Гай Мэннеринг, или Астролог - Скотт Вальтер - Страница 50

Мег Меррилиз была тоже настороже. Она прислушивалась к каждому звуку, отдававшемуся эхом в старых стенах. Затем она снова вернулась к покойнику и снова стала что-то на нем поправлять.

- Тело-то у него что надо, - бормотала она про себя, - такое и хоронить не стыдно.

В этом мрачном занятии она как будто находила для себя какое-то удовольствие и долго и тщательно вникала во все мелочи, как истинный знаток своего дела. Вместо савана она покрыла тело большим черным морским плащом, закрыла мертвецу глаза, сомкнула челюсти и, окутав голову полой плаща, спрятала под ней холстину с кровавыми пятнами, так что покойник стал, как она сама выразилась, "поприличнее".

Вдруг в хижину ворвались человека четыре, и по одежде и по лицу разбойники.

- Мег, чертова баба, как ты смеешь дверь отпертой оставлять? - было первое, что они ей сказали.

- А кому это в голову придет двери запирать, когда человек богу душу отдает? Что вы думаете, душа сквозь такие стены да засовы проберется?

- Так, выходит, он кончился? - спросил один из разбойников и подошел ближе, чтобы взглянуть на мертвеца.

- Да, да, кончился, как и полагается быть, - сказал другой, - и тут есть чем его помянуть. - С этими словами он выкатил из угла бочонок с водкой, а Мег торопливо стала приготовлять трубки и табак. Поспешность ее вселила в Брауна надежду, что она озабочена его участью. Было совершенно очевидно, что она хочет, чтобы разбойники поскорее напились пьяными, не успев обнаружить пришельца, что легко могло произойти, если бы кому-нибудь из них случилось подойти слишком близко к его убежищу.

Глава 28

Браун мог теперь сосчитать своих противников - их оказалось пятеро; двое из них были рослые и сильные, должно быть это были или настоящие моряки, или переодетые моряками бродяги. Трое остальных, старик и два молодых парня, были послабее; по их черным волосам и смуглым лицам можно было угадать в них соплеменников Мег. Они передавали друг другу чашу с водкой.

- Счастливой ему дороги, - сказал один из моряков, поднося чашу к губам, только ночку-то он ненастную выбрал, чтобы на небо лететь.

Мы опускаем разные крепкие словечки, которыми эта почтенная компания пересыпала свои речи, и передаем только наиболее пристойные из них.

- А что ему теперь значат ветры да непогоды! С норд-остом он немало за свою жизнь повоевал.

- Вчера даже, на прощание... - угрюмо добавил другой. - А теперь пускай Мег помолится, чтобы ему напоследок попутный ветер подул, она это умеет.

- Ни за кого не стану я молиться, - ответила Мег, - ни за него, ни за тебя, собаку этакую. Времена-то ведь переменились с тех пор, как я в девках ходила. Тогда мужчины как мужчины были, не то что нынче, и никто втихую не укладывал. Да и помещики были подобрее: и поесть цыгану давали и глотку смочить. Вот почему ни один цыган, будь то хоть сам вожак Джонни Фаа, хоть крошка Кристи, что я еще на руках носила, ни разу у них и тряпки не украл. Но вам наш старый закон давно уже нипочем, что же тогда дивиться, что вас в тюрьму упекают да на столбах вздергивают. Вы ведь у хозяина и поесть и попить готовы и на соломе поспать, а потом за всю его ласку его же дом подпалить, а самому ему горло перерезать! Руки-то у вас у всех в крови, собачье вы отродье, и вы, верно, ее больше пролили, чем те, кто в открытую дрался. А ведь как теперь умирать будете - ему-то смерть нелегко далась: бился, бился - и ни туда, ни сюда, все никак кончиться не мог. Но вы-то - весь народ соберется глядеть, когда вас на виселицу поведут.

Ее предсказание было встречено грубым смехом.

- Какого черта ты опять сюда вернулась, старая хрычовка? - спросил один из цыган. - Оставалась бы там да гадала разным камберлендским простофилям. Убирайся отсюда подобру-поздорову, карга старая, да смотри, чтобы по твоей милости никто не пронюхал, что мы тут! Теперь ты только на это и годна.

- Ах вот как, только на это? - негодующе воскликнула старуха. - Когда наши с табором Патрико Сэлмона дрались, тогда я еще кое на что годна была. Если бы я тебе тогда вот этими кулаками не помогла (тут она подняла обе руки), Джин Бейли тебя бы на месте как цыпленка придушил.

Последовал новый взрыв смеха, на этот раз относившийся к герою, которого наша амазонка спасла своими руками.

- На, выпей, мать, - сказал один из моряков, - выпей крепенького, нечего там старое вспоминать.

Мег выпила водку и, не принимая больше участия в разговоре, села около того места, где прятался Браун, и так, что туда теперь нельзя было подойти, не потревожив ее. Разбойники расположились вокруг огня и совещались о чем-то между собой, но говорили они тихо и к тому же то и дело пересыпали свою речь словечками воровского жаргона. Браун так и не мог догадаться, о чем они толковали. Он понял лишь, что они кем-то очень рассержены.

- Он у нас свое получит, - сказал один из них и совсем тихо шепнул что-то на ухо своему товарищу.

- А это не мое дело, - ответил тот., - Что же, Джек, кишка тонка, видно?

- Иди к черту, не в том дело; сказал - не буду, и все. С этакой штукой лет пятнадцать-двадцать назад вся торговля насмарку пошла; слыхал ты, как одного тогда со скалы грохнули?

- Как же! Помнится, он еще мне об этой истории говаривал, - сказал другой, кивая на мертвеца. - Живот от смеха надорвал, когда показывал, как ловко его вниз спровадили.

- Ну вот, из-за этого вся торговля тогда и стала, - сказал Джек.

- А как это быть могло? - пробурчал первый.

- А вот как, - ответил Джек. - Народ весь перепугался, ничего покупать не захотел, а тут еще столько новых указов вышло, что...

- Ну и что с того, - сказал другой, - кому-нибудь все равно придется этим молодчиком заняться. Порешить его надо.

- А Мег, верно, спит, - вставил третий. - Она совсем старая, из ума выжила, уже и тени своей боится. Смотри, как бы она еще не накапала, глаз за ней нужен.

- Не бойся, - успокоил его старый цыган, - Мег не из таких; кто-кто, а она-то уж не продаст, но вот иной раз на нее находит, и тогда она невесть что наговорит.

Они продолжали разговор на этом тарабарском языке, который и сами-то не всегда хорошо понимали. Слова свои они сопровождали разными жестами, многозначительными кивками головы и ни одной вещи не называли своим именем. Наконец кто-то из них, видя, что Мег крепко спит, велел одному из молодых ребят принести "черного петуха", чтобы его распотрошить. Тот вышел и вернулся с чемоданом, в котором Браун сразу опознал свой собственный. Он тут же вспомнил о несчастном парнишке, которого оставил в карете. Неужели эти изверги убили его? Он содрогнулся при этой мысли. Внимание его необычайно обострилось, и, в то время как негодяи вытаскивали его одежду и белье и разглядывали каждую вещь в отдельности, он старался уловить в их словах какой-нибудь намек на судьбу бедного кучера. Но злодеи были в таком восторге от своей добычи и с таким интересом разглядывали вещи, что им было некогда вспоминать о том, как они ими завладели. В чемодане была одежда, пара пистолетов, кожаный бумажник с документами и деньгами и т, п. При других обстоятельствах Браун вышел бы, конечно, из себя, видя, как нагло обращаются с его собственностью и как потешаются над ее владельцем. Но сейчас опасность была слишком велика, и приходилось думать только о том, как бы спасти свою жизнь.

Тщательно разобрав все содержимое чемодана и разделив его между собою, разбойники снова принялись за вино и провели за этим важным занятием большую часть ночи. Первое время Браун надеялся, что они напьются до бесчувствия и уснут, и тогда он сможет спастись бегством. Но их опасное ремесло требовало мер предосторожности, несовместимых с таким разгулом, и поэтому разбойники, хоть и несколько захмелев, сумели все же себя сдержать. Трое из них решили отдыхать, в то время как четвертый остался стоять на страже. Через два часа его сменил пятый. Когда прошли вторые два часа, часовой разбудил всех, и они, к большой радости Брауна, стали собираться в дорогу и связывать свою добычу. Но до этого им еще предстояло кое-что сделать. Двое из них начали шарить по углам, чем порядочно напугали Брауна, и вытащили откуда-то кирку и лопату. Третий достал топор, вытянув его из-под соломы, на которой лежал мертвец. Захватив все это с собой, двое молодцов ушли, а остальные трое, в том числе и оба моряка, остались на страже.