Выбери любимый жанр

Вы читаете книгу

Дева озера

Скотт Вальтер

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Разное

Техника

Автомобили и ПДД

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии

оксана2018-11-27

Вообще, я больше люблю новинки литератур

К книге

Professor2018-11-27

Очень понравилась книга. Рекомендую!

К книге

Vera.Li2016-02-21

Миленько и простенько, без всяких интриг

К книге

ст.ст.2018-05-15

И что это было?

К книге

Наталья222018-11-27

Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни

К книге

Дева озера - Скотт Вальтер - Страница 9

Изменить размер шрифта:

Из смертных быть дано иным

Причастным к чувствам неземным,

И так порой слеза чиста,

Что человеком пролита,

Как будто кротко в час тоски

Скатилась с ангельской щеки,

И удержать ее невмочь

Отцу, увидевшему дочь.

Бесстрашный Дуглас, полный сил,

Дочь обнимая, ощутил,

Что затмевают слезы взор,

Хоть их не знал он до сих пор.

И, встрече радуясь с отцом,

К его груди припав лицом,

Узрела дочь, что мучит стыд

Того, кто в стороне стоит,

А представлять его зачем,

Коль это юный Малькольм Грэм?

Тогда же Аллен увидал,

Что Родрик к острову пристал,

Но прежде чем глаза опять

На горца гордого поднять,

С тоской на Дугласа взглянул

И слезы со щеки смахнул.

А Дуглас, Малькольма обняв,

Сказал (и был, должно быть, прав)

«Мой друг, наш Аллен омрачен -

Все позабыть не может он

Тебе неведомого дня,

Когда хвалой встречать меня

К воротам Босуэла пришло

Певцов несметное число.

Несли у Нормана в боях

Отбитый мной кровавый стяг

Пятнадцать рыцарей — любой

Славней, чем Родрик удалой.

Я мог доволен быть собой.

Но, Малькольм, верь: была тогда

Моя душа не столь горда,

Хоть каждый шедший в свите лорд

Мной, победителем, был горд,

И в Босуэле, в любом углу

Все воздавали мне хвалу, -

Как ныне, старца видя грусть

И радость дочки, я горжусь,

И мне милее их привет,

Чем счастье воинских побед.

Прости, но мне они дарят

Замену всех моих утрат».

От щедрой стали похвалы

Девичьи щеки вдруг алы,

Но в том и прелесть сих похвал,

Что Дуглас рек, а Грэм внимал.

И Элен, скрыть стараясь стыд,

Теперь собак к себе манит,

И на девичий нежный зов

Спешит покорно свора псов.

К ней на плечо, чуть позвала,

Сел сокол и сложил крыла.

Он к ней и ластится и льнет,

Не помышляя про полет.

Она, меж сокола и псов,

Подобна божеству лесов.

Хотя родитель, может быть,

Сверх меры начал дочь хвалить,

Влюбленному еще трудней

Сужденье высказать о ней:

Любимый облик вновь и вновь

Внушает пылкую любовь.

Отлично Малькольм был сложен.

Да и лицом хорош был он.

Едва ль досель в шотландский плед

Ему подобный был одет.

И что, скажите мне, вилось

Нежней льняных его волос?

Но от него, как от орла,

Укрыться птица не могла.

Он все тропинки знал в горах,

Не ведал, что такое страх,

И лань спастись старалась зря,

Когда вставал он, лук беря:

Хотя как ветер мчалась дичь,

Он успевал ее настичь

И дальше шел путем своим,

Отважен и неутомим.

Он и душою и на вид

Был пылок, смел, учтив, открыт.

До встречи с Элен не был он

Еще ни разу так влюблен.

Плясало сердце в нем — совсем

Как гребень, украшавший шлем.

Но люди, знавшие о том,

Что не мирился он со злом,

Что волновал его не раз

О древних подвигах рассказ,

Не сомневались ни на миг:

Когда б он зрелости достиг,

То, полный разума и сил,

Совсем бы Родрика затмил.

Обратно двинулся челнок,

И дева молвила: «Далек

Ты был от нас и одинок,

Отец, что ж не спешил назад?»

Все прочее добавил взгляд.

«Мое дитя, охота мне

Напоминает о войне,

Напоминает лишь она

Мои былые времена.

Близ Гленфинласа предо мной

Явился Малькольм молодой.

Небезопасно было там:

За мной ходила по пятам

Толпа охотников, но он,

Хоть этим преступал закон,

Рискнул сопровождать меня,

От верной гибели храня.

Надеюсь, Родрик удалой

Не вспомнит о вражде былой,

А иначе бог весть к чему

Стоять за Дугласа ему».

Увидев Грэма, храбрый гэл

Мгновенно весь побагровел,

Хотя не выдал грозный взгляд

Того, что гостю он не рад.

За разговорами денек

Так весь у них бы и протек,

Да в полдень прибывший

посол

В сторонку Родрика отвел,

И обнаружилось тогда,

Что ожидает их беда.

Все Родрик мыслил о своем,

Но к ужину велел звать в дом

И рассадил у очага

Мать, Грэма — своего врага

И Элен с Дугласом. Он вдруг

Умолк, потом взглянул вокруг,

Как будто пробовал сперва

Сыскать достойные слова.

Потом, поправив свой кинжал,

Он поднял брови и сказал:

«Я буду краток — я таков,

Что попусту не трачу слов.

Отец мой! — если так назвать

Себя позволит Дуглас. Мать!

Сестра! Но отчего с тоской

Ты, Элен, взор отводишь свой?

И Грэм, с кем буду я знаком

Как с добрым другом иль врагом

(Об этом речь пойдет, когда

Войдет он в зрелые года), -

Внимайте: объявил король

Смерть всем, кто вольным был дотоль!

Кто выходить любил на лов,

На дичь пуская соколов,

Сам угодил теперь в капкан;

А кем король на пир был зван,

Кто послужить хотел ему,

Тот умерщвлен в своем дому.

Их кровь ко мщению зовет

В краю, где льется Тивиот,

Где Эттрик свой поток стремит

И плещет полноводный Твид.

Наш край, что вольно жить привык,

Теперь пустынен стал и дик.

Днесь коронованный тиран,

Кровавой спесью обуян,

У нас бесчинствует в стране.

Охота вновь пролог к войне!

Пример соседних областей

Раскрыл намеренья гостей.

К тому же ведайте, что враг

Заметил Дугласа в горах, -

Об этом мой вассал донес.

Что ж делать нам — вот в чем вопрос?»