Фракс и пляска смерти - Скотт Мартин - Страница 25

Поначалу я решил заявить, что Лисутарида меня вообще не нанимала, но, немного подумав, пришел к выводу, что полное отрицание чревато серьезной опасностью. У нашего консула источников информации более чем достаточно. Настало время врать, на что, как я себе льстил, у меня имеется природный талант.

— Лисутарида поручила мне найти ее личные документы.

— Какие именно?

— Потерянные дневники.

— Дневники? — одарив меня ледяным взглядом, переспросил Калий.

— Да. Властительница Небес потеряла их на бегах. Вы понимаете, конечно, что это дело весьма деликатного свойства. Ни один уважающий себя маг не хочет, чтобы его мысли сделались достоянием общественности. Вам лучше, чем кому бы то ни было, известно, насколько жестоким может быть наше общество. А «Достославная и правдивая хроника», если дневники попадут в ее лапы, опубликует их полностью без малейших колебаний.

Мои слова, похоже, Калия не очень убедили.

— Итак, вы утверждаете, что Лисутарида обратилась к вам для того, чтобы найти ее дневники? В это очень трудно поверить.

— Эти дневники, консул, — предмет весьма деликатный. Насколько мне известно, в них содержатся несколько любовных стихотворений. Лисутарида не хочет, чтобы они стали достоянием толпы. Желание, согласитесь, совершенно естественное.

— И вы хотите уверить меня в том, что самая высокопоставленная чародейка Турая тратит время на сочинение любовных виршей?

— Неужели вы считаете сочинение стихов о любви пустой тратой времени? — воздев руки к небу, спросил я. — В таверне, где я имею честь проживать, многие относятся к любовной лирике, как к...

— Меня совершенно не интересует, что творится в «Секире мщения», — кислым тоном прервал меня Калий.

Оказывается, консул помнил, где я живу, и я был этим крайне польщен. Однажды он меня навещал, чтобы высказать все, что обо мне думает, но я был уверен, что он об этом давно забыл.

— Лисутариде был нужен человек, которому она могла бы полностью доверять, — продолжал я развивать свою выдумку. — Не сомневаюсь, что вы способны ее понять. По правде говоря, я не должен был вам всего этого говорить и надеюсь, что информация не получит дальнейшего распространения.

— Служба общественной охраны доложила мне, что ваши действия за несколько последних дней повлекли за собой значительное количество смертей. Вам известно, что сегодня утром рядом с Садами удовольствия и развлечений обнаружено еще шесть трупов?

— Об этом я ничего не знаю. И какое отношение это печальное событие может иметь ко мне?

— Это печальное событие, как вы изволите выразиться, имеет непосредственное отношение к Лисутариде. Мне доложили, что на месте событий очень быстро появился детектив по имени Деманий и что упомянутый Деманий каким-то образом связан с Лисутаридой.

— Это имя мне о чем-то говорит... Так кто же его нанял?

Калий не соизволил мне сообщить, кто прибегнул к услугам Демания. Не поведал он и о том, откуда ему известно, что расследование моего конкурента имеет отношение к Лисутариде. Но в точности его информации сомневаться не приходилось. Служба собственной разведки в кабинете консула налажена превосходно.

Известие о гибели еще шести человек меня сильно опечалило. Еще больше опечалило меня то, что в то время как Деманий появился на месте преступления, я об этом ничего не знал.

— Весьма сомнительно, что подобное число убийств может быть связано с пропажей и поиском дневников независимо от объема любовных или иных виршей, в них записанных, — сказал Калий.

— Я не имею никакого отношения ко всем этим смертям, консул. Я просто оказывался в тех местах, где они случались. Поиски дневников, увы, привели меня в некоторые места, которые вряд ли можно назвать почтенными. Как гражданин нашего славного города я подобные места стараюсь всячески избегать, но как детектив я выбора не имею. Я допускаю, что там имелись некоторые проявления насилия, но заверяю вас, ни я, ни Лисутарида к ним отношения не имеем.

На пальце правой руки Калий носит перстень с печатью, свидетельствующей, что он является законным представителем нашего короля.

— Если я когда-нибудь узнаю, сыщик, что вы мне солгали, — задумчиво потирая печатку, произнес он, — вы будете серьезно наказаны.

Я заверил его, что не лгу. Мне страшно хотелось продолжить поиски Бария, но оказалось, что Калий свою воспитательную работу со мной еще не закончил.

— Когда Цицерий назначал вас Народным трибуном, он, надеюсь, ясно дал вам понять, что этот пост является всего лишь почетным?

— Да. Заместитель консула не забыл мне об этом сообщить.

— А вы тем не менее используете канувшие в историю полномочия вопреки ясно выраженной воли правительства.

На сей раз отпираться не имело смысла.

— Я полагал, что подобные действия оправданны.

— Насколько мне известно, одна из ваших попыток воспользоваться этой властью привела к покушению на вашу жизнь. Я не ошибаюсь?

— Нет, не ошибаетесь.

— Можно было надеяться, что в дальнейшем это отвратит вас от подобных неразумных действий, — продолжал Калий, — но этого не произошло. Поймите — политика в нашем городе не является уделом таких людей, как вы. Должен вас еще раз предупредить. Ваш пост является чисто номинальным. Если в результате ваших действий у вас возникнут серьезные неприятности, на помощь правительства можете не рассчитывать.

С этими словами Калий выпустил меня из кареты. Возничий взялся за поводья, и экипаж тронулся с места. Интересно, какого рода наказание Калий имел в виду? Может быть, уже настало время паковать пожитки и мотать из города? Почему они не строят таверн в Тамлине? Мне страшно хотелось пива.

Свободного ландуса я так и не нашел, и весь длинный путь до центра города пришлось проделать пешком. Улицы, по которым я был вынужден шагать, не были вымощены, и скоро я стал задыхаться от пыли, проклиная консула и жару. Когда я находился где-то в середине бульвара Луны и Звезд, меня нагнал еще один экипаж. Похоже, открылся сезон охоты на Фракса. Причем охота шла в собственных экипажах.

Дверь кареты распахнулась, и меня поманила к себе Лисутарида. Интерьер был просто роскошным, но в карете изрядно воняло фазисом.

— Нашла меня с помощью заклинания? — поинтересовался я.

— Я полагала, ты раздобыл кулон.

— Ничего подобного! Консул подозревает, что ты его потеряла, — сообщил я и поведал ей о своей беседе с Калием.

Лисутарида страшно разволновалась и, как это ни странно, обеспокоила ее больше всего моя выдумка о любовных стихах.

— Неужели ничего более убедительного ты не смог придумать? — спросила она, изобразив на своем премилом личике кислую гримасу.

— У меня не было времени на раздумья. Да и не так уж это неправдоподобно. Некоторые маги время от времени ударяются в поэзию. Замужем ты никогда не была и вполне могла в кого-нибудь втюриться.

— Я начинаю думать, что Хормон Полуэльф был прав, говоря о тебе, — заметила волшебница.

— В чем же именно?

— Он был прав, называя тебя полоумным.

Судя по виду чародейки, она еще многое могла сказать по этому поводу, но, к моему счастью, над городом разнесся колокольный звон, возвещающий о послеполуденной молитве. Согласно закону, все граждане Турая должны были молиться три раза в день. Меньше всего мне хотелось в такую жару вставать на колени, но выбора не было. Поскольку закон запрещал оставаться на это время в экипажах, мы с Лисутаридой, пыхтя от злости, выползли из кареты и пополнили ряды тех несчастных, которые уже успели плюхнуться в пыль. Чародейка была особенно недовольна тем, что приходится пачкать свой роскошный наряд.

— Сдается мне, детектив, что я смогу добиться успеха только с помощью небес, — косясь на меня, прошептала Лисутарида, и по ее взгляду я понял, что волшебница начинает утрачивать веру в меня. Мы молились молча. Или скорее делали вид, что молились. Я кипел от негодования из-за того, что Хормон Полуэльф обозвал меня полоумным. Он, конечно, выдающийся чародей, но это не мешает ему быть полным придурком. Мои размышления прервал сигнал об окончании молитвы.