Два месяца и три дня - Клевер Алиса - Страница 29

– Послушай, Белоснежка, мне нужно посмотреть… – говорит он таким тоном, что перечить ему не приходит ей в голову. Максим включает верхний свет, и Арина подслеповато жмурится. Только сейчас она замечает, как прекрасна комната, куда он отнес ее – этот балдахин над ее ложем… мягкие занавеси в мелкий цветочек… ковер на полу… Комната настоящей принцессы. Вот только она никак себя ею не чувствует.

Максим приподнимает одеяло снизу, так, что ее ноги и живот оголяются. И раздвигает ей ноги – движение мягкое, но настойчивое. Арина закрывает глаза, испытывая жгучий стыд, пока он осматривает ее.

– Ох, Белоснежка, – вздыхает Максим. – Ты вся в крови. Я люблю делать женщинам больно, только если они сами хотят этого.

– Разве кто-то может этого хотеть? Я бы не хотела, чтобы мне делали больно. – Арина высунула нос из-под одеяла. – По крайней мере, специально.

– Ты удивишься, как много женщин любят секс пожестче. Уверен, со временем и ты это поймешь. Наслаждение – оно, как и наркотики, вызывает зависимость и требует повышения дозы, чтобы человек продолжал чувствовать тот экстаз, на который он рассчитывал.

– Ты о чем? – переспросила Арина, но Максим был занят другим. Он заставил ее согнуть ноги в коленях и принялся расспрашивать, больно ли ей двигаться, нет ли болезненных ощущений там или там.

– Ничего у меня не болит! – разозлилась Арина, устав от всех этих манипуляций и чувствуя себя весьма некомфортно – здесь, когда он, Максим, все еще там, у нее в ногах.

– Надеюсь, я ничего не повредил, кроме твоей девственной плевы. Мы обязательно завтра покажем тебя герру Ригелю, – сказал он. – А сейчас тебя нужно хорошенечко вымыть, не считаешь?

Максим набросил на нее одеяло и прошел в ванную комнату, которая была прямо тут же, за белоснежной дверью, слева от красивого и, конечно, тонконогого старинного комодика. До Арины донесся звук включенной воды. Принять ванну сейчас было очень хорошей идеей. Они провели в дороге столько времени, и теперь, после… этого.

Перевернувшись на живот, Арина с ужасом уставилась на большое кровавое пятно на простыне. Что скажут хозяева дома? Максим совсем не разозлился, он как бы даже не заметил пятна, но ведь это ужасно. Арина покраснела. Неужели она лишилась девственности? И сделал это с ней мужчина ее мечты. Высокий красавец с изощренными вкусами.

«Многие женщины любят жесткий секс. Ты даже не представляешь».

– Тебе не больно сидеть? – Максим смотрел на нее с недовольством.

– Нет, но, похоже, я действительно не смогу завтра ходить, – покачала она головой. – Я не дойду до твоего Санта-Клауса.

– Санта-Клауса? – Максим сначала не понял, что Арина имеет в виду доктора, герра Ригеля, а затем понял, но не улыбнулся. Он подошел и внимательно оглядел ее, словно пытался выискать следы повреждений на ее теле. – Не надо относиться к этому как к пустяку. Это же твое здоровье. А здоровье – это все, что у тебя есть. Здоровое молодое тело – это целое состояние. И его так просто сломать. Ты не должна быть легкомысленна.

– Я не буду, – кивнула она, поневоле тронутая той серьезностью, с какой он смотрел на нее. Максим удовлетворенно улыбнулся, но только одними уголками губ, чтоб не баловать. Как же он красив. И как можно не быть легкомысленной, когда он рядом?

– Идем, – скомандовал он, но быстро подхватил ее на руки и отнес в ванную комнату.

Ванная оказалась не такой большой, как остальные помещения, однако больше, чем любая нормальная ванная, какие случалось видеть Арине. Красиво изогнутая белоснежная ванна на тонких (еще бы) ножках стояла прямо посреди комнаты, а стена напротив имела окно, сейчас темное, но днем сквозь которое можно было, наверное, видеть озеро. Ванна уже наполнилась водой и ожидала ее. Арина переступила через высокий бортик, а Максим сел рядом на стульчик и принялся аккуратно намыливать ее усталое тело.

– Знаешь, сколько я в своей жизни видел девственниц? – вкрадчиво спросил он. – Ни одной! Я не спал ни с одной девственницей, никогда.

– А я вообще никогда ни с кем не спала. Так что один – ноль в мою пользу, – сонно улыбнулась Арина. Максим шутливо брызнул ей водой в лицо, и она скорчила обиженную рожицу.

– Неужели у тебя никогда не возникало желания попробовать? – спросил он. – У тебя же были мальчики.

– Ну, конечно, у меня были мальчики, – заверила его Арина, вспоминая Вовку, который за ней ходил в школе. Это же считается, да? А чего такого? Ведь ей всего девятнадцать лет! Она была занята другими вещами. Она не хотела, чтобы с нею переспал по пьяни какой-нибудь тракторист, как это произошло с Нелькой. Он потом даже не вспомнил, что произошло. А Нелька говорила, что просто решила «проблему». Может, она и была права. Если бы Арина в свое время решила «проблему», сейчас Максим не задавал бы ей всех этих вопросов. Он по-прежнему считал бы ее «опытной девушкой».

– Значит, были? – нахмурился он. – Расскажешь мне о них?

– Зачем? – удивилась Арина.

– Просто интересно, что с ними было не так, раз они позволили тебе остаться нетронутой.

– А во сколько лет ты потерял девственность? – спросила Арина, только ради того, чтобы перевести разговор. Максим сначала даже опешил, услышав такой вопрос, а затем рассмеялся.

– О, я никогда и не был девственником. Я уже родился совершенно порочным, поверь мне. Так что, значит, у тебя не было мальчиков?

– Были, я же сказала, – притворно возмутилась Арина.

– А девочек?

Арина вытаращилась на Максима в полнейшем одурении. Он же только расхохотался и вдруг склонился к ней и поцеловал ее в губы, обхватив ее мокрое лицо своими большими сильными ладонями.

– И что мне с тобой делать, Белоснежка! – выдохнул он прямо ей в рот. – Постой, а кончать-то ты хоть кончала?

– Конечно! – выкрикнула она раньше, чем надо было бы. Максим посмотрел на нее с недоверием.

– Так что, оргазм в самолете был твоим первым оргазмом в жизни? – спросил он, и в голосе его Арина отчетливо услышала нотки восхищения. Она только кивнула, с затаенным страхом и восторгом замечая, как загорелись его глаза.

– Я думаю, ты уже достаточно чистая, – заявил он, подавая ей руку.

– Что ты хочешь со мной делать? – спросила Арина, краснея.

– Если бы я только мог сделать то, что хочу, моя Белоснежка! – воскликнул он с досадой, заматывая ее в полотенце. – Но я сделал тебе очень больно, так что должен я как-то загладить свою вину, верно?

– Необязательно! Это совершенно необязательно! – перепугалась Арина, но он уже понес ее обратно в спальню.

– Раз я не могу тебя трахать, я стану мучить тебя другим способом. – И он аккуратно положил ее поперек кровати.

От этих слов низ живота у Арины свело сладкой судорогой, и хотя на этот раз это отозвалось в ней легким болезненным эхом, она не обратила на это никакого внимания. Она была приворожена его шальным взглядом, пристальным взглядом дьявольских глаз.

Наверное, это правда, что он уже родился порочным.

– Разведи ноги в стороны, – командует он и смеется, глядя на мучения, отразившиеся на ее лице. – Ну же, Белоснежка. Я уже видел тебя там!

– Я… мне просто неловко, – призналась Арина.

– Совершенно напрасно! Имей в виду, нет для мужчины зрелища более восхитительного, чем красивая женщина с разведенными в стороны ногами, – Максим удовлетворенно кивнул, наблюдая за тем, как Арина, пересиливая себя, нерешительно развела ножки. Ее губы были раскрыты, грудь двигалась вверх и вниз с каждым вдохом и выдохом.

– Шире, пожалуйста, – потребовал Максим. Арина развела их еще немного, чувствуя его жадный взгляд прямо там, между ног, и вся кровь ее тела прилила к ее промежности.

– Так хорошо? – спросила она.

– О, моя дорогая Белоснежка, мы еще даже не подошли близко к «хорошо», – хмыкнул Максим. – Откинься немного назад. Опирайся на локти.

Он вдруг сел на кровать рядом с ее ногами, наклонился и прикоснулся губами к ее половым губам, чего Арина уж точно никак не ожидала. Она ахнула и дернулась было, чтобы свести ноги, но руки Максима удержали ее. Он снова принялся играть с ее клитором, но на этот раз попеременно, то языком, то руками. Он то надавливал на клитор, то отступал назад. Его язык, его губы целовались с ее клитором точно так же, как они делали это недавно с ее ртом – настойчиво и жадно, не забывая пройтись по каждому миллиметру ее половых губ, меняя направление и силу поцелуя, сводя с ума и доводя до экстаза, а затем отступая.