Хоббит (с иллюстрациями) - Толкин Джон Рональд Руэл - Страница 26

Все утро ушло на сборы. Вскоре после полудня в последний раз откушали с Беорном, оседлали пони, дружески попрощались и выехали за ворота.

Как только выехали за высокую изгородь, повернули на север и пустили пони вскачь. По совету Беорна путники решили оставить в стороне главную дорогу. Если бы все шло как намечалось в самом начале, перевалив через Мглистые горы, они оказались бы там, где в Великую Реку впадает ее приток, на несколько миль южнее Каррока. И там имелся брод, от которого начиналась старая лесная дорога. Но Беорн предупредил, что этой дорогой теперь ходят одни гоблины, она вся заросла травой и упирается в непроходимое болото. Вдобавок она сильно уходит на юг от Одинокой Горы. Зато севернее Каррока Лихолесье подступает к самому берегу Великой Реки; в ту сторону и следует ехать, ибо там находятся ворота, от которых сквозь Лихолесье неторная тропа ведет едва ли не прямиком к Одинокой Горе.

– Гоблины не отваживаются переходить реку севернее Каррока и приближаться к моему дому, – объяснил Беорн. – Но на вашем месте я бы поторопился, если они и впрямь соберутся в набег, то перейдут реку на юге и обшарят лесную опушку на всем ее протяжении. Не забывайте, волки бегают резвее пони. В общем, на север ехать безопаснее – горы там ближе, но гоблины не ждут, что вы посмеете вернуться. Скачите же, скачите во весь опор, чтобы вас не догнали!

Сперва ехали молча; на ровных местах пускались в галоп. Горы темнели слева, далекая полоска реки с деревьями по берегам мало-помалу приближалась. Ярко светило солнце, все было тихо и спокойно, поэтому о гоблинах вскоре позабыли и вновь принялись болтать и петь. Однако вечером, когда вершины гор засверкали в пламени заката, разбили лагерь и выставили дозорных, и в снах многим слышался волчий вой и вопли гоблинов.

Рассвет выдался просто чудесный. Над землей, как будто уже пришла осень, лежал белый туман, было прохладно, но вскоре солнце пригрело, туман растаял, и путники, не дожидаясь, пока утренняя дымка рассеется окончательно, тронулись в путь. Ехали еще два дня, никого не встречая; вокруг виднелись лишь трава, цветы, птицы да небольшие стада оленей. Бильбо поначалу принимал ветвистые оленьи рога за сучья, но скоро научился отличать одно от другого. На третий день почти не останавливались, ведь Беорн говорил, что лесных ворот они должны достичь рано утром на четвертый день пути. Поэтому продолжили путь даже ночью, при свете луны. Хоббиту почудилось, будто во мраке время от времени виднеется фигура громадного медведя, который сопровождает отряд. Когда он рискнул поделиться своим подозрениями с Гэндальфом, маг лишь посоветовал не обращать внимания.

Около полуночи ненадолго остановились и еще до рассвета вновь были в седлах. Едва взошло солнце, стал виден лес – черная, мрачная стена деревьев. Начался пологий подъем. Тишина словно обволакивала. Олени и кролики куда-то исчезли. К полудню достигли опушки Лихолесья и немного передохнули. У деревьев на этой опушке стволы были толстые и кривые, с корявых ветвей свисали длинные темные листья и побеги плюща.

– Вот вам и Лихолесье, – сказал Гэндальф, – величайший из северных лесов. Выглядит он внушительно, верно? Что же, пора подумать о ваших пони. Их нужно отослать обратно.

Гномы было заворчали, но маг быстро их утихомирил:

– Глупцы! По-вашему, Беорн далеко? Неужели вы хотите нажить себе такого врага? Господин Торбинс – и тот заметил большого медведя, который шел за нами следом и охранял по ночам ваш сон. Между прочим, Беорн присматривал не только за вами, но и за своими пони. Запомните раз и навсегда: дружба дружбой, а своих животных он любит как детей. Вам и невдомек, чего ему стоило отдать пони гномам. И что он с вами сделает, если вы попробуете увести пони в лес, – даже представить страшно!

– Ладно, ладно, – пробурчал Торин. – А как насчет лошади? Ее ты возвращать не собираешься?

– Угадал.

– Но ты ведь тоже обещал.

– Это уже мои заботы. Она мне еще пригодится.

Лишь теперь гномы догадались, что Гэндальф намеревается их покинуть. И это на самой опушке Лихолесья! Отчаянию не было предела, но маг остался непоколебим.

– Я все вам объяснил на Карроке. Смиритесь. На юге меня ждут неотложные дела; боюсь, по вашей милости я и так опаздываю. Может быть, мы и встретимся до того, как вы вернетесь от Горы, а может быть, и нет. Это зависит от вашей удачи – и от ловкости и хитроумия господина Торбинса. Положитесь на него, в решающий час он не подведет. Бильбо, хватит кукситься! Торин, приободрись! В конце концов, ведь это ваш поход, а не мой. Думайте о сокровищах, забудьте о драконе и о Лихолесье – по крайней мере, до завтрашнего утра, покуда не войдете в лес.

Наутро Гэндальф повторил то же самое. Пони расседлали, сняли с них поклажу, которую постарались распределить по-честному между всеми гномами и хоббитом (впрочем, Бильбо решил, что ему достался самый тяжелый мешок; и как только он потащит такую тяжесть?).

– Не переживайте, – утешил Торин. – Нам еще захочется, чтобы мешки пустели не так быстро.

Наполнили бурдюки водой из родника, потом отпустили на волю пони. Те резво поскакали прочь, словно торопясь оказаться подальше от Лихолесья. Бильбо готов был поклясться, что видел собственными глазами огромного медведя, который выскользнул из-под деревьев и потрусил следом за лошадками.

Гэндальф стал прощаться. Бильбо сел на землю, чувствуя себя брошенным на произвол судьбы. Как ему хотелось оставить гномов и уехать вместе с магом! После скудного завтрака он уже успел заглянуть в лес и убедился, что там темно и страшно.

– Как будто кто-то наблюдает за тобой, – поделился хоббит сам с собой своими наблюдениями.

– Прощай! – сказал Гэндальф Торину. – Прощайте все! Ваш путь лежит прямо через лес. Не сходите с тропы! Если сойдете, то – тысяча против одного – больше на нее уже не выберетесь и никогда не выйдете из Лихолесья. А мне бы хотелось встретиться с вами снова.

– Ну почему мы должны идти через этот лес? – простонал хоббит. – Ну почему?

– Потому что другой дороги нет, – отозвался маг. – Или проходите насквозь, или возвращаетесь домой. Стыдитесь, господин Торбинс! Сейчас не время праздновать труса! Между прочим, Бильбо, ты, именно ты отвечаешь за гномов, понял?

– Понял, – уныло ответил хоббит. – А разве нет какой-нибудь кружной дороги?

– Есть, как не быть. Лихолесье можно объехать с севера – это крюк миль в двести, или с юга – так получится еще дольше. Но опасностей везде хватает. В здешних краях попросту нет безопасных дорог. Ты же в Глухоманье, а тут может случиться всякое. На севере высятся Серые горы, они кишат гоблинами, хобгоблинами и жуткими орками. На юге лежат владения Некроманта. Сдается мне, мой милый Бильбо, даже ты кое-что о нем слыхал. Если дорожишь своей жизнью, не суйся в те места, которые он озирает из черной башни Дол-Гулдура. Держись лесной тропы, не падай духом, надейся на лучшее – и, если тебе очень повезет, ты выйдешь из леса и увидишь перед собой Долгие болота, а за ними, на востоке, пик Одинокой Горы, под которой залег старина Смог. Хотелось бы верить, что он вас не ждет.

– Твоими бы устами да мед пить, – буркнул Торин. – Прощай, чародей. Если ты и вправду решил ехать, так езжай, нечего разговоры разговаривать.

– Прощайте! Прощайте! – воскликнул Гэндальф, поворотил лошадь и поскакал на запад. Но от искушения дать последнее наставление он не удержался. Отъехав на такое расстояние, с которого его еще могли услышать, маг обернулся, приложил руки ко рту и крикнул:

– Прощайте! Удачи вам! Будьте осторожны – и не сходите с тропы!

Вскоре он исчез из виду.

– Скатертью дорога, – проворчал кто-то из гномов. Они были в растерянности и оттого злились на весь белый свет.

Впрочем, деваться было некуда. Каждый взвалил на плечи по тяжелому мешку и по бурдюку с водой, и гномы с господином Торбинсом вступили под сень Лихолесья.