Русские на Эвересте. Хроника восхождения - Мещанинов Дмитрий - Страница 10

Дескать, для русских покорение Эвереста – дело второе. Их главная задача – установить на «крыше планеты»... станцию слежения. «Сенсация», преодолев непроходимые горные хребты, докатилась до Непала. Вот почему не была разрешена посадка советского лайнера в столичном аэропорту, и пришлось, потеряв несколько дней, перегружать грузы в Дели на непальские самолеты.

Вот почему так усердствовали таможенные чиновники в Катманду. Они вскрыли и распотрошили одну за другой все бесчисленные упаковки с экспедиционным грузом, на что ушло ещё несколько дней столь ценного времени. Деталей мифической «станции слежения» найти, естественно, не удалось. Тогда местные власти решили на всякий случай окружить русских вниманием сразу двух офицеров связи.

Некоторая настороженность Шрестха и Биста в первые дни знакомства с советскими восходителями вскоре сменилась на доброжелательность и старание всеми доступными им средствами способствовать успеху экспедиции. А вообще-то в обязанности офицера связи входит наблюдение за порядком и соблюдением заявленного маршрута, но главное – он обязан засвидетельствовать факт выхода на вершину.

Но продолжим нашу экскурсию по базовому лагерю. В просторной палатке с надписью «Двучленнаучфильм» обитают два члена киногруппы из Ленинграда, представляющие студию «Леннаучфильм», Валентин Венделовский и Дмитрий Коваленко. У них есть помощник – высотный оператор альпинист Хута Хергиани (в случае благоприятных обстоятельств он может принять участие в штурме вершины). Хута живет в другой палатке и часто выходит на маршрут, чтобы снимать фильм и помогать своим коллегам-восходителям в переноске грузов.

Неподалеку от кают-компании и кухни находится палатка с броской надписью «Главкормилец» и призывом, выведенном прямо над входом: «Исхудал – заходи!» В ней обитает Владимир Воскобойников – шеф по питанию. О нём стоит рассказать подробнее. Во-первых, потому, что он оказался в Гималаях по воле случая. К тому же о высокогорных поварах почему-то пишут очень мало или ничего. Между тем повар (если он, конечно, знает дело) в любой экспедиции фигура особо уважаемая.

Воскобойников оказался в полном смысле слова находкой для экспедиции. За два с лишним месяца он ухитрился ни разу не повторить меню, а по торжественным дням изобретал такие изысканные блюда, которые наверняка пришлись бы по вкусу самым взыскательным гурманам.

В набор «высотной кухни» Воскобойникова входили алюминиевые скороварки, названные их создателями из Свердловска «автоклавами». Они помогали быстрее и вкуснее готовить пищу в условиях разряженного воздуха, когда, как известно ещё из школьных учебников, вода закипает при температуре гораздо ниже положенных 100 градусов.

Чудо-скороварки были самых разнообразных размеров и форм: чайник без носика, похожий на шар; кастрюли, напоминающие обыкновенные бидоны с завинчивающейся крышкой. Небольшие двух-трехлитровые скороварки входили в снаряжение для промежуточных лагерей. В базовом лагере пища приготовлялась в больших десятилитровых «автоклавах». К ним прилагались поролоновые чехлы, в которых, как в русской печке, еда «доходила» и долго сохранялась горячей.

Словом, кухня гималайской экспедиции оборудована по последнему слову высокогорной техники. Другое дело, что поначалу Воскобойникову было весьма трудно находить общий язык со своими помощниками-непальцами. Иногда с помощью переводчика, а чаще без него, он всё же умудрялся объяснять кухонным работникам, что требуется от каждого и от всей бригады в целом.

Бирендра, Санам (их вскоре начали называть просто Боря и Саня), Падам и Анга Норбу долго и трудно приспосабливались к особенностям русской кухни. Ещё сложнее давалось им на первых порах соблюдение распорядка дня и правил гигиены.

Обычные для всех кухонных работников белые халаты и колпаки они встретили дружным и заразительным смехом, видя в них, вероятно, скорее атрибуты праздничного карнавала, чем необходимую для работы на кухне одежду. Через несколько дней настойчивых разъяснений они стали относиться к халатам и колпакам с должной серьёзностью.

Наладить строгий график питания оказалось куда сложнее. Помощники шеф-повара, как дети, легко отвлекались, забывая о времени и порученном деле. Воскобойников терпеливо объяснял, что и когда надо делать. Не помогало. Вывесил на самом видном месте меню на английском языке и местном наречии. Никакого эффекта. В очередной раз обед был задержан на час. Шеф по питанию настолько расстроился, что потерял аппетит и категорически отказался от еды.

Этот акт отчаяния принес неожиданный результат. Не только непосредственные помощники Воскобойникова, но и все шерпы подходили к опечаленно-голодному шеф-повару и предлагали ему «кани» – поесть. С того дня установился железный порядок. Если кухонные работники что-то не успевали вовремя сделать, на помощь добровольно приходили все шерпы, находящиеся в базовом лагере.

В кают-компании с тех пор тоже установился образцовый порядок. Впрочем, один раз всё же произошел маленький конфуз по вине... Света Орловского. Предыстория инцидента такова. К доктору обратился вежливый и старательный Санам – его донимал зуб. В «Кхумбулатории» на этот случай имелось все необходимое: портативная бормашина на питании от аккумулятора, материал для пломбирования, инструменты для удаления. Они-то и пригодились: спасти зуб не представлялось возможным.

В ассистенты Орловский пригласил жилистого Николая Черного, поставив ему задачу покрепче держать за руки дрожащего от страха кухонного работника. Операция в самой высокой амбулатории планеты прошла быстро и успешно. Доктор сделал инъекцию и безболезненно удалил зуб. Санам, ожидавший адских мук, был в полном восторге и поклялся выполнить любую просьбу эскулапа.

Недолго думая, Орловский заявил, что отныне блюда в столовой нужно первому подавать ему, а уж потом руководителю экспедиции. Распоряжение привело Санама в полное смятение. Он, участник многих экспедиций, прекрасно знал, что подавать еду первому надо обязательно руководителю. Такова святая традиция.

Ночь прошла для помощника шеф-повара в сомнениях. Он не хотел нарушать традицию, но ещё больше опасался кары доктора. Наутро, за завтраком, Санам, держа миску двумя руками (знак особого почтения), первому подал еду своему вчерашнему благодетелю, а уж потом руководителю экспедиции.

– За что, Свет, гонорар получаешь? – поинтересовался Тамм.

– Я предупредил Санама, – пришлось признаться Орловскому, – что если не будет меня обслуживать первым, больной зуб вставлю обратно...

Под всеобщий громогласный хохот инцидент был исчерпан. Санам, сообразив, что всё это лишь очередная шутка доктора, весело посмеялся сам над собой. Больше он никогда не нарушал альпинистский этикет, а к Орловскому относился с прежним благоговением и по-прежнему был готов выполнять любую его просьбу.

Кают-компания – признанный центр базового лагеря. Здесь происходили смешные и трагичные события. Здесь проходили разборы результатов выходов групп на маршрут, когда по доброй альпинистской традиции руководители экспедиции и восходители откровенно высказывали друг другу соображения (далеко не всегда приятные) относительно хода работы на склонах Эвереста.