Месть - Скотт Джастин - Страница 22

— Ничего, если я хлебну? — спросил Роско, поднимая фляжку.

Харден с облегчением вздохнул.

— Валяй.

Он достал плоскогубцы и отвертку и с помощью натовского руководства по обслуживанию разобрал «Дракон». Затем проверил его в работе. Убедившись, что электронная система прицела функционирует, он собрал оружие, крепко привинтил крышку к ящику, натянул на него брезентовый чехол и положил в багажник «БМВ». «Дракон» был чертовски тяжел. Харден вывел машину из амбара, оставил мотор включенным и с пистолетом в руке подошел к дереву. Хендерсен беспокойно наблюдал за ним, облизывая губы и переводя взгляд с лица Хардена на пистолет.

Харден швырнул к его ногам деньги, и солдат удивленно посмотрел на них.

Харден направился прямо к причалу в Везеле, погрузил тяжелый ящик на яхту, вернул автомобиль. Ночью он уже плыл по Рейну. На рассвете Харден остановился в тихой заводи, спрятал «Дракон» и несколько часов поспал. Затем продолжил путь вниз по реке, обогнул Роттердам по внутреннему водному пути, ведущему в Северное море, провел ночь в голландской рыбачьей деревушке, а на следующее утро поднял паруса и направился на запад.

Вечером он добрался до Кале, войдя в гавань в темноте, заснул и на рассвете отчалил. Спеша поскорее вернуться, он пересек Па-де-Кале по длинной диагонали и к ночи приплыл в Истборн. На следующий день юго-западные ветры помешали ему пройти дальше Чичестера. Он выбрался оттуда только утром, борясь с сильным западным ветром, и всю вторую половину дня потратил на то, чтобы обогнуть остров Уайт.

Харден был доволен «Лебедем». Яхта могла выполнить все, что он от нее хотел, и даже трудные ситуации казались не такими уж и трудными. Несмотря на сильное волнение, яхта обогнула остров так плавно, будто шла по рельсам. Без гондолы, которая ограничивала ее скорость, она плыла бы еще лучше.

Когда Харден приблизился к маяку Сент-Катаринс, короткому белому цилиндру среди леса радиомачт на юго-восточной оконечности острова Уайт, в его поле зрения попала быстрая моторная яхта со стальным корпусом. В сопровождении пары катеров она мчалась со стороны пролива Солент. Эта троица обогнала «Лебедь», оставив его в кильватере. Тот поднял корму, злобно покачнулся и продолжал плыть по ветру, который нес с собой слабый запах дизельного топлива.

Майлс Доннер разглядывал солнечные блики от волн Гаврской акватории на потолке роскошного салона «Ориона». Несмотря на важный разговор, который происходил на борту яхты, он машинально задумался над тем, как можно запечатлеть на фотографии этот призрачный эффект.

С первого взгляда Доннер выглядел добродушным человеком. У него была чувственная внешность, полные губы и беззаботные манеры английского джентльмена средних лет — то ли сельского врача, то ли сочинителя женских романов, хорошо раскупающихся в Америке, то ли коммерческого фотографа, кем Доннер и был в действительности. Мастер съемки при естественном свете, специализирующийся на рекламе бюро путешествий, — эта профессия приносила ему неплохой доход и служила отличным прикрытием. Имея британский паспорт, он мог в любое время вылететь в любое место земного шара для фотосъемок.

Разговор велся на иврите. Это давало возможность обмениваться информацией без конспирации. Яхта была зарегистрирована на имя шведской сталелитейной компании. Всякий раз, когда она отправлялась куда-нибудь по делам Моссада, ее сопровождала пара вооруженных катеров, способных угнаться за ее сорока пятью узлами.

Слово взял Лафор, глава французского отделения Моссада. Он был очень тщеславным и самодовольным человеком. Из его слов часто складывалось впечатление, будто он отвечал за проведение всех европейских операций. В действительности было не так. Они проводились непосредственно из Израиля. Сейчас он рассказывал о том, как недавно у парижского полевого агента произошел нервный срыв, и он внезапно пропал.

— Я немедленно приказал своим подчиненным провести обычный розыск. Нам быстро стало известно, что ни палестинцы, ни русские тут ни при чем. Наши «друзья» тоже. И все же он исчез! Мы дошли до того, что обыскали все тюрьмы и госпитали — вдруг с ним действительно произошел несчастный случай. И никаких результатов.

Лафор посмотрел на сидящих за столом. Доннер выдержал его взгляд, и Лафор отвел глаза.

Знаете, где мы нашли его? — спросил он напыщенно.

Грандиг, глава немецкого отделения, едва заметно улыбнулся Доннеру и поднял руку.

— Вы нашли его в аэропорту Орли.

У Лафора вытянулось лицо.

— Откуда вы знаете? — воскликнул он. — Эта информация не предназначалась для распространения.

Грандиг улыбнулся. У него было пухлое круглое лицо владельца таверны в Мюнхене, ясный, методичный ум, низкий спокойный голос и чувство юмора.

— Куда, — задал он вопрос, — отправляется агент Моссада, попавший в беду?

— Но...

— Это только предположение, Лафор, — продолжил он успокаивающим тоном. — Нечто подобное случилось у нас в прошлом месяце в Бонне.

Он стал рассказывать, уже без юмора в голосе:

— Недавно мы потерпели несколько неудач, которые чрезвычайно деморализовали наших людей. Полевые агенты работали в ужасном напряжении. И этот человек спрятался в аэропорту и провел там четыре дня, прежде чем мы нашли его.

— Нам, чтобы найти своего, понадобилось только два дня, — заметил Лафор.

— Наверно, вам следует вручить памятную медаль, — сказал Грандиг.

Лафор негодующе взглянул на Доннера. Тот миролюбиво улыбнулся и пожал плечами.

Грандиг продолжал:

— Наш агент брился и умывался в мужской уборной. Он хотел находиться поближе к самолетам, потому что единственный друг агента Моссада — пилот самолета компании «Эль-Аль».

Присутствующие дружно закивали. Всем им пришлось работать полевыми агентами, и все они знали, что такое изоляция. Доннер им сочувствовал. В отличие от своих младших коллег, которые выросли в Израиле и должны были изучить привычки и обычаи стран, где проходила их служба, он имел британское подданство, и Англия была его родиной. Он родился и вырос здесь, но в детстве провел несколько лет в Палестине. Последние тридцать лет он читал историю в Кембридже и жил в Лондоне.