Сказание о суворовцах - Жариков Андрей Дмитриевич - Страница 10

На следующий день после обеда, в час отдыха, Суворова пригласил в учебный класс воспитатель Лейко.

— Садитесь, Саша Суворов. — Капитан достал из портфеля пропавшую тетрадь. — Ваша?

Саше стало жарко.

— Так точно, моя, — ответил суворовец. — Где вы нашли её?

— Это не имеет значения, — сказал капитан. — Я считаю себя обязанным возвратить вам ваши личные записи. Но поскольку они попали ко мне, я, не зная, чьи они, невольно прочитал их. У вас прекрасное сердце, суворовец Суворов. Я рад знакомству с вами. Но об одном всё же спрошу: почему вы не доложили мне о драке с Зубовым? Знаете ли вы, что, покрывая дурной поступок Зубова, вы наносите вред и ему, и себе, обманываете командира.

Сашу в эту минуту нельзя было узнать. Вместо того чтобы ответить на вопрос, доложить спокойно, как всё случилось, он вскочил со стула и, не сдержав себя, выкрикнул запальчиво:

— А брать тайком личные вещи суворовца, по-вашему, честно?

Капитан не успел объяснить, что эту тетрадь он обнаружил в своём портфеле, и не знает, как она там оказалась. Саша выбежал из класса и как был — без шинели, без головного убора — оказался где-то за стадионом и, прижавшись к стене, заплакал навзрыд.

Сначала он задумал перелезть через забор и уйти домой, чтобы переодеться и принести в училище обмундирование, но не стал этого делать, потому что знал, как его встретит отец. Отец скажет: «Ты дезертир!.. Ты поступил скверно. Не мог же Всеволод Николаевич взять у тебя тетрадь!»

«Тут что-то не так…» — подумал Саша. Он возвратился в спальную комнату, хотел взять мыло, полотенце, привести себя в порядок и идти к капитану, но появился прапорщик Котов.

— Где был? Ты отдаёшь себе отчёт в своих действиях?

Саша не ответил.

— Что молчишь? — спросил Котов. — Ты думаешь, капитан Лейко взял у тебя дневник? Нет. Ему подбросили твою тетрадь, и я догадываюсь, кто это сделал. Капитан хотел с тобой поговорить по-человечески… Эх, Суворов!..

— Простите… Я не знал, — еле выговорил Саша. — А где товарищ капитан?

— Тебя, глупого, ищет. Поехал к родителям…

— Разрешите, я позвоню? — попросил Саша.

— Не разрешаю. Я уже позвонил. Приказываю: в постель! В постель немедленно!

Саша разделся. Поправляя подушку, он увидал свою стостраничную тетрадь. Полистал и обратил внимание: фамилия Ильи Зубова везде залита тушью.

Согревшись в постели, Саша заснул. Проснулся от прикосновения холодной руки ко лбу. Открыл глаза: в комнате полумрак. Все уже спят. У койки стоит капитан Лейко.

— Простите меня, товарищ капитан, — шёпотом произнёс Саша.

— Ладно, ладно, спи. И забудь… — тоже шёпотом ответил Лейко и тихо, на цыпочках, пошёл к двери.

Разговор под музыку

В Суворовском военном училище ежегодно обучается шестьсот ребят. Три роты девятиклассников и три роты десятиклассников. Шестьсот мальчиков-подростков — почти полк! И все они кажутся одинаковыми, похожими друг на друга, как братья-близнецы. Особенно в парадном строю на Красной площади. Но это лишь издали, со стороны. Суворовцы разные и внешне, и по характеру, и у каждого из них пусть ещё короткая, но своя биография, своя судьба.

Уже на пятый-шестой день учёбы ребята называют друг друга по имени, знают, кто откуда приехал, кто родители, каковы способности каждого в учёбе и спорте. И это не удивительно, суворовцы постоянно вместе: в классе, в спортгородке, в комнате отдыха и в столовой. С первых же дней в училище у ребят появляются симпатии и антипатии, дружба и взаимная привязанность.

Шестьсот вчерашних школьников, шестьсот разных характеров. В большом и дружном коллективе легко обнаруживаются и хорошие, и дурные привычки, о которых родители и не подозревали. Для пап и мам, бабушек и дедушек их наследник — идеал. Так по большей части и бывает. И если у этого «идеала» есть что-то легкомысленное, оставшееся от детства, то, думают родители, это должны устранить в Суворовском училище и воспитать подростка, чтобы вышел из него безупречный офицер.

И участник Великой Отечественной войны Василий Александрович Суворов тоже имел на этот счёт своё твёрдое мнение. Он хотел, чтобы Саша был прежде всего человеком честным, верным, истинным патриотом. С детства прививал сыну любовь к Советской Армии, уважение к участникам войны, внушал, что быть защитником Родины — самая высокая честь и обязанность советского человека. Много раз рассказывал о себе, о своих боевых друзьях, об отважных и мужественных людях, совершивших в бою подвиг. Читал Саше сызмальства книги о героях и полководцах, не скрывал своего желания видеть сына офицером. Но не принуждал поступать в Суворовское училище. Куда пойти учиться, какую выбрать дорогу в жизни, Саша определил сам.

Убеждённый в безупречном поведении сына, Василий Александрович подумал, что неожиданный гость — командир роты майор Палов затем и пришёл, чтобы выразить своё удовлетворение Сашей. С учёбой всё в порядке, оценки хорошие и отличные, на здоровье не жалуется, чего же ещё желать?

— Я к вам, можно сказать, не по плану, — осторожно начал майор. — Надо бы в другой раз, а я некстати в выходной. Извините. В рабочий день боялся не застану вас.

— Очень рады, очень рады, — помогая раздеться гостю, приговаривал Василий Александрович. — Сам хотел как-нибудь зайти, да как-то считал неудобным. Я рад, проходите.

— А разве Саша сегодня дома? — удивился Палов, увидев шинель суворовца на вешалке. — В мои планы входило поговорить с вами наедине. Может быть, отложим? Или вы к нам зайдите… У нас разговор долгий.

— Нет, нет, проходите, — удерживал хозяин гостя. — Прошу, мы рады, садитесь.

Майор поздоровался с матерью Саши, подал руку и суворовцу.

Хозяйка тут же ушла готовить чай, а Саша удалился в другую комнату, закрыв за собой дверь.

— Приходится навещать своих воспитанников? — спросил Василий Александрович. — Долг службы или ещё что?

— Как вам сказать, — усаживаясь в кресло, сказал майор. — Вроде в обязанность это не вменяется, уставом не предусмотрено, но я когда-то тоже был суворовцем, знаю, что есть вопросы, которые легче разрешить с родителями, самому убедиться, особенно когда в чём-нибудь сомневаешься. Суворовец не солдат, а по существу ещё ребёнок. Наша общая цель воспитать его.

Донеслись звуки пианино. Майор различил «Лунную» сонату Бетховена, но того, что в соседней комнате играл Саша, не знал. Саша решил не мешать разговору майора с отцом.

«Вероятно, командир роты расскажет отцу о драке с Ильёй и о разговоре с капитаном, — подумал он. И всё это из-за Зубова».

Не будь этого ловкача, не обрушились бы на Сашу неприятности. Даже преподаватель математики думает, что Суворов не самостоятельно решает задачи по алгебре. Не будет же он доказывать, что Зубов списывает у него решения, а не он у Зубова. Был даже такой случай. Как-то Саша замешкался у доски и допустил ошибку. Илья тут же поднял руку и исправил ошибку.

Саша играл вдохновенно, хотя мысли его были сосредоточены на одном: как доказать, что он ни в чём не виновен. Играл он хорошо, не предполагая, что майор отличный музыкант и с удовольствием слушает его.

— Я хотел пригласить вас к себе, — сказал майор Василию Александровичу, — но генерал-майор отсоветовал. А дело очень серьёзное. Саша на грани отчисления из училища…

— Неужели?! — удивился отец. — Что же он натворил?

— Драка. Подрался с суворовцем — сыном погибшего лётчика-испытателя, — майор вздохнул. — Но это ещё не всё. Саша курит. Мы курильщиков отчисляем. И это ещё не всё. Саша неискренен, склонен ко лжи. Он покрывает дурные поступки товарищей, а это в армейских условиях злейшее зло. Он несдержан, запальчив.

Василий Александрович не мог поверить, что Саша способен на всё это.

— Мой сын не курит. В этом я уверен. А драка… Что это же за драка, как она произошла?