Сумеречная роза - Скотт Аманда - Страница 48

Она никогда раньше не думала, что его рука может выглядеть такой огромной. И хотя у него не было палки и она сомневалась, что он пошлет за ней, Элис прекрасно знала, что в Англии и, без сомнения, в Уэльсе тоже мужчина может совершенно законно и в любое время использовать свою руку для наказания провинившейся жены.

– Итак? – Его руки снова уперлись в бедра, ноги он слегка расставил. Действительно, он стоял точно так же, как стоял бы полностью одетым, как будто понятия не имел ни о своей почти полной наготе, ни о потоках воды, стекающих с него на пол.

Элис набрала побольше воздуха, выпрямила плечи и посмотрела ему в глаза.

– Вы сами спровоцировали меня, сэр. Вы насмехались надо мной. Я просила вас не делать этого.

Она увидела, как его челюсть напряглась в ответ на ее слова, и затрепетала от страха, но в его взгляде что-то изменилось. Он задумчиво вымолвил:

– У вас есть отвага, женушка, но я не убежден, что у вас есть и мудрость. Подойдите сюда.

Теперь его голос смягчился. Взяв себя в руки, Элис сделала несколько шагов к нему и остановилась, глядя в глаза. Каменный пол оказался мокрым под ее ногами, но она не смотрела вниз.

– Снимите халат, – приказал он.

Все еще глядя на него, она подняла руки и сбросила шелк с плеч, потом опустила руки, и халат соскользнул на пол. Она слышала, как у него перехватило дыхание, и подумала, что, может быть, опасность уже миновала.

– Продолжайте, – хрипло прошептал он.

Элис невольно бросила взгляд вниз и, к своему изумлению, увидела, что он снова вырос. Такое зрелище лишило ее присутствия духа, и она неуверенно взглянула ему в лицо.

– Вы собираетесь и дальше сопротивляться мне? – спросил он тоном, ясно давшим понять, что опасность вовсе никуда не исчезла. Но когда она замотала головой, в его глазах появились искорки. – Я не думал провести свою брачную ночь, беседуя в мокрых штанах, мадам. Поторопитесь, пока, несмотря на огонь камина и пламя, сжигающее меня, я не пал жертвой лихорадки.

Коснувшись мокрого шелка сначала одной рукой, потом обеими, она потянула, сначала робко, потом, когда материя не поддалась, сильнее. Задача оказалось нелегкой, а сэр Николас не помогал ей. Он все так же стоял, расставив ноги, и не делал ничего, чтобы помочь ей, и Элис чувствовала себя так, будто занималась перетягиванием каната. Мокрый шелк прилип к его телу как будто приклеенный, и ей пришлось понемногу стягивать его то с одной, то с другой стороны, пока наконец она не стащила лосины полностью.

Посмотрев на него снизу вверх, она заявила:

– Вы должны поднять ноги, сэр. Я не могу сделать это

за вас.

Он исполнил ее просьбу и, освобожденный от мокрых вещей, без предупреждения нагнулся, сгреб ее в охапку и перенес в постель.

– Вы должны вытереться, – запротестовала она, наслаждаясь тем не менее ощущением полета, когда он нес ее, как ребенка, в своих объятиях. Его кожа оставалась теплой, он совсем не замерз.

– Молчите, – хрипло буркнул он, укладывая ее на кровать, повернулся, чтобы задуть свечи, и лег рядом. Наклонившись над ней так, что его губы почти касались ее губ, он прошептал: – Мы ждали слишком долго, малышка. У нас есть долг, который нужно исполнить, священная обязанность осуществить наш брак.

– Я боюсь, сэр, – прошептала Элис в ответ первые слова, которые пришли ей на ум. Она боялась не столько его, сколько того, что ей предстоит.

По выражению его лица в отблесках догорающего очага Элис поняла, что застала его врасплох своим признанием.

– Я не сделаю вам больно, если смогу, – мягко пообещал он. – Я буду делать все медленно.

И он выполнил свое обещание, целуя, поглаживая, лаская и дразня ее, и так тщательно подготовил ее, что, когда настал момент овладеть ею, она стонала, сгорая от желания, ее тело пылало и стремилось к нему. И хотя само обладание прошло не так приятно, боль, последовавшая за ним, стала лишь маленькой частью восхитительных воспоминаний. Прежде чем уснуть, она лежала рядом с ним, глядя в темноту, слушая потрескивание догорающих углей в камине и удивляясь, как простой мужчина может заставить женщину испытать такие удивительные ощущения. А еще она думала, смогла ли вызвать такие же чувства в нем.

Глава 15

На следующее утро Элис проснулась рано от звуков голосов в комнате. Занавеси кровати были задернуты, но она выглянула из-за них и увидела в сером утреннем свете, что Том помогает хозяину одеться. Смущенная присутствием оруженосца и внезапно нахлынувшими воспоминаниями о прошлой ночи, она нырнула назад, прежде чем он мог увидеть ее. Откинувшись на подушки и слушая тихое журчание их голосов, она вскоре опять заснула, а когда проснулась снова, комната опустела. Тогда она вспомнила, что сэр Николас надевал не придворные одежды, а кольчугу и панцирь.

Выпрыгнув из постели, она нашла свой зеленый шелковый халат, надела его и босиком подбежала к двери. Как могла осторожно она приоткрыла ее и заглянула в гостиную. К ее облегчению, там сидела Джонет и штопала.

Подняв глаза, Джонет улыбнулась и приветствовала ее, отложив работу и вставая.

– Я думала, вы проспите весь день, леди Элис. Ее величество королева дважды присылала справиться о вас, но более чем любезно запретила мне будить вас.

Элис собиралась сразу же спросить, куда уехал сэр Николас, но ее внимание привлекла одна фраза среди потока слов.

– Королева? Элизабет еще не короновали!

– Нет, но она жена короля, мадам, и нам приказано впредь величать ее так.

Элис вздохнула.

– И теперь ты решила называть меня мадам? Клянусь, Джонет, когда сэр Николас говорил, что мир меняется, я не понимала, как он прав. Мне не нравится такой мир.

– Когда мы одни, госпожа, я буду называть вас как раньше. Признаюсь, мне тоже больше нравится прежнее обращение.

Она быстро прошла мимо Элис в спальню и открыла гардероб.

– Что вы наденете?

– Что угодно, – ответила Элис. – Где сэр Николас?

– Уехал в город, мисс Элис. Служба, сказал он. И, благодарение Богу, забрал с собой болвана Хью Гауэра. Парень просто очумел! Болтает свои так называемые комплименты везде, где все без исключения могут их услышать, а потом, когда я возражаю, выглядит таким несчастным, будто сделал мне одолжение, а я дала ему пощечину. – Джонет начала перебирать одежду в шкафу.

– Думаю, он не имеет в виду ничего дурного, – вздохнула Элис. Она так хотела, чтобы рядом с ней находился муж. Ее так тянуло поговорить с ним, видеть его лицо, когда он ответит, прикоснуться к нему снова. Проснуться и увидеть, что его нет в постели, – уже плохо, проснуться и узнать, что он вообще уехал, – еще хуже, но обнаружить, что он мог уехать, даже не разбудив ее, чтобы попрощаться, – хуже всего.

Вскоре она обнаружила, что ее ждут и другие неприятности, потому что, как только она оделась и позавтракала, у нее больше не осталось причин избегать придворных покоев. Элизабет отсутствовала, но фрейлины, включая Мэдлин Фенлорд, встретили ее смехом и шутками. Некоторые высказывали ей добрые пожелания, другие отпускали непристойные замечания о супружеском долге, что заставляло ее краснеть, и ей хотелось оказаться где-нибудь подальше отсюда. Она мысленно благодарила Мэдлин, что та перевела разговор на какие-то сплетни и ее наконец-то оставили в покое.

Когда все стали переходить в соседний зал на обед, Мэдлин подошла к Элис:

– Когда дело касается чужой жизни, они как голодные дети, которые хотят урвать хоть кусочек, правда?

– Скорее как прожорливые птицы, – уточнила Элис, прислушиваясь к разговорам вокруг, – которые не могут успокоиться даже в промежутках между кормежками. И в отличие от голодных детей, с которыми ты их сравнила, никто не будет их так уж жалеть.

– Я их жалею, – твердо оповестила Мэдлин. – Только посмотри на их жизнь, да и на нашу с тобой тоже. Все мы сидим взаперти в комнатах, при дворе, и общаемся только друг с другом. Очень мало у кого есть настоящие друзья, потому что опыт последних лет научил нас всех, что сегодняшний друг может завтра оказаться твоим врагом только ради собственного продвижения или карьеры своего отца или мужа.