Краткая История Тьмы - Веркин Эдуард - Страница 3

— Потом прилетели они! — сказал он. — Мозгокруты, лучшие специалисты… Там было два лауреата Нобелевской премии и еще целая свора гениев в области психиатрии. Нас, конечно, не ставили в известность, но кое–какие слухи доходили… Говорят, они применяли мощные средства.

Старик выразительно пошевелил бровями.

— Очень мощные. Галлюциногены, в основном, модификаторы восприятия, ретрогипноз, еще какие то практики, вроде как даже оккультные. А эти нобелевские лауреаты прилетали чуть ли не каждую неделю, вертолеты жужжали над головами… А потом началось странное.

— То есть? — спросил скаут.

Он оживился и стал слушать гораздо внимательнее.

— То есть странное, — старик взял штык и стал им крошить резинку. — Некоторые вещи я не мог объяснить никак. И сейчас, по прошествии лет, тоже не могу. Вот так, мастер скаут…

Старик смотрел через стену.

— Однажды зимой нас подняли по тревоге. Это было удивительно, на базе всегда находилось полно военных, но в тот день побеспокоили всех. И ученых, и рабочих, и уборщиков, поваров и тех обеспокоили. Нас посадили в вертолеты. Знаешь, небо буквально почернело от вертолетов — и мы отправились к северу, к тундре. Она оказалась рядом, буквально в двадцати километрах, я не поверил, когда долетели. Мы почти целый день болтались по тундре… то есть над тундрой… Знаешь, в наших вертолетах нет совершенно никакого отопления, я себе пальцы на ногах отморозил… Ослеп почти — целый день смотреть на снег. И только в полете выяснилось — мы ищем одного из восьмерых. В это утро он исчез, и всех подняли по тревоге.

Старик замолчал.

Скаут потрогал автомат пальцем.

— Нам повезло, — сказал старик. — Или нет, не знаю уж… Одним словом, мы его нашли. Наша группа. Примерно в сорока километрах к северу, почти на берегу залива. Он просто сидел в снегу…

Старик поежился и вдруг резко воткнул штык в стол.

— Он не замерз. Увидел вертолет и помахал нам рукой. Я подумал — как он мог прошлепать в тридцатиградусный мороз по тундре почти сорок километров? А потом вдруг понял… То есть увидел, конечно. Мы опускались вниз, я смотрел в иллюминатор — и видел.

Старик хихикнул.

— Снег был белый–белый. Но не свежий, а уже слежавшийся, наст. И никаких следов вокруг. Мальчишка был, а следов вокруг никаких! Он вдруг точно появился в этом снегу. То есть он не шел, не бежал, не полз, а будто бы вывалился в это место откуда то сверху. Мы подобрали его, напоили чаем. У нас было мало горючего, и мы стали ждать вертолет с дозаправкой. Мальчишка чуть поспал, совсем немного, может, полчаса, а затем он уставился на меня…

— И что? — спросил скаут.

С интересом.

— Это были не лучшие часы в моей жизни. Он ничего не делал, просто смотрел на меня и смотрел, а у меня мурашки по спине! И рукой пошевелить не мог, и ногой. Я до сих пор помню его глаза…

Старик замолчал.

— Мне кажется, тогда то я и начал слепнуть, сейчас я вижу не дальше обственных рук.

Он вытянул перед собой пальцы, они тряслись.

— А очки все время теряются и теряются, хотя мне кажется, что сегодня я потерял их больше, чем обычно… Сначала теряешь зрение, потом рассудок. Начинаешь видеть вещи, которых не может быть в принципе. Я видел волка…

Старик пошевелил пальцами.

— Другой из восьми мог превращаться в волка. Честное слово! Я сам видел! У него на шее была цепочка, обычная совершенно цепочка, из черного металла, он ее никогда не снимал… Я отправился на рыбалку, там были отличные хариусы и лосось, никогда больше не встречал такой рыбалки… Я ловил хариусов, и к ручью вышел волк. Настоящий полярный волчара, матерый и рослый. И знаешь, что болталось у этого волка на шее?

— Догадываюсь.

— Правильно, цепь из железа. Он подошел ко мне и сел рядом. Сидел, глядя на воду. Я поседел наполовину! А на следующий день он мне подмигнул в столовой, улыбнулся так и пошевелил ушами. А уши у него треугольные были и вросшие, ну вот как у тебя.

Скаут потрогал себя за уши.

— У меня уши в отца, — сказал он. — Вы намекаете, что он был оборотень? А как его звали?

— Не помню. А что касается оборотня… Видишь ли, это невозможно. Мир есть мир, и даже если в нем действует магия, закона Ломоносова — Лавуазье никто не отменял. Для того чтобы человек стал волком, нужна энергия. Когда я рассказал про волка ребятам, они не стали смеяться, они мне поверили. Мы просчитали возможные энергетические затраты полиморфа, просто для интереса.

Старик снова потрогал себя за челюсть.

— Получилось около восьмисот Хиросим на грамм живого веса, — сказал он. — То бишь в несколько секунд должен быть осуществлен термоядерный распад, а потом термоядерный же синтез, и все это при комнатной температуре. Что, как понимаешь, невозможно. А оборотень был. Был!

Скаут кивнул.

— Интересно, — сказал он. — А еще что нибудь? Знаете, меня как раз интересуют подобные случаи…

— Таких случаев было много, — тупо ответил старик. — Мне неприятно вспоминать… Понимаешь, я все эти годы хотел забыть, а ты меня заставляешь вспоминать. У меня приятель работал в логистической службе, он много рассказывал. Про грузы, которые приходили на базу. Странные грузы, знаешь ли. Например, двадцать бочек йода. Сейфы, замки, цепи. Или ледобуры. Или анаконды.

— Анаконды?

Старик пожал плечами.

— Мы тоже об этом думали. Знаешь, ледобуры я мог понять, пилы, и все такое прочее, даже насчет йода у нас имелись идеи… Анаконды? Как можно использовать анаконд?

— Я могу примерно сказать… — начал было скаут.

— Вот и я не знаю, — закончил старик. — Я там седеть начал… Да, я уже поговорил.

Старик потрепал себя за волосы.

— Седеть начал, и руки стали трястись. До сих пор трясутся, во, гляди.

Он снова вытянул руки перед собой, пальцы дрожали еще сильней.

— И кошмары, знаешь ли, — продолжал он рассказывать. — Мне кошмары стали чуть ли не каждый день сниться, я повеситься хотел каждый день. Каждый день! Потому что я видел…

Старик замолчал. Он вдруг покраснел и начал задыхаться, выпучил глаза и стал шарить по карманам, достал пузырек и стал пшикать в рот.

— Астма, — пояснил он. — Совсем загибаюсь. Это все на нервной почве, я тогда ночью вышел, а они там сидят, все восемь, все страшные, вот меня и сорвало… Но я рад. Я просто счастлив, что так оно получилось. Потому что это было гиблое место. Меня отправили на Большую землю, а буквально через неделю там произошел бунт. Ну, или что то подобное. Я не знаю подробностей, опять одни слухи. Вроде бы восьмерка взбунтовалась и попыталась вырваться… Хотя точно не знаю, возможно, это на самом деле только слухи. Кажется, они попытались захватить вертолет. Что касается самой базы…

Старик замолчал.

Скаут видел — ему очень хочется закурить. Закурить вот прямо сейчас. Старик не вытерпел и достал из кармана зажигалку, чиркнул, задул.

— Вот, собственно, и все. Чем это закончилось, не знаю… Но я с тех пор никого из своих не видел.

— То есть?

— Мне все это, собственно, неинтересно. Знаешь, не хочется встречаться с теми… Им, наверное, тоже. Тут недалеко пруды, в них караси. Отлично клюют на жмых.

— А кто руководил? — спросил скаут. — У проекта было руководство?

Старик пожал плечами. Он достал еще жвачки и стал жевать, нервно чавкая.

— Кто руководил — неизвестно, — ответил он через минуту. — Я думаю, военные. А кому еще это под силу? Знаешь, там настоящий маленький город был построен… Нас курировал некто Радецкий, впрочем, скорее всего это была не его фамилия. Мы называли его Седым. Больше я никого не знаю. К тому же у меня дрянная память на лица, я специалист по генной инженерии…

— А вы не боитесь? — перебил скаут.

— Чего? — старик усмехнулся беззубым ртом.

— Ну, вот так прямо рассказываете про все это.

Старик рассмеялся. Он смеялся долго, перебирал стаканы, заглядывал в них, вытряхивал дохлых мух.

— Это опасная информация, — заметил скаут.

— Это ерунда, — отмахнулся старик. — Про это каждый день по телевизору показывают с утра до вечера. «Несси похитил пенсионерку», «Гитлер живет на Венере», «Нами правят динозавры». Если я скажу: «Я видел оборотня», никого это не удивит. Оборотни сегодня — персонажи детских книжек. Если я скажу: «Есть люди, способные проходить сквозь стены», надо мной и смеяться не станут.