Краткая История Тьмы - Веркин Эдуард - Страница 21

— А у вас есть машина? — спросил бритый.

Зимину стало немного легче.

— Машины нет, есть мотоцикл… — начал он.

Бритый тут же соорудил презрительную гримасу.

— Но мотоцикл у меня хороший…

Зимин вдруг понял, что если он сейчас начнет хвастаться мотоциклом, то это будет выглядеть глупо.

Жалкое положение. Зимин нашел глазами заведующую, та стояла у стены в последнем ряду и улыбалась. Помогать она ему не собиралась никак.

— Хорошо, давайте я расскажу о том, как я стал писателем.

Зал вздохнул и занялся своими делами, узнавать, как Зимин стал писателем, никому не хотелось.

Зимин стал рассказывать. У него имелся рабочий вариант встреч с читателем, некий заученный текст, который Зимин воспроизводил, в нужных местах делая паузы и повышая голос. При этом он, конечно же, чувствовал отвращение к себе и собственной жизни. Обычно, рассказывая эту историю, Зимин смотрел над головами слушателей, поскольку ему было неприятно видеть, насколько он неинтересен своим потенциальным читателям.

— …И тогда я подумал — а почему бы и нет? Отчего бы не попробовать?

Зимин посмотрел на телефон, лежащий перед ним. Телефон разочаровал, время текло поразительно медленно, а надо было продержаться еще сорок минут. Сорок минут.

— А вы про вампиров не пишете? — спросили из зала.

Он не успел заметить, кто спросил, услышал, что девушка.

— А вы любите про вампиров? — спросил он в ответ.

— Да… — ответили сразу несколько голосов.

— Во дуры, — прокомментировал бритый. — Про «Сталкера» надо…

Значит, все таки читают, подумал Зимин. Ладно, уже хорошо.

— Я вот вампиров не люблю, — сказал он.

— Почему? — спросили.

— Потому что их нет, — ответил Зимин. — Это во–первых. А во–вторых, я вообще не люблю паразитов и прочих вредителей. Пиявок, клещей, комаров. А потом мне кажется, что к фигуре вампира нельзя относиться серьезно…

Он заметил, как сморщилась физиономия у заведующей, и сказал:

— Впрочем, какой смысл обсуждать вампиров, если их вообще не существует?

— Так и Страны Мечты тоже не существует, — возразили ему.

Зимин растерялся.

Аргумент был бронебойный, ответа на него не существовало, Зимин оглядел зал. В зале ответа тоже не проглядывалось, Зимин в очередной раз испытал легкий приступ автопрез–пожалев, что пишет вообще какие то книги и теперь вот объясняет это все школьникам, которым на все это наплевать.

Почти всем.

Такое иногда случалось. Не часто, но все же. В восьмидесяти процентах случаев он мог вызвать у публики стандартный интерес. В пятнадцати процентах приключался неподдельный интерес. В пяти процентах он натыкался на тотальное равнодушие.

— Конечно, Страна Мечты не существует, — согласился Зимин. — Это сказка. То есть фантастика.

Снаружи громыхнуло. Гроза, бесполезный расход электричества.

И тут Зимин заметил девочку, сидевшую возле окна. В руке у нее была книга, и он издали узнал «Темную материю».

— А как ты думаешь? — он кивнул девочке.

— Я не знаю… — растерялась она. — Я тоже вампиров не люблю…

Девочка застеснялась и спрятала книгу за спину.

— А можно потом автограф? — спросила девочка.

— Конечно.

Все. Зимин больше не знал, про что говорить.

— Давайте тогда посмотрим фильм, — стараясь быть веселым, предложил он. — Совершенно новый, сейчас идет в кинотеатре как раз. Называется «Тьма»…

— Да мы видели уже, — сказал бритый и вертлявый. — «Рыцари Храма» круче. А это самоделка какая то, я на компьютере графику лучшую слеплю.

Так, подумал Зимин. Он представил в подробностях, что он сейчас скажет им всем, особенно этому вертлявому, а потом возьмет плюнет на все и отправится домой. Права была Пара — не стоит соглашаться на все эти встречи. Глупо. Он уже не в том возрасте, чтобы попадать в идиотские ситуации. Даже фильм не помогает.

Хороший фильм.

— Ну, и хорошо, — сказал Зимин. — Хорошо, я вас понимаю, вам плевать. У вас море своих забот и проблем и совсем не интересен какой то тип, сочиняющий дурацкие книжки. Но это не так. Это не так!

Сказал он громко, так что те, кто болтал и играл на телефонах, посмотрели на него.

— Я — хороший писатель, — сказал Зимин. — Конечно, может быть, я не написал еще ничего великого, но тем не менее. Когда вы вырастете, вы будете рассказывать про меня своим детям. А вместо того, чтобы задать мне хоть какие нибудь вопросы, вы сидите и маетесь дурью!

У заведующей медленно отвисала челюсть.

Зал смотрел на него.

А там, на последнем ряду он видел… Зимин сощурился. Зрение у него начинало сдавать, и особенно остро он чувствовал это по вечерам. Он никак не мог разглядеть, что это — букет золотых листьев или… Или волосы. Там, у выхода сидела девушка с ослепительно рыжими волосами. Или медный глобус, начищенный до ослепительного блеска. Скифское бронзовое зеркало, отполированное до пугающей глубины. Поднос из нейзильбера, подаренный губернатором к пятидесятилетию библиотеки, Зимин никак не мог поймать этот предмет, золотая вспышка ускользала, точно кусочек скорлупы, плавающий в болтунье, Зимин старался его уловить, но зрение шалило, Зимин решил проморгаться.

Он взял бутылочку с водой и стал нервно открывать, стараясь не выпустить золотое пятно, отметил, что заведующая достала камеру и принялась фотографировать зал.

Бутылка не открывалась, Зимин старался, но ладони вспотели, и пробка проскакивала, Зимин подумал, что неплохо бы открыть эту дурацкую пробку зубами, но он стеснялся читателей. То есть не читателей… Короче, он стеснялся, и от этого опять злился. И вот в конце концов он плюнул, вытер ладони о штаны и сдвинул пробку.

И вдруг погас свет.

Безо всякого перехода, без потрескиваний в белых лампах, только что был дребезжащий неровный свет, и раз — темно.

В тот же миг Зимина залило, пробка с бутылки все таки свернулась и съехала, и теперь минеральная газировка заливала Зимина, а найти ее в темноте не представлялось возможным. Зимин не нашел ничего лучшего, как начать пить. Минералка оказалась газированной, Зимину ударило и в нос, и в уши, он фыркнул и закашлялся, закрыв глаза.

А когда открыл, обнаружил, что темно.

Темно. Окна библиотеки были забраны хорошими жалюзи и почти не пропускали снаружи света, тьма была абсолютной, точно кто то накрыл библиотеку сверху колпаком из глухого черного бархата.

Тихо. Подозрительно тихо было. Зимин никак не мог понять — дети должны были орать, ржать и вообще беспокоиться. А они молчали. И грома не слышно.

— Ау? — спросил Зимин.

Никто не ответил, лишь голос неожиданно отразился от стен и улетел куда то вверх, так что Зимин ощутил себя в огромном зале. Причем в этом огромном зале он был совершенно один.

— Так… — сказал Зимин.

Шепот. Он вдруг услышал его прямо перед собой, в нескольких метрах, невнятное перешептывание, оно скакало по сторонам, точно взмахивали во тьме сухие широкие крылья.

— Эй… — Зимин вдруг испугался, что умер.

Стоял, беседовал с читателями и проклинал себя, а потом раз — и умер. Перешел в темноту. В темную материю. В библиотеке. В конце концов, это, наверное, достойная смерть для литератора. Как актер умирает на подмостках, так и писатель умирает в библиотеке. Возникнет смешная легенда — писатель дал дуба в читальном зале, и теперь его неуспокоенный дух бродит по ночным коридорам…

И похоронят здесь. На самом нижнем уровне. Отличная, кстати, идея — хоронить писателей в библиотеках, это достойно.

Щелк!

Стал свет и звук, Зимин вновь очутился посредине зала. Все смотрели на него и молчали.

Зимин подумал, что он, пребывая в погруженном состоянии, отмочил что нибудь неприличное. Например, прочитал таки пару стишат из «Анаболиков». Или изобразил выпь. Мало ли.

Зимин оглядел зал.

— С вами все в порядке? — поинтересовалась библиотекарь.

— Да, кажется… — Зимин потер виски. — Свет погас, голова закружилась. Наверное, давление…

Заведующая налила в стакан воды, придвинула Зимину.