Парк Пермского периода - Скирюк Дмитрий Игоревич - Страница 5

— Эй, вы куда? — донесся нам вслед запоздалый крик кондукторши. — Оплатите за проезд!

Через мгновение «бабки» ее смели.

— Да брось ты эту свою сумку! — крикнул я Кабанчику.

— Не могу, она на подотчете! — выдохнул тот. — У меня там документы, арбалет… химикатов — на три тысячи… полдома можно отравить… многоэтажного…

— Тогда давай одну ручку, быстро!

Мы забежали за угол, и там, возле водоразборной колонки остановились и оглянулись. Бабки как раз миновали фонтан. У нас была минута передышки.

— Это бред, — выдавил я. — Бред, бред! Шиза! Этого не может быть, потому что этого не может быть!

— Хорош орать. — Серега навалился на отполированный рычаг, подставил ладони под струю воды, плеснул в лицо и шумно зафыркал. — Надо что-то делать.

— У тебя есть идеи?

— Нет, — буркнул он. Его мокрые волосы встопорщились белесым ежиком. — Ни хрена в башку не приходит.

И мы побежали дальше.

Теперь мы уже не бежали без оглядки как раньше. У андроидов, по-видимому, был определенный предел скорости — быстрее, чем сейчас, бежать они не могли. Мы с Кабаном перешли на торопливую трусцу и теперь заботились лишь о том, чтобы расстояние между нами и «старухами» не сокращалось. Фальшивые старушки растянулись цепочкой вдоль по тротуару и теперь, постукивая тросточками, шкандыбали следом. Это было бы забавно, не будь оно настолько нелепым и страшным.

— Дебилизм! — ругался я сквозь стиснутые зубы. — Так удирать от дюжины старух…

— Такси! Такси! — Серега замахал рукой, но желтая иномарка проехала мимо, обдав нас грязью из ближайшей лужи. Кабанчик выругался.

Мы сбежали вниз по улице Попова и здесь, у остановки натолкнулись на ментовский патруль. Видимо, они уже давно за нами наблюдали (спуск к площади от моста снизу хорошо просматривается). Было их двое — мордатый краснорожий сержант и тощий рядовой с каким-то неприметным, истертым лицом. Рядом притулился к бровке тротуара белый с синими полосками «форд». В глубине салона шуршала и похрипывала рация. Мы невольно замедлили шаг: ни у меня, ни у Сереги документов не было, когда я уходил, то не додумался их взять, а Кабан перед тем, как хлопнуть дверью, вообще швырнул свое удостоверение на стол начальству. По счастью, в этот миг из-за поворота организованной толпой вдруг вывалили бабушки, и оба милиционера при виде такой картины как-то сразу потеряли к нам интерес.

Мы снова замахали, голосуя, и на этот раз нам повезло — покрашенная желтым «Волга» с шашками на дверцах повернула к тротуару, мы втиснулись в салон и захлопнули дверь. Водитель обернулся.

— Куда едем?

Мы переглянулись. Ни я, ни Кабанчик никак не могли отдышаться и сообразить, что же теперь делать.

— Давай на Кутаисскую, — скомандовал я и тотчас же, чтоб не подумали чего, полез за кошельком и вынул сотню. — Хватит?

— Хватит.

— И знаешь, что… Притормози по пути где-нибудь на задворках.

— Зачем?

— Отлить надо.

Машина тронулась. Водитель с интересом посмотрел в зеркальце заднего вида на бегущих бабушек.

— Чего это сегодня старушки разбегались, не знаете, а?

— Это у них группа здоровья, — мрачно ответил за меня Серега и демонстративно отвернулся к другому окну.

Не знаю, кто меня дернул за язык, когда я называл таксисту адрес, но ехать на работу или же домой мне показалось делом безнадежно глупым. Если «бабушка», которую мы так удачно раздолбали, успела передать всем остальным наш портрет, они наверняка уже знали, где нас поджидать. Кабанчик не стал со мной спорить, и мы благополучно добрались до места, безо всяких старух на хвосте.

На Кутаисской жил Денисыч, у которого всегда можно было пересидеть и переждать, если что. Таксиста отпустили квартала за два — а ну как «бабушки» или менты запомнили номер машины? Уже темнело, когда мы наконец добрались до нужного нам дома, взобрались без лифта на пятый этаж и долго давили на кнопку звонка. Наконец дверь открылась, и на пороге объявился Фил, хмуро оглядел нас обоих и вздохнул.

— Нажрались, — констатировал он вместо приветствия и выглянул на лестничную площадку. — А где третий?

— Какой третий? — тупо переспросил я и тоже оглянулся.

— Ну, который за вас платил.

— Нету никакого третьего. Мы сами.

— Мы сегодня с работы уволились, — многозначительно сказал Кабан, как будто это что-то объясняло.

— Понятно. Маха! — Фил обернулся. — Взгляни на этих…

— А кто там? — Машка выглянула из комнаты. — О! Привет! Вы откуда такие? Что-то случилось?

— Случилось, случилось… — Кабанчик бросил свою тяжело звякнувшую сумку в угол и прошлепал в ванную. Зашумела вода.

— Сейчас расскажем. Дверь только запри, — попросил я.

Фил сразу посерьезнел, двери запер, потом увлек жену на кухню и что-то долго ей втолковывал. Вернулся он уже с блюдцем маринованных грибов, тарелкой бутербродов и початой поллитровкой водки. Кабан как раз показался из ванной, с мокрой головой и ошалелыми глазами, и мы уселись за стол.

— Ну, выкладывайте, — скомандовал Фил, когда мы пропустили по первой и закусили.

Фил Денисыч на самом деле — никакой не Фил Денисыч. Зовут его Лешкой. Фил — это от слова «философ», а «Денисыч» — от фамилии Денисов. Но звать его Филом позволено только друзьям. Хотя справедливости ради следует заметить, что в друзьях у него ходят весьма странные личности, мы с Кабанчиком средь них — едва ли не самые нормальные.

Слово за слово мы с Серегой начали рассказывать и вскоре выложили все. Фил вместе с Махой терпеливо выслушали нас, переглянулись, после чего Маха убрала бутылку подальше, а Фил подвинул к нам тарелочку с грибами.

— Закусывайте, — потребовал он. — Совсем пить разучились.

— Фил, поверь… — начал было я, положа руку на сердце.

— Жуй, жуй, глотай, — нахмурился тот. — Сам собирал. Ни одного плебейского гриба, одни белые. Так… Ну что ж, придумано неплохо. Свистеть, как говорится — не мешки ворочать. Сами сочиняли или помогал кто?

— Фил, знаешь что: пошел ты! — мрачно бросил я, положил вилку и встал из-за стола. — Мы к тебе как к другу, а ты… Ничего мы не сочиняли! Не хочешь, не верь. Кабан! Пошли: нам здесь не доверяют.

— Ну, ладно, ладно. — Видимо, Фил увидел что-то в моих глазах и решил, что мы не шутим. — Сядь. Допустим, вы не врете, Верю. И чего прикажете теперь мне с вами делать? А?

Я лишь развел руками.

— Вы этих бабушек с собою на хвосте не привели, случайно?

— Да вроде нет…

— Жаль, жаль. А то — охота посмотреть. А ну как врете или допились до глюков? Шучу, шучу. В общем, так. — Он хлопнул себя по коленкам и встал. — Я позвоню сейчас кое-кому, а вы пока сидите тут и никуда не уходите. М-да, дела… — Он вышел в коридор и зажужжал там диском телефона. — А вы точно не врете? — крикнул он снова оттуда.

— Фил, ты же нас знаешь… — обиженно протянул Кабан. — Вот этими руками… на запчасти… хрусть, и пополам…

— М-да… — в сомнении протянул тот и тут же встрепенулся. — Алло! Алло? С кем я говорю? Мне бы Печника. Да, да — Семеныча… Семен, ты? Привет. Да, я. Тут у меня два друга сидят… Нет, не те, другие. Ага. Ты не поверишь, тут такая история… Нет, про шарфик я потом расскажу. Так, о чем бишь я… Ты посмотри, к вам сегодня сообщений о старушках не поступало? Ну, что побили или, там, ограбили… От очевидцев, от кого ж еще? Нет, от самих старушек не надо… А чего ж тогда спрашиваешь? Да. Ага. Когда-когда? Ага… Ага…

Придерживая трубку плечом, он затворил дверь в коридор и разговор превратился для нас в неразборчивое бормотание. Мы сидели на диване и тупо смотрели в телевизор. Маха нервно курила и время от времени поглядывала на дверь.

— Мальчики, — вполголоса сказала она, — вы что, в самом деле — хлопнули старушку?

— Да никого мы не хлопнули! — поморщился я. — Вернее, хлопнули, но это не старушка. Черт, Маха, мы же все рассказали. Когда я вам врал?

— Было дело, — неуверенно сказала та.

— Так то — по мелочи! А сейчас все серьезно! Черт, и на хрена мы сегодня так напились?