Драконы осенних сумерек - Уэйс Маргарет - Страница 27

— Твои слова да Богам в уши, гном, — вздохнул Карамон. Отошел к ручейку и попытался утопить голод, раз уж нечем было его утолить.

Тассельхоф вернулся с хворостом.

— Я ничего не рубил, — заверил он Рейстлина. — Я только собирал.

Однако разжечь костер не удалось даже Речному Ветру.

— Слишком сырое дерево, — сказал он, пряча кремень и кресало обратно в мешок.

— А свет нам не помешал бы, — поеживаясь, заметил Флинт. Ночная тьма быстро сгущалась, и все шорохи леса, такие безобидные днем, начинали казаться зловещими и исполненными угрозы.

— Детские сказочки по-прежнему никого не страшат… — прошипел Рейстлин.

— Нет! — огрызнулся гном. — Я только боюсь, как бы кендер не начал рыться в моих вещах, пользуясь темнотой!

— Ну что ж, — с необычной кротостью ответил Рейстлин и повелел: — Ширак!

В хрустальном шарике на конце посоха мага зажглось бледное пламя. Мертвенный свет не столько разгонял, сколько подчеркивал грозную тьму.

— Вот вам свет, — прошептал маг и воткнул посох в мягкую землю.

И тут-то Танис понял, что эльфийское зрение ему изменило. Он больше не видел теплых красноватых ореолов спутников: лишь смутные тени на залитой звездным светом поляне. Полуэльф промолчал, но умиротворенное состояние, которым он наслаждался весь вечер, сменилось тревогой.

— Первая стража — моя, — мрачно проговорил Стурм. — С моей раной лучше не спать… Я знал одного, который уснул, да так и не проснулся.

— Будем караулить по двое, — сказал Танис. — Я с тобой.

Остальные развязали мешки и принялись устраивать себе постели — все, за исключением Рейстлина. Маг по-прежнему сидел на тропинке, хрустальный шарик заливал светом его склоненную голову в надвинутом капюшоне. Стурм устроился под деревом. Танис наклонился к ручью и принялся жадно пить… когда сзади вдруг раздался придушенный крик, Танис мгновенно обернулся, выхватывая меч. Другие тоже схватились за оружие, и только Рейстлин остался сидеть неподвижно.

— Спрячьте мечи, — сказал он. — Они все равно вам не помогут. Чтобы с ними драться, нужны клинки, напоенные могущественным волшебством…

Их окружала целая армия воинов в полном вооружении! Одного этого уже хватило бы, чтобы кого угодно вогнать в дрожь. Но никакой враг еще не вселял в сердца спутников подобного ужаса. Ошеломленные, припоминали они легкомысленное замечание Карамона: «Я готов день и ночь биться с живыми. Но с мертвыми?..»

Ибо воины, обступившие их, были мертвы.

Неверное беловатое сияние обрисовывало контуры их тел, как если бы тепло, сопутствовавшее им при жизни, непостижимым и ужасным образом задержалось и в посмертии. Истлевшая плоть давно обнажила кости, и лишь светящиеся очертания тел остались такими, какими помнили их души.

И было похоже, что души помнили еще кое о чем.

Каждый воин был облачен в древние латы, памятные его душе. Призрачные руки сжимали оружие, способное убивать. Однако неупокоенным не было особой нужды в оружии. Достаточно было смертоносного прикосновения могильно-холодных рук и даже страха, который они внушали.

Как же драться с такими?.. Танис, не привыкший бояться никаких противников из плоти и крови, едва не поддался панике. Он уже открыл рот, чтобы крикнуть друзьям: «Спасайтесь бегством!..» С большим трудом удержавшись, он попытался рассуждать трезво. Бегство было бессмысленно: они потеряют друг друга и тотчас заблудятся. Нет, надо остаться на месте… и что-нибудь придумать.

Медленным шагом направился Танис навстречу призрачным воинам… Они стояли молча и неподвижно — просто стояли, загораживая дорогу. Их было невозможно сосчитать: одни, мерцая, возникали перед ним, другие, наоборот, меркли и пропадали, чтобы вновь появиться, когда исчезали их товарищи. «Впрочем, какая разница, — обливаясь холодным потом, сказал себе Танис. — Любой из них способен уничтожить всех нас одним мановением руки…»

Огонек на посохе мага по-прежнему ярко горел. Маленький отряд тесно сгрудился вокруг Рейстлина. Танис подошел к ним. В мертвенном свете хрустального шарика лицо волшебника мало чем отличалось от лиц привидений.

— Итак, добро пожаловать в Омраченный Лес, Танис, — сказал маг.

— Рейстлин… — У Таниса перехватило горло. Он еле выговорил пересохшими губами: — Кто эти…

— Призрачные создания, — не сводя с них взгляда, ответил Рейстлин. — Похоже, нам повезло.

— Повезло? — не веря своим ушам, переспросил Танис. — Это еще почему?

— Перед нами души людей, поклявшихся совершить некое дело, но не исполнивших клятву. Они обречены совершать то, в чем поклялись, пока не заслужат освобождения и не обретут покоя истинной смерти.

— Но как, во имя Бездны, из этого следует, что нам повезло? — спросил Танис сердито, давая выход страху. — Может быть, они поклялись истреблять всех, кто войдет в этот лес?

— Возможно, — Рейстлин бросил быстрый взгляд на полуэльфа, — хотя навряд ли. Сейчас мы это выясним…

И прежде, чем Танис успел что-либо сказать или сделать, маг шагнул вперед, оказавшись лицом к лицу с призраками.

— Рейст!.. — сдавленно ахнул Карамон, протискиваясь за ним.

— Придержи его, Танис, — резко скомандовал Рейстлин. — От этого зависят наши жизни!

Танис крепко взял воина за плечо и спросил мага:

— Что ты собираешься делать?..

— Хочу произнести заклятие, которое позволило бы нам с ними общаться. Я смогу проникнуть в их мысли, а они будут говорить моими устами…

Он откинул голову, сбросив на плечи капюшон. Простер руки и произнес:

— Аст билак пар-билакар. Сух тангус моилар!

Он повторил это трижды. Толпа воинов расступилась, и вперед вышел один, исполненный жуткого, пугающего величия. Он был выше всех, а на голове у него мерцала корона. Бледные латы были богато украшены темными самоцветами, а лицо носило печать невероятного горя и муки. Он шел прямо к Рейстлину.

Карамон, задыхаясь, отвел глаза. Танис не осмеливался ни закричать, ни заговорить, боясь потревожить мага и нарушить заклятие. Призрак поднял бесплотную руку и медленно потянулся к Рейстлину. Танис задрожал всем телом: прикосновение означало неотвратимую смерть. Но Рейстлин, погруженный в транс, даже не пошевелился. Танис мимолетно задумался о том, видел ли маг ледяную руку, тянувшуюся к его сердцу.

И тут Рейстлин заговорил:

— Вы, давно умершие! Моим живым голосом поведайте нам о том, что вас тяготит. А потом разрешите нам миновать этот лес, ибо мы идем не со злом. Загляните в наши сердца — и вы сами в том убедитесь.

Рука призрака замерла. Бледные глаза скользили по лицу Рейстлина… Затем, мерцая во тьме, неупокоенный поклонился ему. Танис втянул в себя воздух: он чувствовал силу Рейстлина, но это!..

Рейстлин поклонился в ответ, потом повернулся и встал рядом с призраком. Он был почти так же бледен, как и его собеседник. Танис содрогнулся: живой мертвец и мертвый живой…

Рейстлин заговорил снова, и голос его более не был одышливым шепотом тщедушного мага. Это был глубокий, повелительный голос, отдававшийся в лесу. Голос был глух, темен и холоден и раздавался словно из-под земли:

— Кто вы, осмелившиеся вступить в Омраченный Лес?

Танис попытался ответить, но пересохшее горло вконец отказалось служить. Карамон, стоявший подле него, не мог даже поднять головы. И тут Танис уловил рядом с собой некое движение… Кендер! Ругаясь про себя, Танис хотел перехватить Тассельхофа, но не успел. Юркий кендер выбежал вперед и остановился в круге света от посоха, прямо перед призраком. Каштановый хохолок мотался туда-сюда.

— Я — Тассельхоф Непоседа, — с величавым поклоном сообщил кендер. — Мои друзья, — взмах маленькой ладони охватил весь отряд, — зовут меня Тасом. А вы кто такие?

— Неважно, — прозвучал замогильный голос. — Знай только, что мы — воины давно забытых времен…

— А правда, что вы нарушили какую-то клятву и за это обречены здесь торчать? — спросил Тас с интересом.

— Правда, — был ответ. — Мы поклялись охранять эту страну. Но потом с неба упала огненная гора, и земля раскололась. Злобные твари вылезли из ее недр, а мы бросили оружие и бежали, пока нас не настигла бесславная смерть. И вот теперь мы вновь призваны к исполнению клятвы, ибо по земле опять бродит зло. И мы не уйдем, пока зло не будет изгнано, а равновесие — восстановлено.