Путь на Грумант - Георги Виктор Сергеевич - Страница 30

Охотников человек десять, каждый сжимает в руке длинное копье. В полном молчании они ползком приближаются к стаду и тихо, имитируя удары клыков, подталкивают палкой копья животных подальше от моря. И когда этот обман открывается — по знаку вожака охотники начинают улюлюкать и шуметь как можно громче, колотя что есть мочи моржовые туши копьями. Тем моржам, которые повернули от вершины к морю, мешают те, которых люди гонят по направлению к ним. Животные сталкиваются, наползают друг на друга, давят малышей. После этого начинается обыкновенное убийство: самых ретивых закалывают на месте, а тех, что уже выбились из сил и не пытаются ускользнуть в море, можно, подгоняя копьем, своим ходом гнать к лагерю, к становищу, где уже горят костры под гигантскими чанами для варки звериного сала…

— Мы должны сюда добавить грохот прибоя и брызги пены, поднятые спасшимся моржом, рычание сотен охваченных паникой чудовищ, пойманных в ловушку на берегу, — добавляет Фарли Моуэт, комментируя доклад офицера английского королевского флота, описавшего именно такой способ охоты на моржей в 1765 году. — Мы должны наглядно представить себе сцену в мрачной и ветреной темноте, освещенную только к эпилогу красными вспышками факелов. Мы должны еще ощутить, что чувствуют люди, совершающие резню, ползущие на руках и коленях и слишком хорошо знающие, что в любой момент они могут быть раздавлены черной лавиной мяса и костей…

С каждым днем нашего пребывания в гостях у полярников Шпицбергена все реальнее, как нарывающая заноза в пальце, тревожит мысль о необходимости возвращения домой. Да, мы достигли желанной цели, доказав всем и вся возможность плавания в Арктике на новоделах старинных парусников. И было бы нелепо на обратном пути потерпеть крах. И за байками судовых острословов, что, мол, программа выполнена, осталось лишь смоделировать кораблекрушение средневекового коча, так или иначе скрывалась тревога за благополучный исход нового, 680-ти мильного (если по прямой, как современные суда) пути до Мурманска. Утешало одно: если что, то, наверное, поставят нам в Баренцбурге памятник, как и экипажу невесть где сгинувшего парохода «Геркулес». Но лично для меня это было слишком слабым утешением.

Да, время отправляться в обратный путь. Десять дней мы бороздили воды гигантского Ис-фьорда, гостя у приветливых полярников. Пора и честь знать. В эти дни я не вел дневника — события и впечатления наслаивались, переполняли чувства, мелькали, как в волшебном калейдоскопе детства: ледяной бело-зеленой рекой нависает над водой ледник Норденшельда; ребятишки-дошколята из поселка Пирамида собирают в лукошко малюхонные, самые северные в мире грибы; в норвежской кирхе висит модель парусной лодки — символ спасения человека в нашем грешном мире; в квартире земляков из Баренцбурга хозяйка как самый дорогой подарок ставит на стол блюдце с нарезанным свежим огурцом, выращенным на подоконнике за месяцы зимовки…

Вечером 22 июля на веслах отошли от причала, от ставшего почти родным берега с красными звездочками цветов северной камнеломки. Берега, в чьих недрах на угольных пластах навек окаменели следы диковинных динозавров и широколистных растений. Поселка, на улицах которого вместо голубей разгуливают чайки, а вместо собак — низкорослые доверчивые олени.

Поймав ветер, крепим по бортам шестиметровые весла и поднимаем парус. Грот пузатый, как баба на сносях. Из-под самого носа набирающего скорость коча улепетывают ленивые кайры, громко хлопая по воде черными крыльями. Вот они — последние аплодисменты Ис-фьорда…

Однако рано, оказывается, мы поддались сентиментальному настроению: прощания не состоялось. Под утро зачихал и заглох сорокасильный мотор «Груманта» — единственный, если не считать самовара, «паровой двигатель» экспедиции. Решили не рисковать и вернуться в Баренцбург. Спасибо местным умельцам — управились с ремонтом за полутора суток. Но в понедельник, 24-го, выходить в море остереглись — плохая примета. Вышли во вторник, сразу после полуночи. И пора, наверное, мне рассказать поподробнее о том, как товарищи по экспедиции оценивают наш поход. Ведь каждый из нас преследовал свои цели.

Владимир Пучкин (работник БММТ «Спутник» ЦК ВЛКСМ, кок лодьи «Грумант»): Молодежь должна отдыхать активно, а не знакомиться с достопримечательностями тех или иных мест из окна автобуса или с палубы океанского лайнера. Почему бы не предоставить возможность людям за свои деньги быть не только пассажирами, а членами экипажей подобных судов и путешествовать, например, по Белому морю? Думаю, что желающие найдутся, хотя я и почувствовал всю «экзотику» похода на Грумант на собственной шкуре. Напомню, что «Спутник» работает по принципу «нон профит», то есть не ставит основной целью получение финансовой выгоды. И мы решили испытать пригодность старинного типа парусных судов для организации молодежных морских круизов: экологически чистых, физически активных, связанных с познанием истории.

Ростислав Гайдовский (заместитель начальника Арктической нефтегазоразведочной экспедиции Мингеологии СССР, капитан лодьи «Грумант»): У нас утерян опыт плавания на маломерных судах. Удивительно, но факт: перевозка грузов, выполнение различных работ в прибрежных водах считается сложным и небезопасным делом. Но зачем платить бешеные деньги за использование вертолетов или другой современной техники, если можно именно в Арктике намного дешевле и эффективнее работать на малых судах? В этом я еще раз убедился, пройдя от Петрозаводска до Шпицбергена. Сбор гагачьего пуха, промысел рыбы, водорослей, расчистка от плавника побережий — так или иначе все эти частные вопросы упираются в глобальную задачу возрождения отдаленных поморских деревень…

Владимир Панков (преподаватель Мурманского высшего инженерного морского училища, матрос коча «Помор»): В своей научной работе я занимаюсь физикой поверхности моря, и нынче смог с иного ракурса взглянуть на некоторые проблемы, далекие, казалось бы, от практического мореплавания. Ну а побывать на Шпицбергене — это мечта моего детства!

Александр Скворцов (сотрудник НИИ культуры, заместитель начальника экспедиции по науке): Для меня, как ученого и яхтсмена, этот переход сравним с творчеством. Коч — идеальное судно для ледового плавания, вобравшее в себя лучшее из искусства кораблестроения и кораблевождения древних поморов. В истории освоения высоких широт еще немало «белых пятен». И данная экспедиция органично вписалась в программу исследований историко-культурной среды Арктики морской комплексной экспедицией нашего института, программу, рассчитанную до 2000 года…

Однако достаточно рассуждений и давайте вернёмся на борт коча, которому еще предстоит переход от Шпицбергена до Кольского залива.

Итак, мы вышли в море, хотя и получили радиограмму от мурманских синоптиков с пометкой «шторм всем судам»: «Циклон смещается к востоку от 74° северной широты со скоростью 30 км/час. 26 июля на юге Баренцева моря ветер 15–17 м/сек, видимость хорошая, в тумане 300–500 м, дождь, температура 3–8° тепла. Ветер западный, северозападный еще двое суток (для нас попутный. — В. Г.). На побережье Норвегии: ветер юго-западный, южный 15–17 м/сек. Высота волны 1–2 метра, на севере — 3 метра. Последующие двое суток ветер юго-западный, западный, местами туман». Вышли, рассчитывая под парусами успеть добежать до Медвежьего, а там, через два-три дня, глядишь и циклон уйдет в центральную часть Арктики… Опрометчиво? Наверное, да. Перелистну несколько страниц своего путевого блокнота.