Обреченные на победу - Скальци Джон - Страница 25

– Максимум разрешения, – сказал доктор Расселл, обращаясь, по-видимому, к самому себе. – Связь установлена.

Его ЭЗК громко пискнула.

Я ощутил лёгкий толчок, а затем внезапно почувствовал себя так, будто в моём мозгу оказалась просторная пустая комната, по которой гуляет эхо.

– Ого! – невольно воскликнул я.

– Слышите эхо? – спросил доктор Расселл. Я кивнул.

– Это компьютерный банк, – пояснил он. – Ваше сознание воспринимает крохотный временной зазор между «здесь» и «там». Все в полном порядке, не волнуйтесь. Так открывается связь между новым телом и компьютерным банком.

ЭЗК снова запищала.

На другом конце комнаты новый я открыл глаза.

– Готово, – буднично сообщил доктор Расселл.

– У него же кошачьи глаза! – удивился я.

– У вас кошачьи глаза, – поправил меня доктор Расселл. – Обе связи устойчивы, без шумов. Сейчас я начну перемещение. Приготовьтесь почувствовать некоторую дезориентацию.

ЭЗК опять запищала… … И я полетел ааааааааааааай вниз (и при этом чувствовал себя так, будто меня – совершенно безболезненно – продавливали сквозь мелкое сито).

И все воспоминания, которые у меня когда-либо имелись, били меня по лицу, как кирпичи, вылетающие из огромной рушащейся стены.

Одна ясная вспышка – я стою в алтаре, глядя, как Кэти идёт по проходу. Вот она слегка запнулась, наступив кончиком туфли на край подола своего длинного платья, тут же изящно выправилась, улыбнулась, как будто хотела сказать мне: «Ну уж это-то меня не остановит».

Ещё одно появление Кэти: «Чёрт побери, куда же я подевала ваниль?» Миска с тестом загремела, грохнувшись на пол в кухне (будь оно проклято, Кэти).

И затем я снова оказался собой и увидел кабинет доктора Расселла. У меня кружилась голова: я видел перед собой лицо Расселла и одновременно его затылок.

«Ничего себе, фокусы!» – подумал я, потому что это больше всего походило на кадр из стереофильма.

А потом меня огорошила мысль: я же нахожусь в двух местах в одно и то же время.

Я улыбнулся и увидел, как старый и новый я улыбнулись одновременно.

– Я не подчиняюсь законам физики, – сообщил я доктору Расселлу сразу двумя ртами.

А он ответил:

– Вы перешли.

Нажатие кнопки на его проклятой ЭЗК.

И снова остался только один «я».

Другой «я». Я мог это сказать совершенно точно, потому что больше не разглядывал нового меня, а видел себя старого.

А он смотрел на меня с таким видом, словно знал, что только что случилось нечто немыслимо странное.

Я прочёл в его взгляде: «Я больше не нужен».

Он закрыл глаза.

– Мистер Перри, – позвал доктор Расселл уже второй раз, а затем легонько хлопнул меня по щеке.

– Да, – сказал я. – Я вас слышу. Извините.

– Как ваше полное имя, мистер Перри? Я на секунду задумался. Затем сказал:

– Джон Николас Перри.

– Какого числа вы родились?

– Десятого июня.

– Как звали вашу учительницу во втором классе? Я недоуменно посмотрел в глаза врача.

– Боже правый! Помилуйте, дружище. Я не смог бы вспомнить этого, даже когда был в моём старом теле.

Доктор Расселл улыбнулся.

– Добро пожаловать в новую жизнь, мистер Перри. Вы входите туда с развевающимися знамёнами. – Он отворил и распахнул дверцу моего саркофага. – Прошу вас, выходите.

Я опёрся руками – моими зелёными руками – на обе стороны бокса (теперь мне не хотелось называть его саркофагом) и выдернул тело наружу. Выдвинул правую ногу вперёд и слегка пошатнулся. Доктор поспешно шагнул и поддержал меня.

– Осторожнее, – предупредил он. – Вы совсем недавно были стариком. Чтобы освоиться в молодом теле, вам потребуется некоторое время.

– Что вы имеете в виду? – спросил я.

– Ну… – протянул он, – кстати, можете выпрямиться.

Действительно. Я заметно сутулился (дети, пейте молоко, которое вам дают!). Теперь я распрямил спину и сделал ещё шаг вперёд. И ещё один. Хорошая новость: я, оказывается, не забыл, как нужно ходить. Расплываясь в улыбке, как школьник, я зашагал по комнате.

– Как вы себя чувствуете? – спросил доктор.

– Я чувствую себя молодым. – Голос едва сдерживал радость.

– Так и должно быть, – кивнул Расселл. – Биологический возраст этого тела – двадцать лет. На самом деле оно немного моложе, но мы можем без труда нагнать эту разницу.

Я подпрыгнул, чтобы попробовать, что из этого получится, и почувствовал себя так, будто пролетел полпути до Земли.

– Я недостаточно взрослый даже для того, чтобы употреблять спиртное.

– Внутри вы все такой же семидесятипятилетний человек, – напомнил доктор Расселл.

После этих слов я перестал подпрыгивать и подошёл к моему старому телу, покоившемуся в своём саркофаге (здесь это слово было кстати). Оно казалось грустным и помятым, как старый чемодан. Я протянул руку, чтобы коснуться моего старого лица. Оно было тёплым, и я почувствовал дыхание. И отскочил.

– Оно ещё живо, – воскликнул я, сделав шаг назад.

– Его мозг мёртв, – быстро сказал доктор Расселл. – Все ваши когнитивные функции переданы в другое тело. Как только это произошло, я закрыл этот мозг. Жизнь существует как бы на автопилоте: поддерживается дыхание и кровообращение, но больше ничего, да и это только временно. Предоставленное самому себе, это тело умрёт через несколько дней.

Я нерешительно вернулся к моему старому телу.

– А что с ним будет?

– Мы сохраним его ещё на некоторое время. Мистер Перри, мне крайне неприятно подгонять вас, но вам пора вернуться в свою каюту, а мне – заняться другими. До полудня мне нужно ещё очень много успеть.

– У меня есть несколько вопросов по поводу этого тела, – настаивал я.

– Мы подготовили специальное разъяснение. Вы найдёте его в своей ЭЗК.

– Что ж, прекрасно. Благодарю вас.

– Не за что, – довольно сухо отозвался доктор и кивнул своим помощникам. – Эти люди проводят вас обратно в каюту. Ещё раз поздравляю вас.

Я шагнул к колониальщикам, мы повернулись к выходу, но тут я кое о чём вспомнил.

– Секундочку, – сказал я, – я забыл одну вещь.

Я быстро подошёл к своему старому телу, неподвижно лежавшему в саркофаге, и взглянул на доктора Расселла.