Бригады призраков - Скальци Джон - Страница 10

Уилсон усмехнулся:

– Хотелось бы знать ответ на ваш вопрос. Я передаю то, во что меня посвятили Чарли Бутэн и сотрудники его лаборатории. В том, чем они занимались, я полный профан. И все же мне известно, что вот от этого, – он указал на голограмму, – вам не будет никакого толка, потому что это сознание поделится тем, что ему известно, только если оно будет помещено в мозг, причем только в мозг Чарли. А мозг Чарли исчез вместе с остальным телом.

– Раз эта хреновина для нас совершенно бесполезна, – недовольно произнес Роббинс, – мне бы хотелось узнать, зачем вы меня сюда пригласили?

– Я сказал, большого практического толка от копии сознания Бутэна не будет, – поправил Уилсон. – Но в одной мелочи она может оказаться весьма полезной.

– Лейтенант Уилсон, – строго промолвил Роббинс, – будьте добры, ближе к делу!

– Человеческое сознание – это не просто ощущение личности, – сказал Уилсон, снова предлагая полковнику взглянуть на голограмму. – Это также знания, чувства и духовное состояние. Вот эта штуковина обладает способностью знать и чувствовать все, что знал и чувствовал Чарли до того самого момента, как снял копию. Насколько я понимаю, вы хотите узнать, что замыслил Чарли и почему. Так вот, копия его сознания может стать в этом неплохой отправной точкой.

– Вы же только что говорили, что для того, чтобы получить доступ к сознанию, необходим мозг самого Бутэна, – возразил Роббинс. – А его у нас нет.

– Зато у нас есть гены Бутэна, – напомнил Уилсон. – Чарли создал собственный клон для того, чтобы тот послужил его целям. Полковник Роббинс, я предлагаю вам создать его клон, чтобы он послужил вашим целям.

– Клонировать Чарльза Бутэна, – презрительно фыркнул генерал Мэттсон. – Как будто одного мерзавца недостаточно!

Мэттсон, Роббинс и Сциллард сидели в генеральской столовой орбитальной станции "Феникс". Мэттсон и Сциллард ужинали; Роббинс – нет. Формально доступ в столовую был открыт для всех офицеров, однако на практике здесь питались только генералы. Остальные офицеры входили в столовую только по приглашению какого-либо генерала и редко позволяли себе что-нибудь помимо стакана воды. Роббинс гадал, с чего именно повелась эта нелепая практика. Он умирал от голода.

Генеральская столовая размещалась на самом конце оси вращения станции "Феникс" и была окружена одним специально выращенным прозрачным кристаллом, который образовывал ее стены и потолок. Из нее открывался захватывающий вид на планету Феникс, которая лениво вращалась над головой, закрывая почти весь небосвод, – совершенный бело-голубоватый драгоценный камень, настолько напоминающий Землю, что Роббинс при виде его неизменно ощущал болезненный укол в той области головного мозга, которая отвечает за тоску по дому. Покидать Землю легко, когда тебе уже за семьдесят пять и единственная перспектива в будущем – смерть от старости через считанное число все более коротких лет. Но обратной дороги не бывает никогда; чем дольше Роббинс жил во враждебной вселенной, в окружении которой оказались колонизированные людьми миры, тем с большей теплотой вспоминал вялую, но относительно беззаботную жизнь в пятьдесят, шестьдесят и особенно семьдесят лет. Воистину блаженно неведение, или, по крайней мере, в нем больше спокойствия.

"Сейчас уже слишком поздно", – подумал Роббинс, отрываясь от размышлений и снова обращая внимание на Мэттсона и Сцилларда.

– Лейтенант Уилсон надеется при помощи клона проникнуть в то, что происходило в голове Бутэна. В любом случае попытка лучше, чем ничего.

– В первую очередь меня интересует, почему лейтенант Уилсон уверен, что в этой машине хранится копия сознания Бутэна? – спросил Мэттсон. – Бутэн мог снять слепок с чьего угодно сознания. Да хоть со своего кота, черт побери!

– Такой рисунок свойственен человеческому сознанию, – невозмутимо возразил Роббинс. – Это можно утверждать со всей определенностью, потому что нам ежедневно приходится переносить сотни сознаний. Кот тут ни при чем.

– Это была шутка, Роббинс, – сказал Мэттсон. – И тем не менее это может быть не Бутэн.

– Не исключено, что это кто-то другой, однако такая вероятность крайне мала, – настаивал Роббинс. – В лаборатории Бутэна никто, кроме него, не знал, что он работает над этим. У него просто не было возможности скопировать чужое сознание. Знаете, невозможно осуществить это без ведома человека.

– Нам хотя бы известно, как именно копировать сознание? – подал голос генерал Сциллард. – Этот ваш лейтенант Уилсон говорит, что оно находится в машине, созданной на основе технологий консу. Даже если мы решим ею воспользоваться, кто-нибудь знает, как это делать?

– Нет, – ответил Роббинс. – Пока что не знает. Уилсон уверен, что сможет во всем разобраться, однако он не специалист по технике переноса сознания.

– Я в этом разбираюсь, – заявил Мэттсон. – Точнее, я достаточно долго командую теми, кто разбирается в технике переноса сознания, и сам тоже успел кое-чего нахвататься. Для этого процесса необходимо не только само сознание, но и физический головной мозг, в который оно будет переноситься. И вот этого-то мозга нам сейчас как раз и недостает. Я уж не говорю про проблемы этики.

– Проблемы этики? – не смог сдержать удивления Роббинс.

– Да, полковник, проблемы этики, – раздраженно подтвердил Мэттсон. – Нравится вам это или нет.

– Господин генерал, я вовсе не хотел ставить под сомнение ваши моральные принципы, – виновато произнес Роббинс.

Мэттсон нетерпеливо махнул рукой:

– Забудьте. Но вопрос остается. Союз колоний давным-давно принял закон, запрещающий клонировать людей, которые не состоят на службе в ССК, – ни живых, ни мертвых, но в первую очередь живых. К клонированию людей мы прибегаем лишь в том случае, когда возвращаем в немодифицированные тела тех, чей срок службы истек. Бутэн – человек гражданский, он колонист. Даже если бы нам очень захотелось, мы не можем на законных основаниях создать его клон.

– Но сам он вырастил же свой клон, – напомнил Роббинс.

– Полковник, неужели мы опустимся до моральных принципов предателя! – снова раздражаясь, воскликнул Мэттсон.

– Можно будет получить от Колониального совета разрешение отступить от закона, – предложил Роббинс. – Такое уже случалось. Вы сами к этому прибегали.

– Но только не в подобных вопросах, – возразил Мэттсон. – Разрешение отойти от закона мы испрашиваем только для того, чтобы испытать новые системы вооружения на планетах, лишенных жизни. А если затеять возню с клонами, у закоренелых консерваторов из Совета начнется зуд в заднице. Подобное предложение не выйдет из стен комиссии.

– Бутэн является ключом к тому, что задумали рраей и их союзники, – сказал Роббинс. – Быть может, настало время вспомнить завет морской пехоты США: "Легче получить прощение, чем разрешение".

– Я восхищаюсь вашей готовностью выбросить черный пиратский флаг, полковник, – заметил Мэттсон. – Но расстреляют в случае чего не вас. Точнее, не только вас одного.

Генерал Сциллард, все это время задумчиво жевавший бифштекс, проглотил его и отложил приборы.

– Этим займемся мы, – решительно произнес он.

– То есть? – повернулся к нему Мэттсон.

– Генерал, передайте образец сознания Специальным силам, – сказал Сциллард, – и дайте нам гены Бутэна. На их основе мы создадим солдата Специальных сил. Создавая каждого солдата, мы используем несколько генотипов; формально это не будет клоном. А если сознание не приживется, хуже от этого никому не станет: просто на одного солдата Специальных сил станет больше. Мы ничего не потеряем.

– Вот только если сознание приживется, мы получим солдата Специальных сил, который замыслил предательство, – возразил Мэттсон. – А в этом уже нет ничего привлекательного.

– К этому можно подготовиться, – заверил его Сциллард, снова беря в руки приборы.

– Вы будете использовать гены живого человека, к тому же колониста, – заговорил Роббинс. – Насколько я понимаю, Специальные силы берут лишь гены тех, кто изъявил желание служить в ССК, но умер до того, как был принят на службу. Вот почему эти части называются Бригадами призраков.