Произведения (сборник) (СИ) - Туэло Дмитрий Тимофеевич - Страница 69

В 1831 году принимал участие в подавлении польского восстания. Неужто возглавлял карательные экспедиции? История умалчивает, но был награжден за храбрость и отвагу.

В качестве офицера для особых поручений при командующем кавказского корпуса в 1838-1839 годах несколько раз принимал участие в походах против горцев. Там ковалась агрессивность личности против свободолюбивого народа.

С 1840 по 1844 годы усмирял племя убыхов на черноморском побережье. Наверное всех погубил, так как сегодня о племени убыхов никто ничего не знает.

Н.Н. Муравьев-Амурский плохо, недостаточно сильно настаивал на необходимости захвата Кореи, Монголии и Манчжурии, в результате чего эти территории не принадлежат России. А так могло быть славно…

Не удались попытки Муравьева-Амурского устроить правильное пароходное сообщение по Амуру, в результате чего оно было организовано неправильное.

…Жена, заливаясь слезами, поднялась на свою лошадь и поехала за своим жестоким мужем…

Немало свидетельств осталось о вспыльчивости Муравьева и приступах его безудержного и порой неправедного гнева. Одни были склонны объяснять их особенностями характера, другие — последствиями ранения, третьи — упоением безграничной властью. Говорили, что усмирять боевого генерала в такие моменты удавалось только его жене Екатерине Николаевне, Катрин де Ришемон в девичестве. Окружающие называли любовь генерал-губернатора к жене безграничной. Известно, например, что в 1855 году Екатерина Николаевна спасла жизнь адъютанту своего мужа, которого Муравьев хотел расстрелять за неисполнение какого-то приказания...

Генерал был страшен и жесток в гневе. Он мог посадить в тюрьму за жалобу на своего любимца из числа "золотой молодежи", мог преследовать судей, вынесших неугодный ему приговор, защищать от справедливого наказания чиновников, чья нераспорядительность была причиной гибели десятков казаков от голода.

Когда сердился, похож был на пьяного, даже доходил до отчаянья, за что через несколько часов ругал себя. Был вспыльчив, но отходчив.

Он же пытался обеспечить привилегированное, монопольное положение торговой Амурской компании, организованной под его покровительством; запрещал свободную торговлю хлебом, так как высокие цены затрудняли закуп хлеба для снабжения Приамурья.

При нем же нелегко приходилось многим самостоятельным людям, имевшим мнение, отличное от генерал-губернаторского, и привыкшим отстаивать свою позицию. Такая нетерпимость приводила к разрыву генерала с самыми талантливыми и инициативными сотрудниками, на место которых нередко приходили посредственности или приспособленцы...

"…У Муравьёва было много хороших качеств для администратора; но, конечно, были и недостатки: несколько легкое отношение к делу, много для блеска, для популярности, и фаворитизм. В последние годы он заметно опустился и физически, и умственно. Продолжительная жизнь за границей в полном бездействии имела на него неизбежное влияние и наложила на него отпечаток недовольного эмигранта." (генерал-фельдмаршал граф Д.А. Милютин).

Самым ожесточенным временем борьбы стали первые годы губернаторства Муравьева. По вверенному его заботам краю прокатилась целая череда судебных процессов, направленных на пресечение преступной финансовой деятельности местных золотопромышленников. Был поставлен заслон противозаконной переправке намытого золота в Китай. Муравьев вообще ратовал за создание единой государственной золотодобывающей компании. Его усилия на этом поприще встретили ярое сопротивление не только местных, но и столичных чиновников, привыкших к «сибирской мзде» (это плохо, что это еще за социализм он придумал…, прим. автора).

Отделенного заседателя, под управлением которого находился Туруханский край, вместе с 8-ю торговцами, державшими в своих руках всю хлебную торговлю и диктовавшими высокие цены, Муравьев-Амурский приказал взять в солдаты и отправил служить в Вилюйск (это еще страшнее Тьму-Таракани, прим. автора).

Иркутских хлебных спекулянтов-перекупщиков выпорол и на год засадил в тюрьму. (В то время Российская империя еще не взяла курс на либеральную экономику, прим. автора)

Он прибыл в Иркутск в марте 1848 года. При знакомстве с чиновниками никому не подал руки - все они были плохо помянуты в отчетах ревизии сенатора Толстого.

Выпив чаю с ромом и закусив сухарем, выходил в город в простой шинели, без охраны, навещал присутственные места, рынки, магазины.

Отчего-то нередко случается в России: патриот, борец и умелый управленец является одновременно настоящим самодуром. Известна байка о том, как чем-то разгневанный губернатор привязал станционного смотрителя к отводу своей повозки и провез его по морозу до следующей станции. Насчет здоровья несчастного смотрителя история молчит.

«От его быстрого орлиного взгляда ничто не укрывалось, - писал современник. - Если замечал он какие-либо неблаговидные поступки торговцев... то с таковыми не церемонился: суд и расправа чинились тотчас же, и городская тюрьма принимала к себе новых квартирантов».

Принятая Муравьевым система управления неизбежно порождала многочисленные конфликты, как правило, возникавшие в зонах столкновения интересов, совпадения компетенции и в связи с делегированием генерал-губернатором части своих полномочий адъютантам и чиновникам особых поручений. Немалую роль в провоцировании конфликтов играли и особенности характера Муравьева — чрезмерная доверчивость, вспыльчивость, склонность к быстрым, порой необдуманным решениям. Попытка преодолеть существовавшую в крае (как, впрочем, и во всей империи) всеобщую коррумпированность чиновничества, хотя и дала некоторые результаты, нередко вырождалась в систему фаворитизма.

Вообще для Муравьева, как и для многих его современников из административной среды, были характерны противоречия. непоследовательность, колебания, неизбежные для деятелей переходных эпох. В сложных ситуациях прибегали к традиционным, знакомым способам решения, пусть и не эффективным и не отвечавшим новым взглядам. Именно этим можно объяснить широкое использование военно-административных методов при колонизации Амура и при закупках хлеба для ее нужд.

Для переселения на Амур были отобраны штрафованные солдаты со всей России, которым предусмотренное законом наказание заменялось ссылкой. Вынужденное согласие на штрафную колонизацию стало крупной ошибкой Муравьева-Амурского. Она не привела и не могла привести к достижению поставленной цели — прочному хозяйственному освоению Амура. Ее осуществление вызвало рост преступности, о чем писали губернаторы Буссе и Казакевич. Она же опорочила репутацию и Амурского края, и генерал-губернатора Восточной Сибири.

Либеральные планы и благородные идеи в управленческой практике либо не осуществлялись вовсе, либо осуществлялись совсем не в том виде, как предполагал сам Муравьев и многие его молодые сотрудники.

В личной переписке Муравьев признавал необходимость освобождения крестьян с землей, отмены телесных наказаний, введения гласного судопроизводства с присяжными, свободы печати, протестовал против аристократических конституционных проектов и всесилия петербургской бюрократии. В своей административной практике он не всегда последовательно проводил в жизнь эти идеи.

Муравьев осуждал телесные наказания, но был вынужден прибегать к ним как предусмотренной законодательством мере наказания, хотя неохотно — это наглядно проявилось во время волнений забайкальских старообрядцев в 1859 г., когда им были приняты довольно щадящие меры наказания. В то же время, как показали действия Муравьева во время "занадворовской истории" и иркутской дуэли 1859 г., он не был в состоянии признать независимость суда от административной власти.

Как это часто бывает, главные герои не получают заслуженного признания при жизни. Так случилось и с Геннадием Ивановичем Невельским. Не желая делиться славой (?), генерал-губернатор Восточной Сибири граф Муравьёв-Амурский способствовал упразднению Амурской экспедиции в 1855 году и отстранению Невельского от амурских дел. Оставшуюся жизнь Геннадию Ивановичу пришлось посвятить непривычной для себя кабинетной работе в Санкт-Петербурге.