Вокруг света с киллерами за спиной - Синякин Сергей Николаевич - Страница 7

Услышав, что при некоторых условиях возможен прыжок с парашютом, Илья Константинович совсем пал духом, скрючился на дне плетеной корзины и ощутил себя несъедобной поганкой, которую без каких-либо оснований кто-то назвал груздем. В душе дождевыми червями копошились сомнения. Джекки Чан что-то напевал: похоже, ему было весело. Русской беспокойно наблюдал за газовой горелкой, которая систематически выбрасывала языки пламени, нагревающие воздух в оболочке воздушного шара до нужной температуры, и Илье Константиновичу все казалось, что воздушный шар вот-вот полыхнет, и корзина камнем помчится к земле.

Китаец приятельски тронул его за плечо.

Русской поднял на него истомный от душевных страданий взгляд.

Джекки Чан протягивал объемистую бутылку шотландского виски.

Вначале Илья Константинович отрицательно покачал головой, но видя, что Джекки бутылки не убирает, протянул руку и сделал большой глоток. «Помирать — так с музыкой, — проделось у него в голове. — Хоть напьюсь перед смертью».

— Эй, Джекки, — пользуясь близостью к великому актеру, несколько фамильярно крикнул Русской. — А съемку кто ведет? Или ты для своего удовольствия летаешь?

— Сикрита камер, — на ломаном русском отозвался тот. — Урок Эйзенштейна! — И показал большой палец, давая оценку русскому режиссеру, снявшему фильм "Броненосец «Потемкин».

Русской не знал, что, едва они начали подъем на воздушном шаре, на аэродром на бешеной скорости внеслось такси, из которого выбрались все те же незадачливые преследователи, что потеряли след Русского на причале.

— Мужика в коричневой куртке не видели? — поинтересовался коренастый, бесцеремонно схватив за рукав мужчину, укладывающего в футляр киноаппарат. Тот что-то сказал по-китайски, неопределенно ткнув рукой вверх.

Недоуменно задрав головы, преследователи увидели воздушный шар, который медленно и величаво набирал высоту. Если кандидат в покойники улетал на этом шаре, то сейчас он был недосягаем для убийц. Сбить его можно было разве что «Стингером» или из зенитного пулемета, но использование подобной боевой техники в присутствии такого количества свидетелей было невозможным. Преследователи потря-сенно взглянули друг на друга.

— Во блин, — сказал долговязый. — Теперь он от нас на воздушном шаре улетел. Не, братила, непростой у нас клиент. Ох непростой!

Коренастый, приоткрыв рот, следил за полетом воздушного шара.

— Не знаю, как тебе, — сказал он спутнику, — а мне лично в кайф было бы вот так над землей попарить.

— Попаришь еще, — пообещал долговязый. — Только без парашюта. Ты что, забыл? Нам с тобой еще перед Диспетчером отчитываться!

Коренастый закрыл рот, нахмурился и некоторое время мрачно разглядывал товарища. Неожиданно толстые складки на его лбу просветленно разгладились.

— А кто тебе сказал, что я к нему для отчета вернусь? — ухмыляясь, спросил коренастый. — Пусть он меня попробует достать. Мир огромен, на все страны у него просто рук не хватит!

— Так ты что — от задания отказываешься? — удивился долговязый.

— Я? — Коренастый пожал плечами и поднял голову, про-i должая следить за воздушным шаром. — Этот фраерок у нас в долгах, братан. Мы с него еще получить должны, верно?

— Ты это про Диспетчера? — испуганно спросил долговязый.

— Дался тебе этот Диспетчер, — досадливо плюнул коренастый. — Я тебе про нашего клиента толкую. Он нам по жизни должен!

Глава 5

Как известно, хорошо только то, что хорошо кончается. Путешествие на воздушном шаре закончилось близ города Чэнду, где великодушный Джекки Чан тепло попрощался с Ильей Константиновичем Русским в ресторане «Золотой Дракон Ли». Глядя на веселую компанию актеров и киноработников, среди которых было немало весьма и весьма миловидных девушек, Илья Константинович испытал зависть. Народ держался раскованно, так обычно ведет себя европейская молодежь, а Русской, по своему российскому незнанию, всегда считал азиатов несколько зашоренными. Но, как говорится, за дрессированного ишака двух коров дают. Было бы неплохо отвлечься от тревог в этой компании, но Илья Константинович не забывал о нависшей над ним угрозе. Если врага не видно поблизости, то это не значит, что его нет вообще.

Чэнду оказался вполне современным городом, в котором высотные дома соседствовали со старинными китайскими конструкциями пагодного типа. Разрабатывая план дальнейших действий, Русской поселился в гостинице «Приют Юэ фэя». Юэ Фэй был знаменитым китайским полководцем, не раз вступавшим в успешные схватки с чурджэнями, которых китайцы именовали северными соседями. Возможно, это были корейцы. Юэ Фэй не раз одерживал над ними блистательные победы, за что и был казнен своим императором. Многозначительность названия гостиницы Илье Константиновичу была не по душе. «Они бы еще назвали гостиницу Вечным приютом полководца», — мрачно думал он, глядя на снующих по улицам китайцев. Китайцы были, как муравьи, многочисленны и трудолюбивы. Они вечно что-то куда-то несли, до хрипоты торговались, азартно спорили, играя прямо на улице в не менее азартные игры. Рядом с гостиницей находился рынок, на котором продавали огромные тыквы, пресноводные креветки различного приготовления и рис различных сортов, причем чаще всего сорта определялись провинцией, где они были выращены. На взгляд Ильи Константиновича, .различия между сортами были невелики, но сами китайцы придерживались иного мнения. Впрочем, Илье Константиновичу с ними детей не крестить. Перед ним стоял вопрос, куда податься, где укрыться от наемных убийц Сани Краба. Вот прицепились! Илья Константинович вспомнил пух, летающий по номеру японской гостиницы, и запоздалый холодок пробежал по его спине — а ну как спал бы он на той самой кровати?

Податься в Индию? Можно было бы рвануть назад в Гонконг, а оттуда в Бангкок. Просторный город, затеряться там не составит особого труда. А из Бангкока дальше — в Мадрас. Спуститься пониже и отсидеться на острове Шри-Ланка. Тоже неплохие места есть, бывал там Илья Константинович, когда контракт на чай подписывал. Помнится, выгодный получился бизнес. Поставленный цейлонский чай Илья Константинович приказал смешать в равных пропорциях с грузинским и азербайджанским. Вот и получился настоящий ндийский чай с грузинским хоботом и азербайджанскими бивнями. А навар превзошел все ожидания. Да, места на острове Шри-Ланка превосходные, но отправляться туда сейчас опасно. Во-первых, киллеры могут подстеречь его в Сянгане, как теперь стал называться Гонконг. И тогда дальнейшее путешествие становится проблематичным. Господи! Да что ж себе врать-то! Тогда бы пришлось возвращаться в Россию. В оцинкованном гробу, в одноразовом костюме и картонных полуботинках, которые в начале перестройки Русской закупал партиями и реализовывал на вещевых рынках необъятной Родины как последний крик европейской моды. Да и в Бангкоке всякое может случиться. Могли его достать киллеры, что, впрочем, казалось невероятным. Более вероятной была опасность оказаться в руках тамошних торговцев антиквариатом. Помнится, Илья Константинович несколько лет назад провернул с ними неплохую сделку, расплатившись чеком Британского банка, на счету которого в то время было лишь семьдесят пять центов.

М-да, пожалуй, бангкокским антикварам есть на что затаить обиду.

Настроение Ильи Константиновича было скверным. Он заставил себя встать, сбегал в книжную лавку и купил китайский атлас, на котором было понятным все, кроме надписей. Более безопасный, но не совсем очевидный путь вел в Лхасу — страну таинственных буддийских монастырей и родину третьего глаза.

«А может, ну их, все эти волнения, к черту? — неожиданно для самого себя подумал Илья Константинович. — Поступлю послушником к ламам, постигну истину, может быть, даже нирваны достигну. Бритый череп — совсем небольшая плата за постижение истинного блаженства».

«Может быть, — охотно согласился внутренний голос. — Только ты еще доберись до этой самой Лхасы. Туда ж и поезд не домчится, и пароход не доплывет».