Вокруг света с киллерами за спиной - Синякин Сергей Николаевич - Страница 30

На плавающем острове цыганский табор посетил ряд канских стран, побывал в Австралии, на островах Потаского архипелага и даже в Антарктиде. Но там цыга-нам непонравилось, потому что, во-первых, было холодно, но главное — там некого было облапошивать, ведь населяют Антарктиду в основном королевские пингвины, а пингвины, .как известно, ведут натуральное хозяйство и наличными деньгами не располагают.

Однако ударили морозы, и цыгане по льдинам добрались вначале до Огненной Земли, где их приятно удивили невежество и доверчивость местных аборигенов, а после недолгой, но прибыльной работы на острове табор наконец перебрался на материк. Большинство цыган ушли к теплым местам, на месте остались лишь единицы, которые не могли оставить местных бар… аборигенов, которых можно было стричь, как баранов, — в любое время и с любого места.

Ответный рассказ Ильи Константиновича Русского потряс цыган, и они сразу же прониклись к нему сочувствием.

— Коней ковать умеешь? — дружелюбно спросил цыган Роман Михай.

Илья Константинович отрицательно помотал головой.

— Бороны чинить? — уже не сомневаясь в отрицательном ответе, спросил цыган. — Кормушки для скота из труб ладить?

Русской не умел и этого. Сокрушенно поцокав языком, Роман Михай сказал:

— Несчастный человек, уже в годах, а ничему толковому так и не научился. Хочешь, воровать научу?

Почему-то стыдно было Русскому признаться простодушному цыгану в том, что воровскому искусству он сам мог бы поучить кого угодно, не зря же в свое время возглавлял три инвестиционных фонда, две страховые компании и одно хитрое учреждение, занимавшееся, по сути дела, обыкновенным мошенничеством, которое учредители и работники меж собой называли селенгом. Селенг этот сводился к тому, что маленькая группа людей организованно собирала большие деньги с возможно большей группы людей, верующих в халяву, собранные деньги тратились на нужды этой меньшей группы людей, а большей части объявлялось, что с халявой им не повезло и в силу предпринимательского риска все они могут смело говорить, что по жизни узнали суть поговорки «бедность не порок». Надо ли говорить, что счет шел на миллиарды, да что там миллиарды — триллионы рублей! А чему мог научить его малограмотный цыган? Искусству уводить из-под носа владельцев лошадей? Обманывать доверчивых председателей колхозов, окрашивая старые бороны черной краской и выдавая их за новые, или пуще того — получая авансы в кассе сельхозартели и после этого уже не утруждать себя особым физическим трудом? Да мелко плавал он, этот цыган, но обижать его сейчас Илье Константиновичу было не с руки.

— Хорошему чего не поучиться! — согласно кивнул он.

— Человеком будешь! — заверил его Роман Михай. — В хромовых сапогах ходить будешь! Цепь купишь! Баб в бабках купать будешь!

В жизни довелось Илье Константиновичу в дни шальных загулов купать знакомых девиц в шампанском, молоке, йогурте, но в деньгах… Что говорить, идея эта сразу пришлась Русскому по душе, и даже тревога за свое будущее как-то отошла на второй план.

Похоже, что Роман Михай знал толк в развлечениях, поэтому Илья Константинович сразу же доверился веселому и наглому цыгану и безбоязненно отправился с цыганской парой в их недалеко расположенное селение.

— Ты сегодня третий русский, — сказал Михай. — День какой-то неудачный. До тебя мы еще двоих встретили. Марьяна им гадала. Всё они допытывались, удастся ли им какого-то бизнесмена пристрелить.

— Ну и что она им нагадала? — похолодев в душе, спросил Русской.

— Чистую правду, — пожал плечами цыган, — Не удастся им этого бизнесмена прикончить.

— А почему? — заинтересовался Илья Константинович.

— А как они это сделают? — сверкнул фиксой цыган. — Марьяна у них все деньги выманила и пистолеты в придачу.

— А где они теперь? — спросил Русской и осторожно огляделся по сторонам.

— Не знаю, — пожал плечами цыган. — Деньги, наверное, на новый пистолет зарабатывать пошли.

Табор представлял собой десяток живописных кибиток, беспорядочно расставленных вокруг большого шатра. Неподалеку от табора лениво паслись кони. У одной из кибиток ругались по-цыгански лохматые черноглазые ребятишки. От шатра, приставив ко лбу согнутую козырьком руку, смотрел рослый цыган с густой и окладистой бородой.

— Вот мы и дома, — сказал Роман Михай. — Водку пьешь?

Наутро, проснувшись с пересохшей глоткой и тяжелой головой, Илья Константинович Русской с трудом вспомнил детали вчерашнего веселья. Помнится, пили. Но это было естественно. В карты играли. И в этом он ничего предосудительного не увидел. Водки было много, картежников, жаждавших облапошить глупого русского, — и того больше. Но вот сколько было выпито и какой частью тела к нему повернулась картежная судьба, Русской при всем старании вспомнить не мог. Он лежал в шатре цыганского барона, и на нем были хромовые сапоги, плисовые штаны и кумачовая рубаха. Кумачовая рубаха странно топорщилась у него на животе, словно Илья Константинович разъелся неожиданно быстро или был беременным. В последнее верилось с трудом, а поправиться за один день до такого состояния было невозможно. Илья Константинович сел, с трудом снял ремень и с оторопью уставился на груду долларов, высыпавшихся из-под рубахи.

Поверх денег тяжело упал новенький, еще в невытертой ворони «вальтер». Откуда взялись деньги и пистолет. Русской вспомнить не мог. Торопливо стащив с левой ноги сапог, Русской зашарил в носке. Золотая кредитная карточка оказалась на месте, но ясности в происходящее не внесла.

В шатер вошел хмурый Роман Михай.

— Здорово, — облегченно сказал Илья Константинович.

— Здравствуй, батька, — отозвался Роман Михай. — Как спалось?

— Погоди, погоди, — затряс головой Русской. — Откуда все это?

Роман Михай равнодушно посмотрел на груду денег, печально вздохнул и сказал:

— Здоров ты, батька, в карты играть. Ох и здоров!

— И много я вчера выиграл? — осторожно спросил Русской.

Цыган снова вздохнул.

— Сначала ты меня раздел, — сказал он. — И Марьяну, черт тебя подери, выиграл. Потом вы с бароном схлестнулись. Кулай Михай тот еще игрок, а вот против тебя не сладил. Сначала он тебе все бабки из нашего общака проиграл, потом против денег Антарктиду поставил и снова продул, рискнул на табор сыграть — и опять ему не повезло… В общем, теперь ты у нас за главного… — Он снова вздохнул и жалобно Попросил: — Батька, отдай Марьянку. Двенадцать лет с ней живем, пятерых детей нажили…

— Да забирай, — с легким сердцем согласился Русской. — Вот, блин, влип! С Антарктидой ладно, с Антарктидой мы еще разберемся. Что мне с табором делать?

Радостный Роман Михай посоветовал:

— А ты его вечером назад проиграй, — и вспомнил: — Там вчера двое русских приходили. Ну, которым Марьяна гадала. Так они с тобой тоже в карты сели играть.

Илья Константинович похолодел.

— На что играли-то? — хватаясь за сердце, спросил он. — На краба какого-то, — сказал цыган. — Я еще удивлялся, зачем тебе при таких-то бабках какие-то крабы.

— И что же? Цыган развел руками.

— Ты опять выиграл! Потом они с тобой на их новый пистолет играли. Хороший пистолетик, новый совсем. — Михай досмотрел на новоявленного барона, картинно развел руками и сказал: — И они тоже проиграли! Пьяные были, в оправдание киллеров добавил Роман Михай.

Илья Константинович долго ломал голову, пытаясь вспомнить своих партнеров по игре, но в памяти всплывали лишь взвизгивающие цыганки, угрюмые бородатые морды и мелкие, назойливые, как комары, цыганята, выпрашивавшие у него деньги.

— Рубаху не отдашь? — глянул на него карим глазом Роман Михай.

Русской подумал, махнул рукой и принялся через голову Стягивать кумачовую рубаху.

— Сапоги со штанами тоже бери, — сказал он, чуть задыхаясь от усилий.

Цыган восхищенно всплеснул руками.

— Ай, ромалэ! Настоящий цыган — для друга последней рубахи не пожалеешь!

Похвала и лесть цыгана Илье Константиновичу были приятны, и он не стал объяснять, что в адидасовском костюмчике и рибоковских кроссовках чувствует себя гораздо удобнее.