Вокруг света с киллерами за спиной - Синякин Сергей Николаевич - Страница 26

Неизвестно было, пожалела ли Чернавка царевну, или тайно любила ее, но в саванне она ее развязала и отпустила на все четыре стороны. Вернувшись, Чернавка доложила царице, что царевна

На этом закончился первый акт. Зрители проводили актеров восторженными улюлюканьями, больше всех старался Жора Хилькевич: он сейчас ничем не отличался от чернокожих аборигенов — ни темпераментом, ни децибелами издаваемых им воплей.

— Ну как? — робко спросил Председатель. Он смотрел на Илью Константиновича, как смотрит начинающий режиссер районного театра на маститого московского профессионала, прибывшего проверить, как развивается в культурном отношении глубинка.

— Отлично! — искренне сказал Илья Константинович. —

Ваши актеры могут рассчитывать на успех даже в столице.

Одна Чернавка чего стоит!

— Эта из соседнего племени, — сказал Председатель.,-

За талант мы ее взяли. Все-таки характерная роль.

Между тем занавес вновь подняли, и начался второй акт. Королевич Елисей — огромный полуголый негр с картонным мечом на мускулистом бедре — позаламывал руки и отправился на поиски пропавшей невесты.

Невеста меж тем блуждала по саванне, шарахаясь от голодных гиен и леопардов, и набрела на большую пальму, крытую широкими пальмовыми листьями. За сценой послышались топот, ржание зебр, и в хижине появились семь чернокожих богатырей. Некоторое время негры расхаживали по хижине, цокали языками и, сверкая белками глаз, все удивлялись, кто же так искусно убрался в хижине, хотя и убирать-то в ней особенно нечего было. Разумеется, после некоторых уговоров царевна к ним вышла. Ее, как водится, усадили в уголок, налили полную чашу арбузного самогона, но царевна от напитка воспитанно отказалась, лишь прикусила кусочек маисовой лепешки.

Семь названых братьев частенько выезжали в лес густой, где тешили правую руку или отрубали голову у заблудившегося в лесу степного жителя — татарина, хотя и неясно было, откуда в саванне эти самые татары взялись. Хотя чему удивляться? Кочевой народ!

Царевна, как водится, занималась уборкой хижины или готовила разные кушанья. Времени на это у нее много не уходило, все остальное время царевна звонко распевала романсы на стихи Александра Сергеевича Пушкина. Через некоторое время богатыри подступили к царевне с нескромной просьбой: стать им всем женой. Но царевна сказала, что любит королевича Елисея, и богатыри от нее сразу отстали: видно было, что нрав королевича и его обычай расправляться с врагами им хорошо знаком.

Между тем царица снова взялась за свое зеркальце с дурацким вопросом, кто же все-таки всех румяней и белее, и, разумеется, узнала, что Чернавка ей все наврала и девица жива-здоровехонька. Сначала она хотела скормить Чернавку крокодилам, потом достала рогатку и приказала Чернавке найти царевну и отравить ее.

На этом закончился второй акт.

— По-моему, натурализма многовато"— поделился своим мнением Илья Константинович. — Особенно когда они хором в чаще правую руку тешат.

— Позвольте, позвольте. — Председатель принялся торопливо листать затрепанный томик Пушкина. — Вот, страница триста сорок девять…

—Да вы внимательнее читайте. — Илья Константинович взял томик в руки и откашлялся:

Братья дружною толпою

Выезжают погулять,

Серых уток пострелять, Руку правую потешить,

Сарацина в поле спешить,

Иль башку с широких плеч У татарина отсечь…

Закончив декламацию, Илья Константинович принялся объяснять зрителям, что именно имел в виду знаменитый поэт, но тут занавес открылся в третий раз, и все вернулись к созерцанию происходящего на сцене.

Очередной акт начался тем, что прирученная гиена едва не порвала нищую черницу, которой искусно загримировалась все та же Чернавка. Разумеется, сердобольная царевна гиену отогнала, дала чернице маисовую лепешку, а та в благодарность вручила ей огромный спелый плод дуриан-дере-ва. Плод этот тянул килограмма на два и, конечно же, был отравленным. Тут зрители начали требовать, чтобы царевна не ела отравленного подарочка, но та сделала вид, будто не слышит подсказок, и принялась есть. Отрава дала о себе знать не сразу. Царевна спела пару пушкинских романсов, похватала себя за горло и уснула на лавке.

Тут и семеро братьев вернулись. Обнаружив мертвую царевну, они принялись яростно спорить, как поступить дальше. Некоторые предлагали царевну съесть, чтобы ее добродетели и красота перешли к ним как к законным наследникам. Другие яростно возражали, говоря, что еще неизвестно, каким ядом царевну отравили, а то ведь может и всем повредить. Третьи предлагали сохранить царевну — чтобы были что предъявить королевичу Елисею. К счастью, победила последняя точка зрения. Чернокожие богатыри уложили царевну в хрустальный гроб и отнесли его в пещеру горы Килиманджаро.

Тут на сцену снова вышла злая царица и спросила зеркальце, всех ли она румяней и белее. И, услышав ответ, конечно же, успокоилась, хотя и знала, что слова зеркальца самое настоящее вранье.

На этом закончился третий акт. Объявили антракт, и зрители побежали в колхозный буфет подкрепляться арбузным самогоном и жареной буйволятиной.

— Хорошо, хорошо, — сказал Илья Константинович. — Особенно романсы великолепны. Голос — как у Орбакайте…

Подошел великий охотник пигмей Мголо Нголо и со знанием дела сообщил, что, по его мнению, царевна была отравлена соком травы кус-кус, которая человека не убивает, а заставляет уснуть на продолжительное время.

— Вот увидишь, — сказал он Русскому. — После антракта царевна опять оживет!

Снова забухал тамтам, возвещая начало четвертого акта, но зрителей не прибавлялось. Пошли выяснять, где зрители, и обнаружили их в буфете. Зрители, рассевшись на земле, с уважением смотрели, как Жора Хилькевич из Мурманска уписывает огромную жареную ляжку буйвола, молодецки запивая ее стаканами арбузного самогона.

Негры смотрели на Жору со страхом и уважением, никто уже не зубоскалил и не делал известных жестов, и слышался бегущий по рядам зрителей ропот: «Агропром приехал… Аг-ропром…» Видно было, что Жору из Мурманска здесь приняли как долгожданное обещанное божество.

Наконец все снова расселись перед сценой, пальмовый занавес поднялся, и с запозданием начался четвертый акт.

Королевич Елисей долго скитался по саванне, победив в . своих скитаниях льва, леопарда и страшного Тама Гочу, похожего на бегемота с хоботом и зубастого, как целая стая гиен. Каждой победе зрители бешено аплодировали. Со шкурой Тама Гочи королевич добрался до пещеры, где спала царевна. Королевич долго молился богам, включая и самого Агропрома, потом разбил гроб и потерся носом о щеку царевны. Та немедленно открыла глаза, увидела королевича, огромную шкуру Тама Гочи, на которой и отдалась своему любимому со всем пылом и жаром юности.

В это время на сцену вышла злая мачеха-царица и начала пытать зеркальце надоевшим вопросом. Зеркальце сказало, что всех белее молодая царевна, а уж румяная она сейчас, как мандарин.

Злая царица в ярости разбила зеркальце и побежала сама искать царевну, чтобы согнать с ее щек румянец. Выскочив на крыльцо, она увидела, как королевич Елисей на пони везет во дворец пропавшую царевну. Тут злая царица поняла, что все кончено, и все действительно было кончено — с влюбленными приехали семь богатырей, которые злую царицу и девку Чернавку поймали и сразу стали допытываться, что они ели последние два дня. Занавес начал закрываться, но все-таки, судя по диким воплям, ответы злой царицы и девки Чернавки названых братьев молодой царевны удовлетворили.