Джара (СИ) - Люче Лина - Страница 18

- Хочешь, пойдем в спальню.

Она вздрогнула и обернулась. Яльсикар стоял рядом. Он подошел совсем неслышно. Увидев, как она изменилась в лице, он поднял руку:

- Я не то имел ввиду. Никаких одолжений. Я тоже тебя хочу.

Джара сглотнула, вытаращившись на него, абсолютно невозмутимого. И почувствовала, что даже корни ее волос надо лбом встают дыбом от злости.

- Ты хоть понимаешь, до какой степени ты циничен? - процедила она в бешенстве.

Яльсикар спокойно улыбнулся:

- Извини. Забыл, что ты еще не адаптировалась. Со временем ты ко многому научишься относиться иначе, в том числе к сексу.

- Возможно, - Джара сжала кулаки, - но пока, будь так любезен, избавь меня от своих нелестных предложений. И, кстати, было бы неплохо, если бы ты держал свое слово и убрал от меня подальше свои лапы.

- Отличная речь, - оценил он со смешком. - Особенно в ее обвинительной части. Какое вероломство с моей стороны покуситься на твою девичью честь. И как это подло, что тебе так понравилось.

Он смотрел прямо в глаза, уязвляя ее своими словами, и Джара вспыхнула, сцепила зубы. Ничем этого подонка не проймешь. Стоило ли пытаться?

- Ты можешь оставить меня хоть на десять минут?

- С радостью, как только прилетит Мьелле. Одну я тебя пока не оставлю, извини. Не готов бегать за тобой по всему второму миру. Или третьему - уж не знаю, куда тебя в следующий раз занесет.

Девушка опустила глаза и демонстративно отвернулась, отгораживаясь от него спиной.

- Ты обвиняешь меня в цинизме, - внезапно сказал он, - скажи мне, что это?

Джара подняла бровь, закатив глаза, хотя он и не мог этого видеть, стоя за ее спиной.

- Ты хочешь устроить философский диспут?

- Почему бы и нет? Если ты считаешься себя правой, докажи. Может, я соглашусь с тобой.

Она фыркнула.

- Я не знаю энциклопедических определений, - неохотно процедила Джара, - ты и так знаешь, что я имела ввиду.

- Почему бы тебе тогда не сказать это прямо? Что за тяга к умным словам, если ты их не понимаешь?

Девушка вспыхнула и резко повернулась.

- Не надо делать из меня идиотку. Я прекрасно все понимаю. Цинизм это наглость. Эта высшая степень наглости и неуважения к чувствам других людей...

- А вот и нет.

- А вот и да.

- Разве? Тогда скажи еще, что тебе не понравилось.

Джара покраснела еще больше и сцепила зубы.

- Какая разница, - выдавила она. - Я не хотела этого.

- Разница огромна. Послушай, я попытаюсь объяснить тебе. Ты способна слушать других людей или только себя? - Он с вызовом посмотрел на нее, и Джара кивнула. Ладно, один-ноль. Каждый вправе высказаться. Бояться ей нечего - уж кому-кому, а ей не так легко запудрить мозги. Она не поступила на юридический, но с логикой у нее всегда был полный порядок. Учителя в школе даже говорили, что у Ани слишком мужской склад ума.

- Я тебя слушаю, - сказала она ровным голосом.

Он выдержал небольшую паузу, затем сел в кресло, которое стояло поблизости, указал ей глазами на другое. Джара села, и через секунду спросила себя, как ему удается так ловко управлять ею? Пусть в мелочах, но все же.

- Цинизм, Джара, это не наглость. И тем более не неуважение к чувствам. Наоборот. Большинство энциклопедистов называют цинизмом отрицание норм морали, принятых в обществе.

Джара нахмурилась, потом кивнула. Что ж, можно было сказать и так.

- И в этом смысле меня можно было бы назвать циником, будь мы с тобой сейчас в восьмом мире, то бишь в так называемой реальности. Однако, - вкрадчиво продолжил он, - мы не там. Разумеется, ты еще этого не осознала до конца. Возможно, ты еще даже не задумывалась об этом, просто потому, что у тебя не было времени. Так вот, у меня для тебя новость. Это общество - другое. И, соответственно, здесь приняты другие нормы. Так что здесь, если кто из нас и циничен, так это ты. И это ты не уважаешь свои чувства, а не я.

Джара покачала головой. Он жонглировал словами вполне профессионально, но она не верила тому, в чем он пытался ее убедить.

- Моральные нормы всегда одинаковы. - С непоколебимым убеждением ответила она. - Отдельные люди могут им следовать или нет, в какие-то моменты истории болезнь аморальности могла охватывать целые общества, как это происходило, например, во времена Возрождения или в период сексуальной революции. Всегда есть люди, которые считают себя вправе насиловать, убивать, трахаться направо и налево - но потом все равно все это встает поперек горла. Потому что это противоестественно и мерзко.

- А я не говорю о насилии и убийствах. Я говорю о любви. И я уверен, что она никак не может быть ни мерзкой, ни... - он улыбнулся, - противоестественной.

- Секс - это не любовь.

- Согласен. Но это ее органическая часть, Джара, - он снова улыбнулся. - Не бывает никакой любви между мужчиной и женщиной, которые друг друга не хотят. И утверждать противоположное... - он слегка повысил голос, когда она открыла рот, чтобы перебить.

- Утверждать противоположное, - уже тише и более веско повторил он, - значит, впасть в ханжество. А это, на мой взгляд, куда хуже и опаснее цинизма. История это также доказывает. И сейчас так называемый реальный мир полностью в него погружен.

- Я не ханжа, - она сверкнула глазами.

- Конечно, ханжа, - Яльсикар презрительно фыркнул. – Ты только что утверждала, будто этот мир не реален.

- И до сих пор утверждаю, - запальчиво перебила Джара.

- Отлично, - он победно улыбнулся. – Но тогда мы здесь мысленно, во сне, не так ли?

- Разумеется.

- Отлично, - снова повторил он, словно подчеркивая это слово. А потом, после эффектной паузы, добавил:

- Тогда о каком сексе здесь вообще можно говорить? Секс – это ведь физическая любовь, да, малыш?

Она захлебнулась. Почему-то это не приходило ей в голову. Ему удалось завести ее в тупик.

- Да, но…, - начала Джара и не смогла сформулировать мысль, снова задумалась.

Яльсикар хмыкнул и негромко продолжил:

- Ханжество – это стремление во что бы то ни стало казаться высокоморальным человеком, отрицая собственные желания. Заметь, казаться, поскольку быть им - невозможно, человеческая мораль слишком строга, всегда вступает в конфликт с природой. Это всеобщая болезнь, распространяющаяся, как какой-то вирус, от которого почти никто не имеет иммунитета. Оно делает человека злым, коль скоро он неудовлетворен и несчастлив. Оно порождает ненависть и агрессию. Это боязнь любви, Джара, я бы даже сказал - боязнь жизни, слепое следование каким-то нелепым правилам приличия. Здесь, в мирах, особенно нелепым. Только вообрази. Ты отказываешься не от секса со мной, ты отказываешься от мысли об этом.

Джара заколебалась. Она бросила взгляд на Бьякку, его лицо вновь стало непроницаемым. Теперь он на самом деле заставил ее задуматься. Ей вдруг стало неважно, кто из них победит в этом споре, потому что она услышала действительно интересные вещи. Но она чувствовала, что в этом есть какая-то ловушка. Все не так просто, как он говорил об этом.

- Но что же это тогда здесь, по-твоему?

Он улыбнулся. И теперь она явственно ощутила, что Яльсикар хитрит. Джара возмущенно раздула брови:

- Ты говорил, что для тебя все реально. Что же ты мне тогда мозги пудришь?

- Я? – поразился он, впрочем, несколько фальшиво. Она холодно улыбнулась:

- По-твоему, здесь можно спать со всеми подряд?

- Можно, конечно, - он усмехнулся. - Но не нужно. Есть смысл делать это с теми, кого хочешь. И кто хочет тебя.

Она набрала воздуху, но он снова перебил:

- Поверь мне, это случается не так уж часто. Разумеется, нужен опыт, чтобы отличить настоящее влечение к какому-то человеку от.., - он задумался, - ну, например, спонтанных вспышек желания, порожденных длительным воздержанием. Но если ты действительно задумаешься об этом, то определить окажется несложно.

Джара снова залилась краской. Она не привыкла так смело обсуждать интимные вещи, тем более с мужчиной.