Лебеди Кассиды - Синякин Сергей Николаевич - Страница 12

Желательно, конечно, обсудить морально-этические проблемы. Только вот как их обсуждать? У нас, землян, главное — не вызреть раньше времени, волнуют нас вопросы воспитания и половой зрелости, кричим о культивации любви и уважения к противоположному полу и к сожителям по родной планете. А ему, марсианину, это неинтересно. Он своим детям и папа и мама. Ему тревожно одно: вынянчиваешь яйцеклетку, так не кичись, не вывешивай ее на маточный карман, может, и ничего еще не выйдет, напрасно только обнадежишь общество преждевременными заверениями, а там глядишь: мальчика-то и не было, скисло будущее разумное существо, в бродило ушло, растворилось в углекислотной среде.

Вот тебе и вся сравнительная этика. Все равно, что спорить с крокодилом о любви.

Иные кинутся в искусство. А как же — опыт культуры иного разума! Даешь познания! Познавай на здоровье. Ты ему, марсианину, Данаю прекрасную на картине Рембрандта тычешь, Пушкина цитируешь, Баха и Моцарта на музыкальных инструментах воспроизводишь, а он, марсианин, удивляется. Ему Даная прекрасная до лампочки, поскольку однополое он существо. Чувств она в нем никаких не вызывает. Бах и Моцарт ему и вовсе ни к чему, его затылочная перепонка на диапазонах ультразвука сигналы воспринимает. Пушкин, правда, хорош, да вопросов много возникает: а крестьянин — это кто? а дровни — это что? а лошадка — это как: фауна или флора? Скучно ему, вот марсианин и тянет тебя в обонятельницу отдохнуть, вдохнуть там перекисшего ангидрида пополам с сероводородным ветерком. И удивляется он, что в обонятельнице ты сразу зеленеешь, а мгновением позже в глубокий обморок падаешь. Навещает он тебя в больнице и радуется, что искусство его родной планеты на тебя неизгладимое впечатление произвело.

Славненько поговорили!

И остается одно: толкать научно-технический прогресс, приспосабливая чужие достижения к своим нуждам. Они, марсиане, нас в космической технике перегнали. Лепи, значит, космические корабли по марсианскому подобию. Мелочи только вроде щелочных противоперегрузочных ванн убирай. А уберешь их, так окажется, что никто из землян перегрузок марсианских стерпеть не может. Готовились звезды оседлать, а вместо этого — мементум мори!

Или со временем. Тут у марсиан совсем просто впал в спячку — и лети, не старея, от галактики к галактике. Только спиральку на животе подкрути, подверни, до нужного оборота требуемого столетия. Но мы-то, земляне, как бы свои пупки ни крутили, в анабиоз не впадем. Твори, значит, самостоятельно.

А как же обмен научно-технической информацией? И на что нам она, если мы ею воспользоваться не можем?

Ладно, предположим, что щелочные ванны нам тоже пригодятся. Может быть, в них конечности регенерируются. Оторвало тебе, к примеру, руку — беги к ванне, суй туда обрубок, а через час здоровой рукой подкову гнешь, пальцем в кнопку субциклотрона тычешь. Возможно, что и в пупоспирали марсианской разберемся, в анабиоз впадать научимся.

Но — сами! Сами!

Так что нам марсиане и их миллионнолетний опыт развития? А мы им — что? Одичавшие мамонты на бетонном шоссе?

От звезды до звезды, от галактики до галактики не один день добираться. Пока они к нам или мы к ним, у них вообще все бессмертные ходят, звезды гасят, вселенной разбегаться не дают.

А мы — отставшие в развитии, задавленные своей техникой — на что мы им?

И вот теперь экспертная группа Совета ООН Федерации колесит по Кассиде, потенциальные братья по разуму носятся в стратосфере на гиперзвуке, не обращая внимания на попытки землян завязать с ними контакт. Над всей этой суматохой сияет изумрудное солнце, а ночами безглазо и страшно смеется звездный клоун с красной горошиной Антареса в петлице. Одним словом, никакого порядка.

В контакт с Симбиотами мне не верилось. Слишком далеки от нас они были. Непонятные существа, гнезда постоянного — и то не имеют. А как разумному без дома прожить?

И тут меня осенила странная мысль. Можно сказать, сумасшедшая мысль. Я связался с кораблем. Марека на месте не было, и пришлось ждать, когда

Бортовой Мозг найдет второго пилота. Конечно же, Долинский сидел в теплой компании и рассказывал анекдоты.

Прекрасная была компания, если судить по взрывам хохота, доносящимся до меня.

— Развлекаешься? — спросил я, когда лицо Марека обрисовалось передо мной. — Есть дело, дружок.

— Когда? — Марек не скрывал своего неудовольствия.

— Сейчас, — объяснил я. — Через полчаса я жду тебя на “Саматлоре”.

— Что-нибудь серьезное?

— Посмотрим, — сказал я неопределенно и отключился.

КАССИДА.

АНТОН НИКОЛАЕВИЧ СТРОГОВ

С утра прилетел Басиан и порадовал сообщением, что обнаружено гнездовье Лебедей. Удивительные все-таки это были Существа! Для гнездовий ими всегда выбираются труднодоступные места, и поселяются они там на пять-шесть дней. Новая Стая может заселить гнездовье другой, но чтобы Стая вернулась к своему старому гнездовью, мы еще не отмечали.

Еще было много неясного, но я уже мысленно проигрывал будущую эвакуацию землян с Кассиды. Грандиозную картину рисовало воображение. Требовались сотни транспортных кораблей, чтобы вывезти с планеты оборудование и демонтировать города. Я был уверен, что на Кассиде мы столкнулись с не похожим на земной, но Разумом. И больше всего меня убеждало в этом то, что Симбиоты не проявляют настороженности или испуга, встречаясь с землянами в небе планеты. Животные испугались бы, проявили агрессивность или любопытство. Это естественно — ведь земляне и их техника не вписываются в привычную им обстановку. Отсутствие реакции убеждало меня в разумности Сим-биотов более всего. Мелкие детали укрепляли эту уверенность.

Плохо укладывалась в общую картину история с Ашкенази. Почему обычно инертные Симбиоты напали на него? В этом крылась какая-то загадка. Но почему мы должны считать, что Симбиоты напали на бывшего руководителя местного Укона? Логичнее было предположить, что это он напал на Симбиотов. Скорее

всего мы никогда не узнаем, какие цели он при этом преследовал.

В рассуждениях моих была определенная логика. Но я вспомнил, как на Золотой планете группа Шерера изучала огромное круглое помещение, постепенно склоняясь к мысли, что помещение предназначено для совещаний и совершения каких-то ритуальных действий. Однако в логике рассуждений крылась будущая трагедия. “Актовый зал” оказался на самом деле сбросом энергонакопителя, уже до предела заряженного, и группа вошла в зал как раз накануне сброса. Все погибли, и служба индивидуальной безопасности несколько недель проводила обследование исследуемых участков, не подпуская к ним ученых.