Красный рассвет - Березин Федор Дмитриевич - Страница 39

64

Пластик, железо и прочее

В брюхе «Громовержца» ожидало своей очереди четыреста восемьдесят скоростных крылатых ракет. Почему, собственно, не пятьсот? Для полноценного ажура? К сожалению, хоть все эти усложненные «томагавки» и создались когда-то людьми, в системе их запуска не привились десятипальцевые принципы. Чудо технических вывертов давно приобрело свою собственную железную логику. А возможно, сами американские принципы успели въесться в металл. Ведь новое железо частично производится из переработанного старого, а древнее оружие тоже иногда попадает в доменную печь. Там могут оказаться и допотопные, реквизированные у гангстеров или школьников револьверы системы полковника Кольта, запатентованные в 1835-м, или еще что-нибудь музейное. Так что по такой, машинно-исторической логике не было ничего удивительного, что в нутре «Громовержца» как бы помещалось восемьдесят гигантских револьверов, заряженных со скрупулезностью аптекаря. И они могли выпулять в небеса все свое содержимое за шесть оборотов барабанов.

А далекие потомки тех, кто носил револьверы на поясе, на вид почти бездельничающие матросы и офицеры притопленного в море арсенала имели над этим эволюционизировавшим оружием полную власть. И еще они могли повелевать внешним миром. Коренным образом менять и переиначивать протекающие там до этого процессы. Правда, приговор, который они выносили какой-нибудь назначенной свыше стране, осуществлялся не мгновенно. Наш мир обладает некоторой инерцией! Исполнение приговора зависело от географии, от пространственного рассогласования точки старта и цели. И, конечно, от скорости ракеты, но уж этот параметр был известен еще в период разработки.

Каждая из ракет содержала в своей металлокремниевой голове некоторое количество географических маршрутов. Это были как бы возможные траектории ее будущей жизни. Однако не она выбирала свое реальное предназначение. Слабые, хрупкие на вид и совсем не блестящие, как она, млекопитающие боги тыкали пальцы в кнопки, решая ее окончательную судьбу. Возможно, эти находящиеся на службе боги были бы не прочь иметь таковую возможность в отношении себя. То есть при рождении выбрать лучшую из траекторий: ведь некоторые из них вели по кривой дорожке к тюремным камерам или к раку легких, а другие к безбедной и почетной жизни генеральских погон. Как хорошо получилось бы переключением клавиш запрограммировать себя на везение и на большую, великую цель – победителя какой-нибудь анемической пневмонии или на худой конец основательной шеренги женских сердец. Вот так и у крылатых ракет. Некоторым, по случаю, должна была достаться на отстрел красивая монументальность атомных электростанций, а некоторым пустая дутость ложных зенитных позиций. Ну что же, таково их предназначение. И тем не менее интересно, что, несмотря на свое конвейерное братство, «жизнь» их складывалась по-разному. Может быть, мы наконец породили новую – кибернетическую породу? Это вовсе не исключено.

Поскольку среди напиханных в «Громовержец» зарядов не имелось атомных, все они по отдельности равнялись в мощи 1200-килограммовой термобарической боеголовке. Когда содержимое этой штуки растекается по миру, а потом поджигается – эффект просто удивительный. Доселе прочные, подпертые колоннами дворцовые крыши внезапно оказываются на спичках. Бункеры дуются вширь, несмотря на новую облицовку из расплющенных тел и мебели. После такой показательной демонстрации сразу видно, что скромные, борющиеся с нулями, игреками и выжимающими из них зарплату подругами жизни инженеры не зря кушают свой хлеб и очень поднаторели в разработке всяческих подобных штучек-дрючек. Они головастые и совсем не злобные парни!

65

Морские песни

Однако старший помощник Прилипко вносил сомнения и на этот раз. Теперь они с командиром корабля «ютились» в одной каюте, так что иногда, чрезвычайно редко, но все-таки сталкивались даже там. Здесь можно было разговаривать без свидетелей.

– Послушайте, Тимур Дмитриевич, что, по-вашему, лучше, терпеть этих пришельцев на борту вечно или участвовать в том, для чего они предназначены? – Оба собеседника, между прочим, смутно ведали о реальных целях этих любящих электронику пассажиров. – Вам не кажется, Тимур Дмитриевич, что, когда мы доставим их туда, где они выполнят свою таинственную задачу, придет время для второй части груза?

– Вы сейчас накаркаете, Сергей Феоктистович, – ворчал Бортник. – Думаете, меня это не тревожит? Мне ли не волноваться? У нас на борту такой груз, что все наши многолетние попытки скопить состояние для беспечной старости могут обнулиться враз. У меня к тому же дети, где-то там, в Северном полушарии. И хорошо бы их предупредить. Только вот как и о чем? Понимаете, детишки, у нас тут на борту несколько ракето-торпед, способных утопить морское соединение. Если бы они у нас хоронились всегда, я бы не переживал, но, понимаете, они появились только что и с определенной целью. Еще не совсем ясно с какой, но с не очень доброй. И видите ли, поскольку такие плавающие почти со скоростью звука в воде предметы раньше никогда не использовались, то не послужат ли они спусковым крючком долго откладываемому на планете кошмару?

– Ну, необязательно спусковым крючком, – неуверенно возражал Прилипко. – Это может быть ответной мерой на что-то еще.

– Успокоили, друг любезный. Я понимаю, что мы пешки в игре. В данном случае, радует только то, что в крупной. И понятно, от нас по большому счету ничего не зависит. Хотя в случае ответной меры, может, и зависит. И тогда уж наш долг – доблестно и лихо выполнять, что поручили, правильно? Хотя готов поспорить, что складированные торпеды еще, может статься, потребуют назад и сверят при приемке все печати-пломбы, дабы мы, по своей пиратской натуре, не умыкнули и не толкнули налево плутониевую сердцевину. Но вот таинственные людишки, которым, похоже, мы каюты освободили зазря – ибо они все плавание напропалую торчат в своей аппаратной, – вот те вполне могут сослужить детонатором чего угодно. Я по их одухотворенным идеей лицам читаю. Им наплевать на последствия и что-либо еще. Им явно интересен сам процесс.

– Какой?

– Ну уж это я не знаю, – пожимал плечами Бортник. – Но что он не за горами – гарантирую!

– А какая нам во всем этом выгода, Тимур Дмитриевич?

– Какая может быть выгода от выполнения своего предназначения, а, Сергей Феоктистович? Вы что, не помните, что мы получили приказ на инициацию?

Естественно, Прилипко это помнил. Но по большому счету ему все еще не верилось.

66

Паровоз воспоминаний

И как-то вроде бы вдруг, но вообще-то постепенно, то есть по накатанному, с разгона. А значит, когда в этом самом разгоне достигается некоторая скорость, это скольжение по колее внезапно переходит в полет. Точнее, в падение. И тогда уже все равно куда и как. Точнее, есть кое-что хорошее. Служба, служба и… Не всегда как надо. Плавания редки, а если и есть, то недалеко, где-то здесь же, в Баренцевом. Ни в Гренландское, ни к полюсу, ни даже в Норвежское – ни-ни. Ибо мало того что дежурят там неслышно-наглые штатовские охотники, так еще ресурс реактора и вообще техники надо почему-то беречь. И, значит, все условно. На тренажерах. Редко-редко настоящую, боевую торпеду в дело, в учебную мишень. Когда у нее, родимой, совсем уж весь ресурс эксплуатации и хранения вышел. Да и мишеней тех – в обрез. Вроде полно в заброшенных гаванях старых, солидных железяк выпуска «made in USSR», но они не могут пойти своим ходом, а стаскивать их с мелей – дело для целой флотилии буксиров. И потому – учебный бой, компьютерные стрельбы и даже продвижение вверх за счет игрушечных битв. А дома?

Здесь уж совсем не по плану. Что есть военный городок с молодыми женщинами, заманенными из столиц золотоносными плечами? Что есть то, уже не первое поколение этих насильственных русалок, облученное мигающим в экране отражением постиндустриального бытия «Золотого миллиарда»? И потому…