Армагеддон. Трилогия - Бурносов Юрий Николаевич - Страница 40

Шибанов перевесил старый добрый «калашников» с плеча на грудь в тот самый момент, когда из-за угла здания с перекошенной вывеской «Кафе Италиано» выехал «хаммер». Из машины с редкой прытью выскочили трое человек с автоматами, один из которых крикнул:

— Стоять! Откуда вы? — спросил человек в камуфляже. Он выглядел как самый настоящий военный: в добротной форме, кевларовом шлеме со щитком, никак не походя на бандитов псевдогенерала Макриди, даже на нарочито военизированного Гофера.

— Уотерхоул, — устало сказал Ростислав. — Маленькое поселение в пустыне. Нас захватила Республиканская армия. Спаслись четверо.

— Положите оружие на асфальт, — приказал человек в кевларовом шлеме. Ростислав положил «калашников», оглянулся на своих и кивнул. Атика и Мидори расстегнули ремни с кобурами, Джей-Ти возился чуть дольше. Из «хаммера» появился еще один солдат, быстро все подобрал и унес в машину.

— А вот теперь позвольте приветствовать вас в Солт-ЛейкСити, — тем же бесстрастным голосом сказал человек в камуфляже. — Я — капитан Долтри. Добро пожаловать, дамы и господа.

И, сказав это, капитан Долтри довольно неприятно рассмеялся.

Их не обижали. Посадили в затентованный кузов японского грузовичка и куда-то повезли. Даже не связали. Вместе с ними сидел охранник, упитанный белобрысый парень, к которому тут же привязался с расспросами Джей-Ти.

— Слышь, чувак! — сказал он добродушно. — Как тут у вас жизнь? У нас там разное рассказывали, но людям верить, сам знаешь, себя не уважать. Мамаша учила меня: «Если хочешь составить о чем-то мнение, не спрашивай у людей, а посмотри сам, пни ногой».

— Заткнись, ниггер, — лениво произнес охранник.

— Ты назвал меня ниггером, чувак?! — возмутился Джей-Ти. — Он назвал меня ниггером, вы слышали? Да какое имеешь право ты, белобрысая задница…

Негр не успел договорить, потому что охранник заехал ему прикладом винтовки в челюсть.

— Сиди тихо, ниггер, — сказал он в завершение. — С такими, как ты, у нас не церемонятся.

В этот момент Шибанов понял, что они зря пришли в СолтЛейк-Сити. Но было уже слишком поздно. Когда же он наконец научится понимать, что ждет впереди? Сначала история с безумным людоедом-проповедником, теперь вот это…

В прорези тента мелькали дома, деревья, припаркованные автомобили. Город за стеной выглядел так, словно здесь ничего не произошло. Правда, почти все прохожие были в форме и с оружием, но и в том же Уотерхоуле редко кто расставался с пушкой, даже ложась спать. Пару раз Ростислав заметил бронетехнику, а на некоторых домах торчали стволы зенитных установок, хотя над Территориями давно уже почти никто не летал.

— Куда нас везут? — не выдержав, спросил Шибанов.

— Куда надо, туда и везут, — буркнул белобрысый, почесывая нос-картошку. Потом присмотрелся и спросил:

— Слушай, ты мне кого-то напоминаешь. Ты не играл в американский футбол?

— Я играл в хоккей, — сказал Ростислав.

— Точно! — белобрысый обрадованно хлопнул себя по колену. — То-то я смотрю, знакомое лицо! А за кого шайбу гонял?

— За «Нью-Джерси», — Шибанов заставил себя приветливо улыбнуться.

— Точно! — заорал белобрысый. — Ты русский, да?! Шаманов!

— Шибанов, — поправил Ростислав, внутренне сетуя на то, что один из немногих его встреченных поклонников оказался идиотом и расистом.

— Точно! Шибанов! Черт, я помню, как на чемпионате мира вы надрали задницу этим гребаным канадцам! Слушай, я никогда не мог подумать, что увижу такого человека…

Теперь в голосе белобрысого звучало нескрываемое благоговение. Этим нужно было воспользоваться, и Ростислав тут же спросил:

— Тебя-то как зовут, приятель?

— Стив, — расплылся в улыбке белобрысый. — Стивен Шоу. Я-то сам в хоккей не того, но в бейсболе был неплохим бэттером. Однако хоккей люблю. Мы с батей обычно возьмем пивка и смотрим, а мамаша ворчит — делом бы занялись, дескать… Газон там, то-се… А батя ей: «Пошла ты в задницу, Мэри Сью! Мы с сыном хоккей смотрим!».

— Стив, а можно тебя спросить, куда нас везут?

— Да к Мастеру, — тут же ответил белобрысый. — Обычно всех, кто приходит, везут к Мастеру.

— И много народу приходит?

— Когда как. Раньше много было, но их пулеметами отгоняли. Чокнутые лезли, а там разберись поди, кто в самом деле чокнутый, а кто не до конца… Сейчас мало народу приходит, поэтому кого гонят, кого, как вас, пускают в город. А там уже смотрят — пригодятся или нет.

— А почему нас пустили, сэр? — спросила Мидори. Белобрысый замешкался, словно раздумывая, стоит ли здесь с кем-то разговаривать, кроме хоккеиста, но все же ответил:

— Ну, вы не чокнутые — раз. Не бандиты — два, хотя бандитов тоже иногда пускают. И вообще компания у вас занятная, такие велено забирать.

— А ваш Мастер, он не устает беседовать со всеми прибывшими? Дело-то к ночи.

— Мастер никогда не устает и никогда не спит, — сказал Стив Шоу. В голосе его прозвучали страх и почтение. — Он скажет, что с вами делать. Прости, но я больше не могу с тобой разговаривать. Мы подъезжаем.

Грузовичок остановился, и белобрысый коротко сказал:

— Выходим.

Он даже попытался помочь Атике вылезти из кузова, но девушка брезгливо отдернула руку. Шибанов огляделся: грузовичок стоял посередине огороженного каменной стеной двора. Кладка была старой, видимо, какое-то историческое здание; по ней прихотливо вился густой плющ. Возле стены стоял белый «ролсс-ройс», под капотом которого возился человек в спецовке, насвистывая почему-то гимн Армии спасения [36].

— Ага, вот они, — сказал уже знакомый всем капитан Долтри, выходя из арки. — Еще раз добро пожаловать.

— Вы и есть Мастер?! — наивно удивилась Мидори, внимательно разглядывая капитана.

Долтри нахмурился, потом перевел взгляд на белобрысого:

— Ты им уже все разболтал?

— Я только… — пробормотал виновато Стив Шоу, но капитан его перебил:

— Ты пойдешь на гауптвахту, придурок. За свой длинный язык. Ты что, гребаный экскурсовод? Простите, мэм… — повернулся он к Атике.

Шоу скис.

— Шагом марш! Доложишь сержанту Клементи, он с тобой разберется.

— Есть, сэр… — промямлил Шоу и побрел прочь.

— Так что с нами-то? — напомнил о себе Шибанов.

— Сейчас я провожу вас к Мастеру. Идите за мной.

…В полутемной зале, куда привели четверку, стояло кресло наподобие трона. В кресле сидел седой человек с пронзительными глазами, которого Шибанов явно где-то видел. Ростислав никогда не интересовался американской политикой, но Мастер оказался ему знаком. В самом деле, как и говорили — то ли министр, то ли сенатор… На нем были безукоризненный черный костюм, белая рубашка, синий шелковый галстук. У стен застыл человек десять автоматчиков. Маленький столик стоял по правую руку от кресла Мастера. На нем лежала стопка старых газет, рядом стояла статуэтка Богоматери — с виду золотая, но вполне могла быть мексиканской или китайской копеечной поделкой.

— Приветствую вас в Солт-Лейк-Сити, — торжественно произнес Мастер, и его слова гулко отдались под высокими сводами. — Капитан, я думаю, черномазого можно сразу увести. И снимите с него побрякушки.

— Что?! Чего?! — закричал было Джей-Ти, но его уже поволокли прочь охранники.

— Это наш друг! — возмутился Шибанов. — Что с ним будет?!

— Ничего страшного, — мирно сказал Мастер и улыбнулся. Он напоминал дедушку, беседующего со внуками. — Негр должен работать на общее благо. Ему найдут достойное занятие. Это угрожало и вам, мисс, — обратился он к Атике, — но пред вашей красотой я падаю ниц и не могу отдать такого распоряжения.

— Я не мисс, — сурово ответила Атика. — Я миссис. Миссис Атика Шибанофф. Вот мой муж.

— Шибанофф… Русский?! — удивился Мастер, встал с кресла и подошел ближе. Вгляделся в лицо Ростислава. — Русский… Что ты здесь делаешь? Из эмигрантов?