Сатанизм. История, мировоззрение, культ - Панкин С. Ф. - Страница 22

Само собой разумеется, что метафизически обусловленное, внутреннее стремление человека, созданного «по образу и подобию Божию» и обладающего свободой воли, самому стать Богом, а не влачить «веки-вечные» жалкое существование в «райской духовной резервации», в качестве некоей «богобоподной», любимой «домашней зверушки» Бога, трактуется адептами христианской религии «рабов Божиих», как «дьявольское богоборчество».

Отметим, что в приведенном выше пассаже, А. Кураев употребляет в данном контексте, вопреки Библии, термин «змий», а не «змей», отождествляя, тем самым, соблазнителя Евы с Дьяволом «Апокалипсиса» Иоанна Богослова. («И низвержен был великий дракон, древний змий, называемый диаволом и сатаною, обольщающий всю вселенную, низвержен на землю, и ангелы его низвержены с ним». - Апокалипсис, 12:9). Однако в Библии совершенно определенно сказано, что Еву соблазнил обычный змей, хотя и бывший «хитрее всех зверей полевых, которых создал Господь Бог»: «Змей был хитрее всех зверей полевых, которых создал Господь Бог. И сказал змей жене: подлинно ли сказал Бог: не ешьте ни от какого дерева в раю? И сказала жена змею: плоды с дерев мы можем есть, Только плодов дерева, которое среди рая, сказал Бог, не ешьте их и не прикасайтесь к ним, чтобы вам не умереть. И сказал змей жене: нет, не умрете, Но знает Бог, что в день, в который вы вкусите их, откроются глаза ваши, и вы будете, как боги, знающие добро и зло». (Бытие, 3:1-5).

Отождествление соблазнившего Еву заурядного змея, с «великим драконом, древним змием, называемым диаволом и сатаною, обольщающим всю вселенную», используется в христианстве для того, чтобы придать «грехопадению перволюдей» масштаб вселенского «первородного греха», вследствие которого стала необходимой «искупительная жертва Сына Божиего Иисус Христа». Ведь если, в действительности, не было никакого «первородного греха», а Еву соблазнил вовсе не Диавол, а обычный змей полевой, тогда «вочеловечение Сына Божиего и Его Распятие» - становятся абсолютно неоправданными, как с морально-этической, так и с метафизической точки зрения. А значит, становится метафизически бессмысленным и последовавшее после Распятия Сына Божиего, Его Воскресение. И, в итоге, «спасение падшего человечества» превращается в фарс. Ведь, как подчеркивают адепты христианства - «Мы спасены Воскресением Христа, а не Его Распятием».165 И если «первородного греха» не было вообще, значит, Иисус Христос был распят и воскреснул по совершенно надуманной, метафизически и мистически ничем не подкрепленной причине. И Он вовсе не вселенский Спаситель, а один из тех Великих Посвященных, которые периодически пытаются наставить на «путь истинный» заблудшее человечество.166 «Голгофа становится или случайностью, или спектаклем, призванным выдавить слезу покаяния из людей, вдруг превратившихся в богоубийц».167

Ведь, говоря словами «великого пролетарского писателя» Максима Горького – «а был ли мальчик»? То есть, был ли змей, «соблазнивший» Еву – самим Сатаной, или несчастное пресмыкающееся, и без того уже изувеченное «добрейшим» библейским Богом, который – «есть любовь», было ещё и бессовестно оболгано «светочами христианства», стремящимися хоть как-то оправдать изначальную «абсурдность» своей религии, демонстративно признаваемую даже некоторыми из них, такими как, например, Тертуллиан, заявлявший, с вызовом по отношению не только к философской рефлексии, но и к элементарному здравому - «Верую, ибо абсурдно». («Сын Божий был распят; не стыдимся этого, хотя это и постыдно; Сын Божий умер, - вполне верим этому, потому что это нелепо. И погребенный воскрес; это верно, потому что это невозможно»)?168

Был ли вообще когда-либо совершён людьми, так называемый «первородный грех», или это, всего лишь библейский миф, которому «историческое христианство» дало, как и всем прочим библейским мифам, то аллегорическое истолкование, которое ему выгодно? А, в действительности, согласно иудаистской Каббале, Ева, окончательно изнемогшая от райской «сексуальной безальтернативности», нашла себе нового сексуального партнёра в лице «змея полевого», который к тому же, надоумил её, как следует поступить, чтобы её потомство стало жить нормальной человеческой жизнью, а не прозябало «веки-вечные» в «духовной резервации», именуемой Раем. Сами же адепты христианства вытаскивают «на свет Божий» эту каббалистическую интерпретацию «грехопадения Евы». Об этом в частности пишет известный популяризатор православия диакон А. Кураев в своём главном «антиэзотерическом» труде «Сатанизм для интеллигенции»: «Еще одна оккультная традиция интерпретации грехопадения видит первородный грех в блудном соединении Евы и змия. Именно такое осмысление получает трагедия Евы в иудейской Каббале».169

К тому же, Ева была лишь второй женой Адама, первой его женой была, согласно иудаистской Каббале, демоница Лилит, которой, в конце концов, жизнь под неусыпной опекой Бога, в «райской духовной резервации», настолько опостылела, что она почла за благо использовать предоставленную ей свободу воли, чтобы оставить своего инфантильного мужа, вместе со всеми «райскими блаженствами», и стать спутницей главы демонического стана Самаэля.170

Вообще, сама постановка вопроса о необходимости жертвоприношений Богу, а тем более о метафизически обусловленной необходимости «искупительной жертвы Сына Божиего» для спасения «падшего человечества» - абсурдна с эзотерической точки зрения. Может ли вообще, в принципе, Светлый Бог оправдать кровавое жертвоприношение?! А тем более – может ли быть метафизически оправдано кровавое жертвоприношение «Бога-Сына» «Богом-Отцом», если «Бог-Отец» – Светлый Бог, а не Тёмный Бог-Демон?! Светлый Бог-Отец никогда не станет отдавать на заклание Бога-Сына, какими бы благими целями это демоническое, по своей метафизической сущности действо, не оправдывалось.

Обратим внимание на то обстоятельство, что Бог-Сын – Иисус Христос, отнюдь не сам Сам Себя принёс в жертву, дабы «спасти человечество», и умер на кресте отнюдь не по собственному согласию, добровольно «исполняя волю Отца Своего». Он был «отдан на заклание», то есть - принесён в жертву, Богом-Отцом, о чём наглядно свидетельствуют последние, предсмертные слова распятого Бога-Сына, до самого своего смертного часа надеявшегося, что Бог-Отец Его не оставит: «От шестого же часа тьма была по всей земле до часа девятого. А около девятого часа возопил Иисус громким голосом: Или, Или! лама савахфани? то есть: Боже Мой, Боже Мой! для чего Ты Меня оставил? Некоторые из стоящих там, слыша это, говорили: Илию зовет Он. И тотчас побежал один из них, взял губку, наполнил уксусом и, наложив на трость, давал Ему пить. А другие говорили: постой; посмотрим, придет ли Илия спасти Его. Иисус же, опять возопив громким голосом, испустил дух». (Матфей, 27:45-50). Даже адепты христианства вынуждены признать: «Крест есть жертвоприношение, не только жертва».171

Подчеркнём, что иудейский племенной идол Яхве (Иегова), выданный Моисеем за Вседержителя Вселенной,172 отнюдь не оригинален в отношении жертвоприношения «Бога-Сына»: боги-демоны всегда приносили в жертву своих сыновей, когда считали это необходимым. В одном финикийском сказании, уцелевшем в рассказах последующих авторов, повествуется о том, что Бог однажды «когда случилась чума с великою смертностью», принес своего единственного сына в жертву отцу своему «Небу». У древних существовал обычай, чтобы правители города и страны, в годины тяжких народных бедствий, для предотвращения всеобщей гибели, приносили в жертву карающему Божеству любимейшее из своих дитяти, в виде выкупа. Принесение подобной жертвы сопровождалось мистическими священными обрядами. Бог Ил, говорится в том же тексте, имел одного единственного сына, а «когда стране угрожала великая опасность от войны, он убрал жертвенник, облачил своего сына всеми знаками царского сана и вознес его в жертву».173

В знаменитом «Евангелии Иисуса Христа эпохи Водолея», высоко ценимом многими выдающимися эзотериками, сказано о богах, которым приносятся кровавые жертвы, в том числе – и человеческие: «Люди ищут спасения от греха, который считают живым исчадием ада; и есть у них боги, которые суть демоны скрытые; они могущественны, но преисполнены зависти, и ненависти, и вожделения; их благосклонность приходится призывать дорогими жертвоприношениями – фруктов, и жизней птиц, и животных, и человеческих детей. И нет у богов этих ни ушей, чтобы слышать, ни глаз, чтобы видеть, ни сердца, чтобы сочувствовать, ни власти, чтобы спасти. Это зло – миф; эти боги сотворены из воздуха и одеты тенями мысли. Единственный дьявол, от которого людям должно избавиться, есть «я», низшее «я»; и когда свергнут будет демон, тогда Спаситель, Любовь, взойдет на престол власти. Давид от света есть Чистота; она побеждает сильного Голиафа от тьмы и возводит на престол Спасителя, Любовь».174 (О Давиде и Голиафе см.: «1-я Царств», 17).