Камасутра от Шивы - Солнцева Наталья - Страница 25

У входа в метро Антон сообразил, что все еще держит под мышкой железную ножку от штатива. Он поколебался и сунул ее в урну. Ножка осталась торчать, словно веха, которая отмечала этапы его замысла.

Через полчаса Рябов стоял на пороге салона магии и чародейства, как было написано на вывеске. Тесный коридорчик, оклеенный пестрыми обоями, упирался в дверь. Постучать или войти без стука?

Салон «Эрна» был куда меньше и скромнее черно-белой студии, где Маша фотографировала своих клиентов. Антон мельком отметил это, повернул ручку и молча шагнул вперед. В комнате, задрапированной фиолетовой тканью с золотым узором, сидела дебелая матрона.

– Слушаю вас… – заученно пропела она.

– Будешь слушать, куда ты денешься! – грубо бросил молодой человек.

Он не узнавал себя. Куда исчезла его обычная вежливость, хорошие манеры, усердно прививаемые матерью-учительницей? Смерть Тамары разбудила в нем худшие инстинкты, о которых он не подозревал.

– Что вам нужно?

Антон злобно уставился на чародейку. Она была похожа на постаревшую актрису: рыжие крашеные волосы; лицо, покрытое слоем пудры и румян; жирно подведенные глаза; густые ряды бус на дряблой шее.

На столе перед ней горели свечи, были разложены колоды карт.

– Ты убила мою любимую женщину! – процедил посетитель, ища глазами что-то наподобие ножки от штатива. – Ты ответишь за это!

– Я вас не знаю…

– Вот и познакомимся.

Он сел на мягкий стул напротив белой, как мел, Эрны и заложил ногу на ногу. Ее пальцы, унизанные перстнями, мелко дрожали.

– Ее звали Тамара, – заявил он. – Теперь она мертва. Ты отправишься следом за ней, чтобы вымаливать прощение!

– Я… не знаю… никакой Тамары…

– К тебе приходила Маша Рамирес, просила кое о чем.

– Я не знаю… никакой Маши…

– Плевать, как она назвала себя! Ира, Таня, Оля… Твое колдовство свело со свету женщину, которую… которую я…

У Антона свело горло, и он не смог окончить фразу. Глаза Эрны увеличились и слегка выкатились из орбит.

– Уверяю вас… клянусь…

– Я убью тебя!.. Тварь!.. – он схватил со стола тяжелый стеклянный шар и замахнулся на чародейку.

– Я не могла… причинить вред вашей женщине, – забормотала она. – Я… я… только гадаю на картах…

– Врешь! Маша во всем призналась! Сначала ты навела порчу на Тамару, а потом она потребовала приворожить ее мужа!

– Нет!.. Нет…

Эрна привстала, хотела вскочить и убежать через заднюю дверь, скрытую в драпировках.

– Сидеть! – рявкнул Антон, и она плюхнулась обратно в кресло.

– Клянусь вам… я… это не колдовство… я… просто зарабатываю деньги…

– А порча?

– Какая порча?.. Я не умею этого делать!.. И не стала бы… если бы даже умела!.. Не стала бы… клянусь…

– Почему? – осведомился молодой человек.

– Это грех… – прошептала Эрна и суетливо перекрестилась. – Порча и приворот – большой грех… Я обманываю людей, которые хотят заполучить что-то, что им не принадлежит… Понимаете?.. Я не виновата…

– Так ты… мошенница?

– Это как посмотреть…

– Ну? – развеселился Антон. – Говори!

Страшное напряжение схлынуло, и он почувствовал, что комок льда внутри него раскололся на мелкие кусочки и начал таять. Эрна заметила, как потухли искры гнева в его глазах, и задышала ровнее. Главное – не злить этого человека, а разговаривать с ним. Искренне, как на духу.

– Люди теряют голову из-за любви… Они готовы платить деньги, чтобы тот, кого они любят, принадлежал им… Они готовы любой ценой убрать с дороги соперника или соперницу… Они хотят добиться счастья во что бы то ни стало… Стать богатыми, известными… обскакать конкурентов…

– А ты, типа, им помогаешь? – осклабился Рябов.

– Я делаю то, чего они просят… Даю им талисманы на удачу, приворотное зелье, навожу порчу… но все это не по-настоящему. Это все фальшивка!.. Фикция!.. Моя «порча» не опаснее легкого ветерка, а приворот ничего не стоит… Поверьте!

– Ты берешь деньги за надувательство?

– Обман – не такой уж грех… Все обманывают!

Визитер обвел взглядом «магическую» комнату и покачал головой. Атрибуты обмана показались ему забавными. А Эрна из злой ведьмы превратилась в потрепанную жизнью уставшую женщину.

– От меня больше пользы, чем вреда… – вырвалось у нее.

– Вот как?

– Скольких людей я спасла благодаря фальшивым талисманам и фиктивным обрядам… Если бы не я, они пошли бы к настоящим черным магам, и тогда…

– Может, тебе еще спасибо сказать?

Они сидели друг против друга – еще не друзья, но уже не враги. Эрна пыталась улыбнуться, Антон продолжал хмуриться.

– Значит, Маша не могла с твоей помощью навредить Тамаре?

– С моей точно нет! Чем хочешь поклянусь!.. Детьми поклянусь…

– У тебя есть дети? – удивился Рябов.

– Двое… мальчик и девочка…

– Хм-м!

– Ты ведь не держишь на меня зла?

– Теперь нет.

– Мне нужно кормить детей, – жалобно улыбнулась она. – А я ничего не умею делать.

– Только дурачить доверчивых граждан?

– Ага…

– Хорошо ты устроилась, – вздохнул Антон и покосился на карты с диковинными рисунками. – Что это? Таро?

– Да.

– Ты хоть гадать-то умеешь?

– Я закончила специальную школу. У меня большая практика.

– Давай, разложи пасьянс…

– Вам?

– Разве тут еще кто-то есть? – оглянулся молодой человек.

Эрна перетасовала карты и вытащила из колоды три штуки. Она перестала бояться Рябова, своим отточенным за многие годы чутьем распознав, что его агрессия погасла. Каким-то образом ей удалось умиротворить посетителя. Он больше не желал наказывать ее.

– Ну, что это значит? Что говорят карты?

Эрна оторвалась от Таро и подняла на него глаза со словами:

– Не обижайтесь. Выпало, что вы – пешка в чужой игре…

Глава 21

Роман Лавров провел ночь в Черном Логе, а к обеду вернулся в Москву. У него до сих пор кружилась голова от того, что произошло между ним и Глорией. Любовь, страсть – как беден язык в попытках передать человеческие чувства! Его отношение к Глории нельзя в полной мере назвать страстью. Это сложнее и глубже.

Все случилось неожиданно. Он опомнился, когда начало светать, и за окнами восточной комнаты залаяла Найда. Какой же чудесный сон он видел! Они с Глорией обнимались, целовались, а потом…

Ничто не предвещало ее благосклонности, но в какой-то момент Лавров потянулся к ней, коснулся губами ее губ… Ему стало жарко от воспоминаний.

Проснувшись, он лежал, глядя в потолок и слушая собачий лай, который казался ему самой приятной музыкой. Чье-то тихое дыхание щекотало ему ухо. Продолжение сна?..

Он повернулся и увидел голову Глории рядом на подушке.

«Это был не сон… – прошептал он, поднявшись на локте и глядя на ее розовое от сна лицо. – Значит… Боже!..»

Совместное пробуждение, завтрак с ней за одним столом, неторопливое ворчание Санты, запах кофе и гренок слились в симфонию счастья, где каждая нота была выстрадана сердцем и душой. Глория вела себя как ни в чем не бывало – улыбалась, предлагала гостю то масло, то сливки, то абрикосовый джем. Он бросал на нее нежные взгляды, украдкой касался ее руки.

«Тебе пора ехать, Рома», – сказала она после шахматной партии, разыгранной ими в саду. Лавров, как всегда, получил шах и мат, расстроился, притворился, что ни капли не огорчен, и пошел собираться.

Он уже сидел за рулем внедорожника, когда Глория напомнила: «Первым делом зайди к Маше Рамирес. В фотосалон, а не домой».

«Хорошо, – кивнул он. – Я тоже считаю ее подозреваемой номер один».

Глория помахала ему рукой. Он послал ей воздушный поцелуй. Дорога до Москвы пролетела незаметно.

Лавров заскочил домой переодеться и помчался выполнять поручение Глории. Как назло, попал в пробку, проторчал в машине полтора часа и наконец оказался у дверей студии «Черное и белое». Первый этаж жилого дома, пустой холл, зеркало в черной полированной раме.