Воины Тьмы - Симонова Мария - Страница 41

Сфит и Квито, поколебавшись мгновение, двинулись следом с отставанием на одну ступеньку.

Шел я медленно и даже как будто расслабленно. В мой щит ударилось две стрелы, и одна чиркнула по набедренной пластине, потом стрелять перестали. Опять мне предстояло иметь дело с копьями — любимым после меча холодным оружием в Экселе. Против лома — как здесь, видно, было принято считать — нет приема.

Будем переубеждать.

Через три ступени, когда до ближайшего острия оставалось сантиметров тридцать, я приостановился, и последний шаг сделали воины, шедшие навстречу. Они наверняка отнесли меня к какой-то местной разновидности камикадзе; не похоже, чтобы это их удивило — может быть, рассмешило, — но не поколебало ни на мгновение. Они решительно шагнули, готовясь насадить меня на копья, но хрена там — не вышло, потому что за мгновение до того я начал действовать. Я повернулся на девяносто градусов, шагнул ступенью ниже, оказался между копьями и острым краем щита, ударил по шее солдата слева; уперся ногой в грудь правого, одновременно схватившись за его копье, рванул, подсобив себе ногой, и вырвал копье из рук солдата. Первый солдат, получивший удар щитом, шел с краю; после удара он упал на заднего, оба не удержались на ступенях и полетели в пропасть; второй от пинка ногой потерял равновесие и рухнул на идущего сзади, тот тоже не устоял на ногах, они вдвоем загремели на третьего, потом уже втроем — на четвертого, и пошло-поехало по нарастающей, как снежный ком, или, скорее — как костяшки домино, построенные в очередь; последний из троих, шедших впереди, кинулся на меня с копьем, но я отбил удар древком добытого копья и ткнул его тупым концом в лицо нападавшему. Ей-богу — я специально не целился. Но попал ему прямо в глаз. Понятия не имею, спасла ли его ССЗ от слепоты, но от боли точно не спасла. Он взвыл, уронил копье, схватился обеими руками за глаз, но падать благоразумно не стал, а просто осел мешком на ступеньку.

Теперь следовало поспешить использовать добытое преимущество, потому что эффект домино оказался коротким, костяшки — то бишь солдаты — больше не падали, и войско делало новые попытки выровнять свои ряды. Я выхватил меч, и мы принялись теснить замявшегося врага, забывая даже отсчитывать ступени.

Это была настоящая жестокая сеча, без снисхождения и без гуманности. Впервые в жизни мне пришлось убивать, но, как говорят добрые люди на Земле, когда их пришпарит, — глаза боятся, руки делают. Да, нам сверху было удобнее их убивать, чем им дотягиваться снизу мечами до нас; но мы сейчас оказались вдесятером против целой армии, которую никто из нас, кстати сказать, на эту лестницу не приглашал. Мы рубили головы, рубили плечи и руки, шли вниз, отталкивая с дороги обезглавленные, но еще стоящие тела, перешагивая через обрубки, продолжавшие сжимать оружие, и то, что мы оставляли позади, наводило на конкретные ассоциации с бойней. Потом теснить их стало сложнее — их было слишком много, они перли вверх, на место каждого убитого тут же поднимался новый — и вскоре мы сражались, уже стоя на месте. Эффект домино больше не срабатывал — теперь, если воин падал назад, товарищи тут же его подхватывали и скидывали с лестницы, как изуродованную и ни на что уже не годную куклу. Больше всего работы такого рода доставлял им я, и не только потому, что расправлялся со своими противниками гораздо быстрее; я бился в центре, и убитых мною нельзя было просто спихнуть ногой в пропасть, как набитый мусором мешок. Кстати сказать, будучи живыми, большинство из них дрались неважно, хоть и яростно, — оно и понятно, отступать им было некуда, у них имелось лишь два пути: один — через наши трупы — к воротам, второй — через заботливые руки товарищей — в последний полет к подножию.

Очевидно, что основную ставку в сражении они делали на силу и яростный напор, и скоро доказали, что эта ставка может сыграть. Должно быть, по команде, переданной по цепочке снизу, вся армия начала одновременное медленное движение вверх. Нам поначалу пришлось шаг за шагом отступать, и, чтобы остановить наступление, ничего другого не оставалось, как начать расправляться с напирающей озверелой массой вдвое быстрее. Подпираемые снизу, воины волей-неволей подставлялись прямо под удары наших мечей и расставались с жизнью гораздо быстрее своих предшественников. Но теперь, чтобы только оставаться на месте, нам необходимо было крутиться по-настоящему. Сфиту и квито пришлось туго. Дело усложнялось еще и тем, что оба они недавно были ранены. Какое-то время они еще держались со мной на одной ступени, потом, теснимые, начали отступать, я им подсобил, затем подсобил еще, и дело едва не кончилось тем, что я остался один против целой армии. Тогда мне на выручку пришли Ильес с одной из девушек. Тут-то и подтвердились мои худшие опасения по поводу боеспособности женщин крепости. Нет — размахивать мечом эта дева, конечно, умела, и в достаточной мере искусно для того, чтобы не задевать при этом меня. Но мне пришлось отбивать почти все предназначенные ей удары.

Так что теперь мы держали оборону практически вдвоем с Ильес. Противник все так же остервенело давил массой, и я в какой-то момент осознал, что действую, как очень хорошо отлаженная боевая машина; то есть действовало мое тело — сражалось, рубило, кололо и отбивало удары, между тем как моему сознанию чем дальше, тем больше действия тела напоминали работу мясника.

— Чего мы тут, собственно, дожидаемся? — размышлял я, в то же время остервенело орудуя мечом. — Что Клипс ударит им с тыла и пойдет их месить по лестнице нам навстречу? И что же нам тогда — заколбасить всю армию? А что еще в таком случае останется делать? Паскудная перспективка… Они уже сейчас оскальзывались в крови, так что же нам — залить кровью весь этот чертов эскалатор? Но если Клипс еще не окончательно спятил на почве своей непобедимости, то он подождет, пока они схлынут с лестницы вниз, чтобы принять бой. Тогда — если они, конечно, догадаются схлынуть — нам предстоит продержаться до тех пор, пока Шазгабы не начнут отступление.

Я проткнул очередному врагу горло, впервые на секунду отвлекся и бросил взгляд к подножию Сантра. Армии Сайгабов там не было. Войско Шазгабов все уместилось на лестнице, оставив у подножия телеги обоза да табун верховых кабанов. Я быстренько шаркнул взглядом по окрестностям и увидел нашу армию… Она находилась на том же месте, где я видел ее в последний раз, и — чтоб им всем сорваться с Мировой Оси! — там тоже шло сражение! Убей меня Бог! По-моему, нам ничего другого не оставалось теперь, как перебить всех Шазгабов на лестнице или отправиться по этой лестнице прямо в Ад; причем абсурдность первого была уже очевидна так же, как вероятность второго.

Справа раздался тонкий вскрик, я моментально вернулся к битве и едва успел парировать удар копьем в бедро. Именно с такими ударами нам приходилось в основном иметь дело — в бедра и в живот, в то время как противнику не мешало бы пуще всего беречь голову. Но для солдата, метившего в меня копьем, этот совет запоздал — его голова уже больше ему не принадлежала, как, впрочем, и туловище: голову отсек я, о прочем позаботились его братья по оружию.

Кричала моя соседка, и вовсе не из желания меня предупредить, а потому, что, пока я озирался в поисках нашей пропавшей армии, ее успели ранить в живот. Она ступила назад, упала, и я уже не видел — недосуг было отвлекаться — оказали ли ей в тылу помощь или великодушно сбросили вниз. Увидел только, что ей на смену тут же выскочил отдохнувший в тылу Сфит.

Через секунду до меня донесся сзади голос квито: он кричал, что Шазгабы подошли с моря, захватили порт и ударили по вторым воротам Сантра. Обстоятельства требовали его присутствия там, и он просил меня дать ему в помощь кого-нибудь из своих людей.

Час от часу не легче!

— Нам не удержать крепости! — крикнул в ответ я. — Ваша армия уже не подойдет — ее перехватили у озера! Сажайте людей на ксенли! Когда усадите всех, пришлите человека за нами!

А ну как не пришлет? Похоже, что благородство у них тут не в обычае.