Дорога домой - Гончарова Галина Дмитриевна - Страница 40

А в пять утра (еще один камушек в копилку моего негодования, не могли они богослужение на десять утра назначить, а не на шесть) мы пошли на дело.

В церковь отрядили меня, Терна и Керрона. Как неспособных накладывать заклинания. Я до сих пор не пришла в форму, но активировать готовые заклинания, опираясь на накопители, уже могла. И я их обязательно активирую. Но в небольшом масштабе.

В молельном зале было людно. По моим прикидкам здесь паслось около ста человек. Ну что ж, сегодня они сильно усомнятся в своей праведности. Я подавила ехидную ухмылку и опустила глаза.

Когда на тебе полог невнимания, лучше сильно по сторонам не оглядываться. Чтобы не спало. Тебя не замечают, да. Но проявлять слишком сильных эмоций не советую.

Янка тоже была здесь. Под руку с каким-то мордатым парнем. Игорь? Надо будет пару раз его уронить, как суматоха начнется.

— А почему так мало?

— Если хочешь больше — я не возражаю. Просто руки об эту тварь марать…

— Ничего, я его ногами попинаю, — успокоил меня дражайший супруг. Но жалеть бедного Гошу я не собиралась. Мало ему еще за Катьку! Если б с подругой что-то случилось за те пару дней, которые она была вне дома, я бы вообще его на фарш переработала. И полученное на чебуреки отдала бы! Гад!

И кто сказал, что религиозным людям можно грешить и каяться? Я вот не понимаю! Сделал ты пакость — плохо! А пошел, раскаялся, покаялся — герой! А то, что через неделю будет пакость-2? Это как? Не лучше ли изначально не быть гадом, чем грешить и каяться?

Зал представлял собой что-то вроде актового зала. Только вместо удобных кресел — скамейки. И проходы между ними, чтобы можно было раздавать 'плоть Христову'. М-да. Так я тянет вспомнить про папуасов с Новой Гвинеи. Но те были порядочные. И слопали Кука один раз. А эти уже две тысячи лет Христа жрут — и не надоест им.

Тьфу, даже представить тошно…

На одной из стен — распятие. Рядом — кафедра проповедника. Кое-где металлические курильницы. И современной аппаратурой дядечки явно не пренебрегают. Микрофоны, динамики… дорогие, сволочи! На рынке такая аппаратура не одну тысячу в баксах потянет.

Я смирно сидела, прикрытая с одной стороны супругом, а с другой — Керроном. И ждала момента.

На кафедру взошел вчерашний тов. Солженицын. И начал проповедовать. Я его даже не слушала. Я полностью сосредоточилась на кулончике под одеждой. И все же, начиная дремать, едва не пропустила момент, когда он кольнул меня холодной искоркой льда.

Пора!

Я сняла цепочку — и сжала кулончик пальцами. И теперь направить в него силу. Всего пара искр. Этого хватит. После общения с Дилерой мы неплохо овладели вариантом 'кольца'. Только в более мирной форме.

И заклинание начало раскручиваться.

Пастор (или кто он там? А, неважно) вдруг резко прекратил гундеть о грехе против святого духа. И ошалелыми глазами вытаращился куда-то за мою спину.

А потом туда же и повернулись все остальные.

Концерт начался.

На белой стене (как я поняла, этот зал использовался и для демонстрации фильмов. Только сядь попой к распятию — и хоть усмотрись!) внезапно появилась красивая голограмма.

А то что ли не красивая? Леонардовская Мадонна Лита. Красивая и эстетичная. Мы вчера с ребятами забили поиск в и-нете и получили на руки картинку. Эта показалась самой известной. Но нимб мы на всякий случай нарисовали. И сейчас прекрасное видение появилось на стене. На этот раз — без ребенка. Зато — анфас. Воздело руки (ноги мы спрятали под ниспадающими одеждами), возвело очи к небу и застонало мелодичным (ладно, моим) голосом:

— Остановитесь, несчастные! Ибо не ведаете вы, что творите! Если не прекратите вы свою богопротивную деятельность, то тела ваши будут мучиться здесь, на земле, а души ваши никогда не попадут на небо! Вы совершаете страшный грех против людей и против веры! Покайтесь, дети мои и идите в истинный, православный храм! Покайтесь!

Я вообще-то предлагала послать всех в психушку. Но супруг не одобрил. Сказал что лучше в официальную церковь. Там о них хоть как-то позаботятся. И вставят что-то на место вынесенных по определению мозгов.

Видение застыло на несколько минут, давая людям прийти в себя. И они отреагировали в полном соответствии с планами.

Какой-то особо активный недоумок взлетел со скамьи — и взвыл:

— Братья! Да это ж голограмма! Кто посмел!?

Он подлетел к нашему изображению и замахал перед ним руками.

Ага, щас! Голограмма, слайд, диафильм — это все проецируется на стенку. А мы свою мадонну показали в этом месте только потому, что тут удобнее. Да и внимание все будет на дверь. И добраться до нее легче. Так что по стене он елозил ну совершенно напрасно. Призрак просто отделился от стены, опустил руки и опять заныл.

— Неблагодарные дети! Я пришла предупредить вас об опасности, которой вы подвергаете души свои — и что!? Не слышите вы меня, как и сына моего не слышали! И распяли бы меня, как и его! За грехи ваши налагаю я на вас казни Моисеевы! И пока не отмолите вы их в церкви, не видать вам покоя ни днем, ни ночью!

Я проверила защиту на нас троих. Отлично. Держится. А то еще не хватало попасть под заклинание собственной разработки!

Ну, поехали! Я еще раз сжала кулон, выключая передачу. И одновременно подавая знак ребятам.

И процесс пошел.

Церковь эту расположили в весьма удачном месте. А именно — рядом с городской речкой-вонючкой, в частном секторе. И здесь хватало нужных нам зверушек. Лягушек.

Говорят, что квакши не поддаются дрессировке. И приманить их нельзя.

Зря.

Техникой, конечно нельзя.

А вот магией… Сгенерировать нужные сигналы, записать на кристаллы и активировать — что может быть проще и удобнее?

Магическая биология такими делами занимается уж сто тысяч лет. А то и больше.

И первая квакушка возникла на открытом по случаю теплого дня, окне. Запрыгнула на подоконник, сказал 'Куаааа' — и вальяжно запрыгала по направлению к кафедре. Это работа Эвина.

Проповедник шарахнулся прочь с кафедры с такой силой, что своротил массивную деревяшку и та с грохотом упала на пол. Все посмотрели на не. А когда перевели взгляд на окна…

Сколько ж лягушек живет на этой речке!?

Прорва!

Маленькие и большие, желтые, зеленые и черные, лягушки и жабы… все они сейчас прыгали к церкви. Сюда их звал необыкновенно притягательный запах. Они воспринимали это, как запах, и стремились к его источнику. Полагали, что здесь — болото?

Неважно! Важно было то, что с каждой минутой их становилось все больше и больше.

Вот завизжала какая-то дамочка — и этот визг стал спусковым крючком. Все стадо повскакивало на ноги. Кое-кто попал на лягушку. Бэээ….

Давятся лягушки с весьма неприятным звуком.

И Эвин нанес второй удар.

В окна начали влетать мухи.

Нет, не так. МУХИ!

Мошки, комары, мухи, мушки… все, что только можно было найти в окрестностях. Подходящий тон ультразвука — и все местное комарье уверено, что им надо в церковь. И только сюда. Я наслаждалась спектаклем.

Церковь, недавно такая чистенькая и благонравная, стала походить на дурдом на выезде. С лязгом захлопнулась входная дверь. Из окон влетали все новые и новые насекомые. Лягушки не оставляли народ своим вниманием. Кто-то орал, кто-то падал, кто-то матерился… я не беспокоилась. Зал здесь большой. Потолки под пять метров, а то и выше. Здесь еще надолго хватит свободного места. Факт.

Проблема была в другом. Где найти саранчу!

Но ребята справились! Вчера мы выезжали в поля. И приманили там медведку. Немного, всего две 'сумки челнока' но на церковников хватило. Ну не сезон еще для саранчи! А вот медведка у нас — постоянное бедствие дачных участков. И вообще вот кто вас больше впечатлит? Саранчук — или милый жучок длиной до семи сантиметров? Тем более, что медведку еще называют 'сверчок-крот'.

Мы отступили к стене — и с удовольствием наблюдали за происходящим. Заклинание невнимания — и прозрачный кокон, вроде мыльного пузыря делал нашу группу неуязвимой для всех насекомых. А вот верующим приходилось худо. Ну да ничего, зато их никто распинать не пытается! И даже просто напинать!