Дорога домой - Гончарова Галина Дмитриевна - Страница 34

Отец очумело помотал головой.

— Ребята, нет, ну как так!?

Я перегнулась через стол и вытащила у него из кармана рубашки сотовый. В фиалковых глаза элвара играли синеватые огоньки.

— Звони, пап. Звони.

Терн еще раз сверкнул глазами, подкрепляя мои слова изрядной долей внушения — и отец сдался. Я довольно улыбнулась. У меня уже зрел план расправы со стервятницами!

***

Анна Егоровна сидела дома, перед компьютером и привычно проверяла статью.

Хорошо, что есть работа. А то с ума сойти можно! Дети выросли, муж отдалился, свекровь… ну что тут скажешь!? Свекровь выпьет всю кровь. И точка.

Хорошо, что есть профессия. Нужная, в чем-то важная, хоть науку и загнали сейчас за можай. И даже интересная.

Аня поморщилась, исправила неудачный пассаж аспиранта и потерла лоб. Сложно жить на свете. Вот как обосновать исследование флоры и фауны небольшого водоема с точки зрения финансовой выгоды?

Правильно.

Почти никак.

А приходится.

Если кто не знает, наш пересидент сказал — наука должна быть выгодной! И все словно очумели. Придумать новый сорт туалетной бумаги — выгодно! А просто работать, накапливая статистический материал, исследовать пути миграций рыбы, гоняться за лягушками и насекомыми — НЕвыгодно. И все тут.

Поневоле хочется плюнуть!

Разве объяснишь тупым чинушам и карьеристам, что незначительное сейчас исследование может принести свои плоды потом. Когда найдется его, собственный, Архимед. Или Галилей. Вот, кстати, а какую пользу получил Галилей от своего открытия? Джордано Бруно сожгли, Галилею пинков отвесили… польза-то где!? Кому можно продать тот факт, что Земля вертится вокруг Солнца? А ведь важнейшее открытие!

Вселенная таит множество секретов…

Невеселые размышления Ани прервал звонок в дверь. Опять соседка за солью? Или за яйцом?

Пришлось вставать и идти открывать дверь.

В глазок Аня заглянуть не удосужилась. И зря. Когда на нее надвинулся здоровущий букет белых, как она и любила, роз, она даже слегка шарахнулась. В первый момент она подумала, что это Алексей…

Но из-за цветов показалось улыбающееся лицо мужа.

— Анечка, я тебя люблю!

Ноги отказали женщине. И она опустилась на пол.

— К-как!?

Борис, при виде такой картины, даже растерялся. Но потом спохватился, перешагнул порог, уронил розы на пол и поднял жену.

— Анечка, я тебя люблю. Я дурак, не говорил тебе от этом, не замечал, а ты все терпела и терпела… не бей меня шваброй, пожалуйста?

Вовремя. Ибо озверевшая женщина уже оглядывалась вокруг.

Ах, люблю!? Ах, дурак!? Ах, осознал!? Так я сейчас добавлю!!! По тупой голове!!! Гад!!!

Я тут, страдаю, мучаюсь, с ума схожу от тоски… а ты…, ах ты…

Возмущение быстро заткнули горячим поцелуем. А потом пара как-то весьма незаметно для себя переместилась в спальню. Можно бы и в коридоре, но розы уж больно колючие попались!

Незаметная крылатая тень скользнула по лестнице, прикрыла дверь в квартиру и ухмыльнулась. Так-то. Теперь надо будет проводить их на турбазу этим вечером. И можно наслаждаться представлением. Ёлка обещала…

***

Остаток дня мы потратили на маскировку. А вечером зазвонил изъятый у отца телефон. Я взглянула на появившуюся на экране надпись 'Верунчик'. Что ж, камера, мотор, поехали!!! Терн снял трубку и прокашлялся.

— Да?

— Боря? — зазвенел в трубке нежный девичий голос. — Это я, котик!

— Правда, крысик? — обрадовался Терн. — Я так рад тебя слышать!

— Солнышко, что с тобой? — из голоса девушки исчезли воркующие нотки. — Ты не рад меня слышать?

Дура. Клиническая. Особо противная. Фу.

— Ужасно рад. Прямо до ужаса, — заверил ее элвар. — И больше всего меня радует, что это в последний раз.

— К-как!? — хрюкнули в трубке.

— А вот так. Чтоб я тебя с твоим в…ком и не видел больше и не слышал! Усекла!? Мне плевать, от кого ты его нагуляла! Но если ты еще раз подойдешь к моей семье, я тебе ноги вырву без наркоза!

И Его Величество, изящный и утонченный кавалер, пример благородства и воспитанности, разразился таким трехэтажным матом, что я только присвистнула. Интересно, чего он еще набрался из Интернета?

Жалобно хрюкнула зверски выключенная трубка. Я вытащила сим-карту и оскалилась. Вот так. Над проводами в квартире я поработала еще раньше, пока отправляли родителей.

Теперь у Верунчика с мамашей и папашей будет только один выход. Явиться сюда лично.

Я сделала все, чтобы достойно их встретить. Терн тоже постарался.

Бабушку выпихнули к подруге. Гошку отправили к Лиде.

Площадка была свободна для представления.

— Лерг, лапа, а наши иллюзии готовы?

— почти готовы. Вашество, тебе Бориса.

— Бориску на царство!? — рявкнул Терн, подражая киногерою. Я подмигнула ему.

— Почти. Зато у тебя будет крутая жена.

— Ах, боярышня, красотою лепа, червонна губами, бровьми союзна, — тут же оскалил зубы Винер.

Я швырнула в него подушкой. Паршивцы!

***

Я недооценила Верунчика с мамашей. В дверь затрезвонили ровно через два часа после звонка.

И Керрон пошел открывать.

— Где!? Где этот негодяй!? — донеслось из коридора.

И в комнату влетела Стервлядь, таща за собой свою уменьшенную копию. Как есть — копия мамаши. То же крысино-хорьковое личико, те же редкие блондинистые волосенки, те же кривые ножки и плоская грудь. Разве что выглядит малолеткой. А так — жуть крашеная! На что только отец повелся?

— Дай мне немного времени. Узнаем.

Я улыбнулась супругу. Терн — мое чудо. Умный, добрый, все понимающий…

А за ними плавно прошествовал… БОРОВ.

Ну да. Этакий слегка очеловеченный свин килограмм под двести. Интересно, как его еще жиром не задавило? В согласии с законами физики.

А вот взгляд у Свина был вовсе даже гадючьим. Острым. Цепким. Немигающим. Крохотные глазки мигом обежали комнату и остановились на Терне, который нацепил личину моего отца.

— Ну, здравствуй, Боря, — хрюкнул Свин.

— И тебе не хворать, Женя, — Терн улыбнулся. Маска доброжелательного внимания даже и не дрогнула. Одна я знала, что сейчас Терн читает память свина. Читает со всей возможной скоростью, стараясь не морщиться от омерзения. А иначе никак не получится вытащить отца из ямы. Жестокая штука — жизнь.

— Здравствуйте, Евгений, — я улыбалась и чувствовала себя вполне спокойно в маминой личине. — Рада вас видеть. Чай, кофе, коньячку?

Доброжелательный и спокойный настрой чуть сбил скандалистов с толку. А может, это сделали элвары, тенью материализовавшиеся рядом с каждым пришедшим. Всех троих осмотрели откровенно хищным взглядом и вежливо подтолкнули к креслам.

— Просим садиться…

— Коньячку, — заказал Свин.

Я улыбнулась, достала из бара рюмки и коньяк, разлила его и поднесла рюмки гостям.

— прошу.

Свин выпил в один глоток. А Стервлядь тут же заголосила:

— Верунчику нельзя! Она беременная!

— Да? — удивилась я. — Так что ж вы девочку по гостям таскаете, на ночь глядя? Ей бы в кроватку, и баиньки?

Стервлядь прищурилась.

— А от кого она беременна, ты узнать не хочешь?

— Нет, не хочу, — ровно ответила я. — Я к вам подсвечником не нанималась.

Верунчик разразилась слезами.

— От в-вашег-го м-мужа…

Я улыбнулась. Ну да. Почти Мольер. Почти Шекспир! Сцена первая! Суровый Отец, Встревоженная Мать и Кающаяся Дочь. В противовес идут — Грешный Любовник и Стерва-Жена. А то не стерва?! Как она может удерживать в семье чужого мужчину!? Стерва!

Терн перевел взгляд на Стервлядь. Зрачки его то сжимались, то расширялись.

Верунчик пока не охвачена. Нужно тянуть время.

— правда? И что?!

— Как это — что!? Как — что!? — завелась Встревоженная Мать.

— Ну вот так. Чего вы от него хотите? Казнить? Кастрировать? Жениться?