Привычка жить - Симонова Мария - Страница 44

Гибель одного из спутников связи была неплохим известием, но все ждали большего, никто даже не озаботился заказать просмотр на отдельном экране. Все вперились в главный.

Хантер всё еще висел на своей позиции, и он уже почувствовал неладное. Ракеты сначала прошли мимо, потом развернулись и зашли на цель со стороны открытого космоса.

Андрей видел изъеденный космической коррозией бок, видел, как неуверенно шевельнулся радар; через рваные пробоины в плоской чаше голубым пламенем плеснула планета. На секунду Андрей прижмурился, ощущая, как с визгом вращаются сейчас ржавые механизмы Хантера, пытаясь поймать в электронный прицел источник угрозы.

Было видно, что на одной из ракет раскрылась, как чашечка тюльпана, головная часть, и через мгновение боеголовка сорвалась со стапеля, скользнула вниз к огромному глазу планеты.

Короткие корректирующие выхлопы дюз боеголовки, хищный нырок туда-сюда, как если бы щука приноравливалась ухватить усталого, замшелого от долгой спячки сома — и боеголовка твердо пошла к Хантеру. Его радар всё еще пытался захватить цель, когда раскрылись створки другой ракеты, выпуская щучью близняшку на волю.

Хантер оказался совсем слепым, должно быть, его автоматика наружного слежения была слишком изношена. Он выпустил беспорядочную очередь сиреневых позитронных пучков, не причинивших ракетам никакого вреда, но на большую мощность пучковая батарея оказалась не способна. Нет, он не сдавался, просто давным-давно иссякло горючее в маневренных двигателях, и спутник не мог развернуться к атакующим действующей боевой частью. Что ж, всё правильно — гралл просто переориентировал его оружие на наземные цели, поэтому спутник не был готов к атаке из космоса.

Боеголовки достигли дистанции верного поражения — красный кружок с насечками и крестиком посредине совместились, и две стремительные пули ударили в потускневший ободранный борт спутника.

На месте Хантера вспухло размытое, быстро расширяющееся пятно. Когда оно достигло камер, изображение погасло. На экранах вновь появились цифры.

— Бабах! — радостно воскликнул Чиккен.

Андрей считал с экрана подтверждение поражения двух целей и оглянулся на капитана: ну, мол, спроси же — что там с третьей, ушедшей на дневную сторону?

Прошин сидел, склонив голову, побледневшее лицо было покрыто крупными каплями пота. На его беспалой руке Андрею опять почудилась красноватая стрекозка. Ему стало зябко, но тут голос главного компьютера доложил:

— Цель Аргус-7 уничтожена. Поставленная задача выполнена. Жду дальнейших распоряжений.

— Командир, мы его сделали! — ликовал Кирпич. Прошин поднял лицо — казалось, он постарел на десять лет и выглядел так, словно только что собственными физическими усилиями помогал ракетам и чуть было не взорвался вместе с ними.

Поняв без слов, Андрей протянул ему флягу.

Отпив два-три глотка, Шаман обвел взглядом экраны, пульт и своих бойцов. И наконец ответил на слова Кирпича:

— Пока не сделали. До основной цели остался один рывок.

Глава 4

Два дня Кром шел по пятам принцессы. Нет, он ее не догонял и не преследовал, просто двигался неподалеку и наблюдал, как ее высочество борется с трудностями, какие вряд ли выпадали до сих пор на ее долю. Зачем он так поступал? Во-первых, она выбрала правильное направление — на запад, по течению Нестыни: наверное, считала, что если будет идти всё время в ту сторону, то в конце концов придет в Огрин — что ж, логично! — куда собирался податься и он. Во-вторых, ему было интересно, насколько ее хватит. И, наконец, в-третьих, он таким образом был избавлен от скандалов, капризов и прочих прелестей ее явно несносного характера и надеялся, что лишения в течение одного-двух дней научат ее уму-разуму и сделают смирной, аки овечка.

Напрасно надеялся.

Принцесса попалась крепкая: она продержалась два дня и только после вторых суток стала постепенно сбиваться с курса, беспрерывно спотыкаться и… плакать.

Вот этого Кром почему-то совсем не ожидал.

Услышав тихие всхлипывания из-под куста, под который она — нет, не села отдохнуть, а свалилась безвольным кулем — Кром решил, что настало время себя обнаружить. И вышел из-за этого самого куста, за которым скрывался последние пятнадцать ударов сердца. При этом его движения впервые сопровождались шорохом.

Услышав этот шорох, она испуганно вскинула голову: может, ее нагнали разбойники, или дикий зверь — в любом случае хорошего ей ожидать не приходилось. Она увидела Крома, и последовавшее опять же его удивило.

Вскочив, Гордая бросилась от него вверх по вздымавшемуся рядом крутому склону с торчавшими корнями.

«И куда только подевалась усталость?» — хмыкнул про себя Кром.

— А ну слезай оттуда, дуреха! Сорвешься.

— А вот и не слезу, — донеслось сверху, и она перевалилась через край обрыва, отдышалась там и крикнула: — Не двигайся, а то я столкну этот камень тебе на башку. Я не шучу!

Голос Гордой звенел намереньем, но Кром, в это время уже взбиравшийся следом, только усмехнулся — он отлично видел, что камень прокатится значительно правее. Игру пора было сворачивать. Он, подчеркнуто шумя и изображая рык голодного кугуара, рванулся вверх. Она пискнула, и камень обрушился вниз, увлекая за собой небольшую лавину из комьев земли. Крома, как и предполагалось, камень не задел, и он сделал последний бросок. Через миг он уже повалил Гордую и подмял ее.

— Попалась! — выдохнул и едва успел уклониться от резкого удара коленкой в пах. — Теперь не дергайся.

Он перевернул ее и связал руки, но, когда поднял с земли, Гордая всё равно попыталась оплевать ему глаза. Такая неукротимость вызывала у Крома чувство, чем-то схожее с восхищением. Девица выбилась из сил и всё же действовала почти правильно, ей самую малость не хватило умения. Из нее мог бы выйти толк — поймал Кром себя на мысли и усмехнулся: да какой толк может быть от бабы? Только один. Баба-кугуар — от подобного предложения вся гвардия животики бы надорвала. Нет, два толка — еще за нее можно получить деньги, потребовав выкуп или продав на рынке Коркорда.

Прежде чем продолжать путь, следовало всё же дать ей отдохнуть, да и подкормить немного, а то такой попутчик будет тормозить почище двадцати килограммов маршевого снаряжения.

— О, смотри-ка! — воскликнул он.

Гордая сморщила нос, увидев в траве огромную красную шляпку с белыми точками:

— В версерберки решил податься? — презрительно уронила она.

Кром медленно, словно боясь спугнуть добычу, высоко поднимая ноги и осторожно ставя их на землю, подобрался к грибу.

— Мухомор, мухомор, где твой брат белый?.. — быстро-быстро забормотал он, повторяя заговор раз за разом и зорко осматриваясь.

Острый запах гриба щекотал ноздри, но он держался. Чихнуть — спугнуть удачу. И добыча не замедлила себя явить: под корнями хлипкой сосенки приподнял опавшую хвою небольшой боровичок. Есть! Кромвел срезал гриб и показал его Гордой.

— Это еще что? — буркнула она, но сделала пару шагов к нему. Оголодала. Небось дай ей этот гриб, так и моргнуть не успеешь, как девица полностью запихает его в рот.

— Стой там! — Кром вглядывался в траву прямо под ее ногами. Нет, не показалось — аккурат у ее ног устроился еще один боровик. — Шаг назад!

— Да как ты смеешь мне прика… — завела старую песню Гордая, вопреки его надеждам, что она станет тихой, и он мягко прыгнул, отодвигая ее в сторону. Есть второй гриб!

Он усадил Гордую под сосну и удостоверился, что она не сможет ни содрать, ни перетереть веревку.

Теперь следующий мухомор, вновь монотонное бормотание заговора, и через час у них будет отличный ужин, да еще и на утро останется чем подкрепиться.

Найдя в распадке ручей, он устроился неподалеку, и Гордую, конечно, пристроил в непосредственной близости. Погоня могла еще рыскать по окрестным лесам, но тут был овраг, спускающийся к Нестыни — с двух сторон высоченные склоны — и он, положившись на удачу, развел костер. Грибы Кром мог отлично приготовить над огнем, мог есть и сырыми. Лучше всего, конечно, воспринимал их жареными с картошечкой в сметане, но пока и на прутиках сойдет.