Роза пустыни - Симмонс Сюзанна - Страница 19

Глава 8

Элизабет, немного успокоившись, с интересом смотрела на своего нового «учителя».

— Мы начнем с поцелуя, — объявил он.

Она сосредоточилась. Не хотелось, чтобы лорд Джонатан снова принялся ругать ее.

— С поцелуя, — повторила она.

Он сдержал улыбку.

— Начнем с чего-то простого. Прикоснитесь губами к моим губам.

Она встала на цыпочки, быстро прикоснулась к его губам, как ей было велено, и сразу же отступила.

— Слишком быстро, — решил он. — Попробуйте еще раз.

Теперь Элизабет на секунду задержалась, ощутив вкус его губ, — она снова призналась себе, что ей приятны его вкус и запах.

— Ну как? — спросила она, вовсе не думая о том, чтобы он ее похвалил.

Джек нахмурился:

— Лучше. Но поцелуй — это нечто, чем надо насладиться, что надо смаковать, а не терпеть.

Она задумалась над его советом.

— Смаковать? Как любимый десерт?

Джек рассмеялся. Его смех был сильным, очень мужским и чуть таинственным. У нее по всему телу побежали мурашки.

— Это не совсем то, что я имел в виду, но если это поможет… — Он пожал мощными плечами. — Тогда — да, как любимый десерт.

На этот раз Элизабет положила руки на отвороты его элегантного сюртука и на секунду замерла у самых его губ. Она вдруг показалась себе экзотической колибри, которая порхает у запретного цветка.

Она старалась не смотреть на Джонатана, зная, что не готова встретиться с его завораживающими лазурными глазами. Вместо этого она посмотрела на его губы: их очертания были четкими, но не резкими. И они были совсем рядом с ее губами. Она подалась еще немного вперед и медленно провела губами по его рту — один раз, второй, третий… У него был вкус красного вина, сладких фиников и жаркого солнца.

У нее внезапно пересохли губы, и она вынуждена была облизать их. При этом она случайно прикоснулась кончиком языка к его губам. Из его груди вырвался странный глухой возглас.

Она встревожилась:

— Я сделала что-то не так, милорд?

— Нет. — Он тяжело дышал. — Вы все делаете правильно.

— Не как школьница?

Его ответ был быстрым и страстным:

— Ничуть. Вы оказались очень способной ученицей.

— Это хорошо или плохо, милорд?

— Это и хорошо, и плохо, — ответил он так, будто был почти зол на нее.

— На этом урок поцелуев заканчивается? — осведомилась она.

Глаза у Джека сверкали, как сапфиры. Его подбородок был решительно поднят.

— Заканчивается? — Джонатан Уик рассмеялся. — Это было только началом, милая моя Элизабет.

Она изумленно раскрыла глаза:

— Есть еще что-то?

— Так много, что вы и вообразить не можете, — пообещал он ей.

Так много, что она и вообразить не может? Она похолодела, предчувствуя недоброе.

Здесь таилась опасность. Элизабет явственно ощущала это. И дело было не только в том, что она опять оказалась наедине с лордом Джонатаном. Опасность заключалась в ее собственном любопытстве. Любопытство ведь часто до добра не доводит…

— Однако это все-таки не порок… — пробормотала она, возражая себе самой.

— Прошу прощения, миледи, но вы, кажется, отвлеклись, — заметил Джек с некоторой досадой. — Вы говорите сама с собой.

Элизабет подняла голову и посмотрела в полное притягательности лицо мужчины, возвышавшегося над ней.

— Приношу вам свои искренние извинения, сударь.

— Итак, как я уже сказал, мы можем перейти ко второму уроку.

Он наклонился так, что его лицо оказалось совсем рядом. В его взгляде горела решимость.

— Ко второму уроку, — повторила она.

— Поцелуй может быть шутливым или страстным, формальным или желанным, данным охотно или похищенным…

— Таким был мой первый поцелуй — той ночью, на палубе, — неосмотрительно выпалила она.

Он откашлялся.

— Да.

Она задумчиво проговорила:

— Он был совсем не такой, как я ожидала.

Джек нахмурился.

— А чего вы ожидали?

Она глубокомысленно наморщила лоб.

— Мне говорили, что мой первый поцелуй будет сладким и нежным, что его мне подарит какой-нибудь молодой человек, который уведет меня в оранжерею, библиотеку или музыкальный салон. — Она пожала плечами. — Я ожидала, что это будет приятное ощущение.

Элизабет услышала, как Джек протяжно вздохнул.

— Значит, оно оказалось очень неприятным?

Она изумленно посмотрела на него:

— О нет! Я имела в виду совсем не это. Правда. Он оказался таким волнующим!

Он, видимо, успокоился и удовлетворенно улыбнулся:

— Тогда, может быть, мы продолжим урок?

— О да, милорд, давайте продолжим!

— Итак, как я уже сказал, поцелуй может говорить о многом, быть очень разным. Например, простым приветствием или выражением дружеской симпатии.

Он проиллюстрировал свои слова, спокойно прикоснувшись к обеим ее щекам.

Элизабет рассмеялась:

— Таких поцелуев я получала множество! От матушки, Каролины и от элегантных дам, которые гостили в Стенхоуп-Холле. Даже от некоторых джентльменов.

— От некоторых джентльменов? — переспросил он немного сердито, сдвигая темные брови.

Она поспешно объяснила:

— От старых друзей семьи, от дальних родственников и, конечно, от кузена Хораса.

— Конечно.

Элизабет почувствовала, что он недоволен.

— В чем дело, милорд?

Протянув руки, он обхватил ее талию пальцами, как бы снимая с нее мерку для корсета.

— Не нравится мне этот ваш кузен Хорас.

— Но вы же с ним даже незнакомы! — возмутилась Элизабет.

— А мне это и не нужно, — ответил он, раздвигая пальцы так, что они легли на ее грудную клетку. — Ему было позволено не раз целовать вас, а мне — нет.

— Но это же совсем другое дело, милорд!

— Почему?

Она судорожно сглотнула.

— Кузен Хорас целует меня как… как кузен!

— А как целую вас я?

Элизабет совершенно растерялась. Как ей сказать Джонатану Уику, что он целует ее как любовник, если она понятия не имеет, как должен целоваться любовник?

Он потерял терпение.

— Так?

Без промедления он склонился над ней и взял в плен ее губы. Его поцелуй был настойчивым и жадным до боли. Он требовал, чтобы Элизабет отдалась ему целиком. Как той ночью на палубе, у нее не было выбора. Она приоткрыла губы, и его язык начал ритмично врываться ей в рот, пока она не потеряла способность думать, дышать и даже стоять.

Внезапно начавшийся штурм закончился не менее внезапно.

Джек сделал шаг назад и остановился, глядя на нее из-под полуопущенных век. Его грудь быстро вздымалась и опадала. Как и ее собственная. Похоже было, что происшедшее выбило из колеи не ее одну.

Элизабет вся трепетала от переполнявших ее чувств. Ей понадобилось несколько секунд для того, чтобы хоть немного прийти в себя. Овладев собой, она с некоторым вызовом сказала:

— Да.

Он сощурился:

— Да?

— Да, именно так вы меня и целуете.

Он быстро поправил ее:

— Иногда я целую вас именно так. Но могут быть и будут во множестве другие поцелуи.

Не успела она возразить против очередного практического урока, как Джонатан Уик обнял ее, опустил голову и снова припал к ее губам. Однако на этот раз его поцелуй был мягким, обольстительным, нежным… Настолько нежным, что у нее на глазах выступили слезы. Этот поцелуй был полной противоположностью первому. Джек целовал ее, и тени усыпальницы фараона окружили их со всех сторон. Элизабет уловила едва слышный шум, едва заметное движение неподалеку. Где-то в уголке сознания промелькнула мысль, что в недрах пирамиды Хеопса водятся мыши — или даже крысы.

А потом действительность отступила еще дальше, и остались только жар их тел, шорох муслиновых юбок, касающихся мускулистой ноги, обольстительно мягкая ткань его сюртука под ее пальцами… Она остро ощущала все нюансы запаха, вкуса и прикосновений. Это был самый волнующий и в то же время самый пугающий момент за все ее почти восемнадцать лет. Она больше не следила ни за собой, ни за ходом событий. Голова у нее шла кругом от богатства впечатлений. Джонатан Уик сказал правду: в отношениях между мужчиной и женщиной оказалось гораздо больше, чем она подозревала.