Настоящее сокровище - Симмонс Сюзанна - Страница 3

— Мясника Камберлендского? — спросил он вслух.

— Ну, герцога Камберлендского, который возглавлял армию англичан. Их силы насчитывали девять тысяч человек и вдвое превосходили силы повстанцев. Битва продолжалась всего час, но кровопролитие на этом не закончилось: и тот пасмурный день, и последовавший за ним унесли многие-многие жизни. Каллоденские болота обагрились кровью лучших воинов Шотландии.

— Какое счастье, что мы тогда соблюдали нейтралитет! — сардонически заметил Митчелл.

— Каждый делает то, что ему приходится делать. Митчелл иронически изогнул бровь:

— Опять Берне?

Могучий шотландец покачал головой:

— Нет, отец. — Маккламфа использовал малейшую возможность, чтобы преподать небольшой урок родной истории. — Строго говоря, жители Сторма всегда держались особняком. Мы не относимся ни к южной равнинной Шотландии, ни к северной горной.

— Как жаль, что нейтралитет и дипломатия не помогли нам оплатить счета иотстроить заново разрушенные стены замка.

— Сейчас наступили трудные времена для жителей западных островов, — услышал он в ответ.

Митчелл осознавал, что теперь ответственность за восстановление родовых владений легла на его плечи. Он должен был обеспечить островитянам если не процветание, то хотя бы нормальное существование.

Но, намереваясь обратиться к Виктории Сторм за помощью, Митчелл мало рассчитывал на ее сочувствие. Он понимал, что она едва ли способна проникнуться бедами жителей маленького острова по другую сторону океана. И не исключал того, что вся затея с американской родственницей окажется напрасной.

— А почему бы нам не подождать и не зайти к твоей кузине завтра? — предложил его друг.

— Утром после бала? — Митчелл покачал головой. — Более неподходящее время трудно представить. И вообще, я не собираюсь просить свою дорогую кузину назначить мне аудиенцию. Я сам выберу время для разговора.

Йен Маккламфа отступил на шаг и задумчиво посмотрел на роскошную четырехэтажную виллу.

— Чертовски большой дом.

— Да.

Йен отступил еще на шаг.

— Полагаю, у них это считается загородной дачей.

— Видимо, так.

— Это какие же деньги надо иметь, чтобы содержать такую громадину.

— Да уж не маленькие. — Митчелл решил поделиться с Йеном полученной информацией. — Наша кузина унаследовала не только этот дом, но еще и роскошные апартаменты в Нью-Йорк-Сити, виллу на Средиземном море и коттедж на лыжном курорте в швейцарских Альпах.

Йен присвистнул:

— Клянусь костями святого Колумба!

Это было для него проявлением высшей степени изумления.

— Да, у Виктории Сторм действительного много денег. Эндрю неплохо позаботился о себе.

— Это уж точно.

Митчелл чувствовал, что Йен потрясен до глубины души.

— А ты знаешь, как называли здесь таких, как Эндрю Сторм, в прошлом веке?

— Н-ну, — Маккламфа скорчил гримасу.

— Бароны-разбойники.

— Что ж, определение верное, — одобрил Йен.

— Да.

Они пошли к дому. Митчелл прошел вслед за приятелем через черный ход на кухню: здесь повсюду блестели начищенная медь и нержавеющая сталь; огромное пространство заполняли мраморные разделочные столы, шкафы, буфеты, огромные плиты и жаровни, морозильные камеры и холодильники. Друзья какое-то время следили за безостановочной работой поваров в высоких белых колпаках, служанок в черных платьях и белоснежных фартуках и официантов в шотландских костюмах.

Почти не разжимая губ, Митчелл отдал приказание:

— Хватай поднос с бутербродами и неси его в зал. Он видел, что Йена страшит вся эта авантюра.

— И что дальше? — угрюмо спросил Йен.

— Держи глаза и уши открытыми.

Йен Маккламфа взял первый попавшийся поднос.

— Что именно я должен искать?

— «Виктории». И учти, что они могут быть любой формы и размера, особенно мраморные. В списке, который у меня есть, ясно указано, что на аукционе 1879 года было выставлено как минимум шесть разных «Викторий».

— И если я найду одну из них?

— Тогда я отправлюсь к своей дорогой кузине и предложу ей сделку, от которой она не сможет отказаться.

— Думаешь, она поедет?

— Я сделаю так, что она будет вынуждена поехать, — убежденно заявил Митчелл, поднимая огромный поднос, уставленный вазочками с черной икрой и тончайшими розовыми ломтиками лососины.

— Надеюсь, ты не прибегнешь к обольщению?

— Ты же сам говорил: каждый делает то, что ему приходится делать.

Воцарилось недолгое молчание.

— Почему бы тебе не начать обход с террасы и садов, азатем переместиться в бильярдную и Большой зал? — предложил Митчелл, давая вспыльчивому шотландцу время, чтобы остыть.

Йен радостно поставил поднос на место.

— А ты куда?

— А я пока понаблюдаю за нашей дорогой кузиной.

— Прошу тебя, будь осторожен, приятель.

— Положись на меня, — успокоил Йена Митчелл Сторм, протискиваясь в вертушку, соединявшую кухню с коридором. Какофония музыки, смеха и голосов слегка оглушила его. — Я не подведу.

Он не мог позволить себе ни единого промаха. Слишком многое было поставлено на карту.

Глава 2

Кто-то следил за ней.

Она чувствовала это всем своим существом. Что за странное ощущение! По рукам ее, несмотря на теплую июльскую ночь, бегали мурашки, а в груди били крылышками сотни крошечных бабочек.

Вряд ли причиной тому были ее расстроенные нервы. У Тори не было абсолютно никаких поводов для беспокойства: находиться в центре внимания множества людей она привыкла с самого детства. И то, что именно от нее зависело, сколько средств будет собрано в этот день на благотворительные цели, тоже не вызывало у нее особой тревоги. Эту почетную обязанность она выполняла вот уже десять лет, с тех пор как умерла ее мать Мэрилин.

Нет, воображение и разыгравшиеся нервы здесь ни при чем.

Кто-то следит за ней.

Дважды она почти перехватывала его взгляд боковым зрением (почему-то она была уверена, что это мужчина), но к тому моменту, когда ей удавалось вежливо закончить беседу с очередным гостем и оглянуться, человек исчезал.

Растворялся в толпе.

Тори взяла бокал шампанского, предложенного ей официантом в национальном шотландском костюме, и стала прогуливаться по залу. Она отпила всего один глоток, ни больше ни меньше. Сегодня бокал искристого вина был для нее лишь предметом бутафории. Ей хотелось сохранить ясную голову.

— Добрый вечер, Виктория. Прекрасный бал, — промурлыкала какая-то блондинка, безвольно повисшая на руке своего кавалера. Некоторым гостям было недостаточно видеть хозяйку, им хотелось, чтобы она их тоже заметила.

Тори кивнула и улыбнулась дежурной улыбкой. Заметив напротив Беатрис Ван Аллен и Лолу Олбрайт, без устали работавших языками и веерами, она распространила свою улыбку и на них.

Миссис Ван Аллен в этот день превзошла самое себя. Густая масса ее серебристых волос была искусно уложена на затылке, а впечатляющую фигуру облегало черное шелковое платье из тех, что носили гранд-дамы викторианской эпохи. В ушах, на груди и на запястьях сверкали знаменитые бриллианты Ван Алленов. На голове красовалась тиара, о которой ходили слухи, что ее выкупили из сокровищницы русских царей.

Лола Олбрайт, значительно ниже своей приятельницы ростом и положением, надела в этот день бледно-желтое атласное платье. Виктория удивилась ее выбору: в желтом она казалась еще невзрачнее, чем обычно. Однако можно было не сомневаться, что Беатрис уже указала подруге на ошибку и прочитала ей длинную лекцию об искусстве одеваться.

Беатрис Ван Аллен и Лола Олбрайт приехали на бал в числе первых гостей. Они появились у парадного входа ровно в девять часов. В Ньюпорте вдовы титулованных особ не признавали современной моды опаздывать и всегда приходили вовремя.

Наблюдая за танцующими, Тори пыталась представить, как выглядела эта зала сто лет назад.

Однажды, разглядывая фотографии Эндрю и Энн Сторм и вспоминая рассказы о великолепных приемах Золотого века, она подумала, что было бы неплохо возобновить традицию ежегодных костюмированных балов.