Висельник из Сен-Фольена - Сименон Жорж - Страница 3

Глава 2

Господин Ван Дамм

В утренних бременских газетах появилось сообщение в несколько строк, о том, что некий француз по имени Луи Женэ, механик, покончил жизнь самоубийством в одной из местных гостиниц. По-видимому, причиной его смерти была беспросветная нужда. В то время, когда в прессе появились эти сведения, Мегрэ уже стало известно кое-что новое. Внимательно просматривая паспорт самоубийцы, Мегрэ обнаружил на странице с описаниями примет, что слово «рост» стоит впереди слова «волосы», вместо того чтобы, как это полагается, следовать за ним. Шесть месяцев тому назад сыскная полиция Парижа обнаружила в одном из пригородов настоящую фабрику фальшивых паспортов, военных билетов и разных других документов. Большую часть всего этого удалось захватить, но фальсификаторы сознались, что более сотни отпечатанных ими фальшивых паспортов уже много лет находятся в обращении. Возможно, что и паспорт Луи Женэ был одним из таких документов. Конечно, то, что застрелившийся жил по чужому паспорту, кое о чем говорило, но, с другой стороны, настоящая фамилия самоубийцы оказывалась неизвестной.

Было девять часов утра, когда комиссар, которому местные власти позволили производить самостоятельное дознание, прибыл в морг. Двери морга уже были открыты для посещения публики. Мегрэ устроился в укромном месте, чтобы наблюдать за входящими посетителями, не очень, правда, надеясь на успех. Морг был новым современным зданием, как и большая часть официальных учреждений в этом городе. Но от этого он не казался менее мрачным и печальным заведением, чем старинное здание морга в Париже. Возможно, это происходило из-за слишком яркого освещения и чересчур гладких белых стен, в которых как в зеркале отражались холодильные аппараты. Все это ассоциировалось с богато освещенной современной аппаратурой фабрикой, но фабрикой, в которой выпускаемая продукция была — человеческие трупы. Мнимый Луи находился здесь, менее изменившийся, чем это можно было ожидать, так как специалисты постарались, насколько это было возможно, восстановить черты его лица. В морге находились также тела молодой женщины и утопленника, выловленного в порту.

Пышущий здоровьем сторож в безукоризненном форменном платье походил на служителя музея. В течение часа через зал прошли не менее тридцати человек. Какая-то женщина попросила показать ей утопленника. Его тело находилось на втором этаже. Служащий морга нажал на кнопку электрического звонка, назвал какие-то цифры по телефону. Затем на первый этаж спустился лифт с большим стальным ящиком, как в некоторых библиотеках доставляют книги в читальный зал.

Женщина склонилась над телом и, узнав покойника, зарыдала. Ее увели в кабинет, и молодая секретарша занялась ею.

Луи Женэ никто не интересовался. Около десяти часов изысканно одетый господин, войдя в зал, поискал глазами самоубийцу и, подойдя к нему, начал его внимательно рассматривать. Мегрэ подошел ближе и сразу догадался, что это не немец. Посетитель, увидев комиссара, обратился к нему:

— Вы, сударь, француз?

— Да, вы тоже?

— Нет, я бельгиец, но уже несколько лет живу в Бремене.

— Вы были знакомы с этим Женэ?

— Нет, я… прочел сегодня в газете, что здесь, в Бремене, застрелился какой-то француз, а так как я долгие годы жил в Париже, мне стало любопытно, и я пришел посмотреть на него.

Мегрэ оставался совершенно спокойным, но на его непроницаемом лице появилось упрямое выражение.

— Вы из полиции? — спросил незнакомец.

— Да, я комиссар уголовной полиции Парижа.

— Вы комиссар полиции Парижа и специально приехали сюда, чтобы выяснить причину этого самоубийства? Да нет, что за глупости я говорю, этого не может быть, ведь, судя по газетному сообщению, самоубийство произошло только сегодня ночью. Может быть, я смогу быть вам чем-то полезен? Хотите выпить вместе со мной стаканчик аперитива?

Мегрэ, последовав за ним, уселся в автомобиль, который его спутник вел сам, без умолку болтая. Это был тип веселого, подвижного дельца. Казалось, что его знает весь город. Он то и дело кланялся прохожим. Объяснял…

— Здесь контора Северо-Германского морского общества…

Это мои клиенты. Вы слышали, какие пароходы они недавно спустили на воду?..

Затем, показывая на здание, мимо которого они проезжали, мужчина сказал:

— На четвертом этаже, налево, моя контора. На вывеске было написано: «Жозеф Ван Дамм. Покупка. Экспорт. Импорт».

— Поверите ли, что у меня иногда месяцами не бывает случая поговорить по-французски. Все мои служащие и даже, мой личный секретарь — немцы, иначе нельзя, этого требует дело.

На лице у Мегрэ невозможно было ничего прочесть. Он со всем соглашался, восхищался тем, чем ему предлагали восхищаться, и давал понять, что не сомневается в том, что у автомобиля Ван Дамма действительно запатентованная подвеска. Он последовал за ним в большую переполненную пивную. В зале неутомимо играл венский оркестр, перекрывая стоящий здесь шум.

— Вы не мелеете себе даже представить то количество миллионов, которыми обладают здешние посетители, — объяснил Ван Дамм. — Обратите внимание на вашего соседа слева, в данный момент он занят продажей груза шерсти, которая плывет сейчас на его пароходе где-то между Австралией и Европой. У него не то тридцать, не то сорок грузовых судов, и все они беспрерывно в пути… Могу вам рассказать и про других. Что вы будете пить?.. Я вам рекомендую пильзенское пиво… Между прочим, что вы думаете о причине этого самоубийства? Неужели беспросветная нужда, как предполагают местные газеты?

— Возможно…

— Вы ведете расследование этого происшествия?

— Нет, это дело местной полиции. И так как установлено, что это самоубийство, то следствия, вероятно, никакого не будет.

— Конечно! Заметьте, меня это интересует исключительно потому, что пострадавший — француз, да и то лишь из-за того, что французы редко приезжают к нам сюда, на север!

Он поднялся, чтобы пожать руку какому-то человеку, проводил его до выхода из зала и вернулся с крайне озабоченным видом.

— Извините, пожалуйста. Это директор большого страхового общества… Он ворочает сотнями миллионов. Но послушайте, комиссар, не пора ли нам позавтракать? Правда, я могу пригласить вас только в ресторан, ведь я холостяк. Конечно, здесь — не Париж, но я постараюсь, чтобы вы позавтракали не так уж плохо… Итак, договорились? Не правда ли?

Позвав официанта, он вынул из кармана кошелек тем неподражаемым жестом, который замечал Мегрэ у дельцов, заходивших выпить рюмочку аперитива в бистро около биржи. Кожаный бумажник Ван Дамма был набит крупными банковскими купюрами.

Они расстались около пяти часов вечера, но предварительно Ван Дамм затащил Мегрэ к себе в контору и заставил дать обещание, что если комиссар не уедет сегодня, провести вместе с ним вечер в одном известном кабаре Бремена.

Наконец комиссар остался один с мыслями, которые были все еще далеки от какого-нибудь вывода. Он старался отыскать причину связи этих двух людей. То, что она существовала, не вызывало в нем сомнений. Ван Дамм не стал бы зря себя беспокоить, не пошел бы в морг рассматривать труп неизвестного ему человека, как не стал бы из одного только удовольствия поговорить по-французски приглашать полицейского к завтраку. Беспокойство не покидало Ван Дамма, пока он не поверил в то, что Мегрэ не интересуется самоубийством, и не счел комиссара глупым и простоватым малым. Когда они встретились утром, он был явно обеспокоен, улыбка его была деланной и натянутой. Когда они расставались, он уже был веселый воротила, преуспевающий делец, оживленный, разговорчивый, восхищающийся крупными финансовыми операциями, звонивший кому-то по телефону, отдающий приказания своему штату, угощавший его завтраком из тонких блюд. Итак, с одной стороны — самоуверенный, самодовольный Ван Дамм, с другой стороны — бродяга в поношенной одежде, в продырявленных ботинках, довольствующийся маленькими булочками с сосисками, в карманах которого отыскалось всего лишь несколько мелких монет. «Нет, Ван Дамму придется найти себе другого компаньона для вечернего времяпровождения», — решил Мегрэ, направляясь в полицейское управление.