Держава под зверем - Бриз Илья - Страница 28

Она кивнула.

– Твой муж, – я усмехнулся. Они так и не расписались еще, хотя все необходимые документы я уже оформил, – рассказал тебе вполне достаточно, чтобы между вами ничего не стояло. А теперь попробуй, Светлана, все забыть. Подожди, – я жестом прервал ее попытку перебить меня, – Нет, я понимаю, что забыть такое невозможно. Просто попытайся об этом не думать. Пусть оно, это знание, останется глубоко внутри тебя. Я понимаю, что ты очень любопытная. Это нормально, это даже хорошо. Но не в данном случае. Направь свое любопытство в другую сторону. Ты даже представить себе не можешь, сколько еще интересного в этом мире мы не знаем.

– Васька, только один ма-а-аленький вопросик, – Светка сложила вытянутые большой и указательный пальцы правой руки с еле заметным зазором между ними, сжав остальные в кулачок, – и больше никогда спрашивать ничего не буду.

Интересно, и что ее так заинтересовало?

– Ну, давай, – согласился я, – только один и самый последний.

Светлана часто-часто закивала головкой и тихо, почти шепотом, спросила, широко раскрыв глаза:

– Вася, а ты был там женат?

Н-да. Ну а что еще могло заинтересовать эту маленькую интриганку?

– Был, – честно ответил я, – давно, недолго и очень неудачно.

– А?…

– Все, – перебил я сестру, – мы же договаривались.

Она немного набычилась, чуть-чуть подумала и улыбнулась:

– Ну и ладно, я тебя все равно люблю!

Сестренка чмокнула меня в щеку, и, припрыгивая, побежала в столовую помогать домработнице накрывать на стол. А какой роскошный аромат оттуда идет… Желудок немедленно предательски заурчал.

– Садитесь, Арсений Григорьевич, – я указал на одно из трех удобных кресел около невысокого столика. Этот маленький мебельный гарнитур появился в моем кабинете только вчера. Гораздо удобнее вести разговор с хорошим человеком в относительном комфорте.

А своего министра финансов Зверева я уважал и очень хотел сделать своим соратником. Это ведь он в том, прошлом моем мире, не согласился с дурной денежной реформой тысяча девятьсот шестьдесят первого года, обесценившей рубль. После более чем двадцати лет руководства Наркомфином, а затем министерством финансов хлопнул дверью и ушел. Папин выдвиженец, умный и решительный.

– Чай, кофе или, может быть, чего-нибудь покрепче?

– На работе не пью, – сухо ответил он, устраивая свое немного грузное тело в кресле.

– А если я буду настаивать? – улыбнулся я.

Он оценивающе посмотрел на меня и усмехнулся:

– Умеете вы убеждать, Василий Иосифович.

– Как говорят французы – положение обязывает, – отшутился я и спросил, доставая сигареты: – Не возражаете?

– Нет, – он отрицательно покачал головой.

– Арсений Григорьевич, как вы смотрите на снижение экспорта некоторых сырьевых ресурсов? – перешел я к делу.

Министр финансов коротко задумался и ответил вопросом:

– А что взамен? У нас, несмотря на очень приличный профицит бюджета в семь процентов (Вот только не надо мне говорить, что это ненаучная фантастика! А кто из вас знает, что в 1944 году государственный бюджет СССР был выполнен с профицитом в 4,8 млрд рублей (3,1 % от всех военных расходов того года) и в 1945 году – в 3,4 млрд рублей? И это во время тотальной войны! Многим неведомо, что в военные годы платились щедрые премиальные за уничтоженную военную технику противника. Имелась целая система тарифов за ратные дела, разработанная именно наркоматом финансов. Например, за подбитый танк противника наводчик орудия получал из казны 500 рублей, за уничтожение танка противотанковой гранатой воину полагалась 1000 рублей. Для сравнения, оклад командира полка был 1800 рублей. За сбитый одномоторный самолет наш ас получал 1000 рублей, за двухмоторный, соответственно, в два раз больше. Более того, даже за ремонт своей техники полагались денежные вознаграждения За средний ремонт тяжелого танка – 800 рублей, среднего – 500 руб., оружия – 200 руб. Это все плюс к зарплате. Так что семь процентов профицита для описываемой АИ – нормально.) внешнеторговое сальдо отрицательное. Вынуждены платить золотом.

– Во-первых, начнем продавать больше нашей высокотехнологичной продукции, – начал перечислять я, – через месяц должен начать работу Минский телевизионный завод. Минимум пятьдесят процентов пойдет на экспорт. Кишиневский еще через полгода будет запущен. Но это все мелочи. Как вы смотрите на продажу оружия?

– Кому? – удивился Зверев.

– Всем желающим, кроме нынешних и потенциальных противников.

Он задумался. А я закурил и стал ждать.

– Здесь вам, Василий Иосифович, конечно, виднее, но ведь отдельные образцы попадут к противнику. А если повторят?

– Об этом не беспокойтесь. Технологий производства они не знают и качественно повторить не смогут. Потом, все равно через несколько лет будет новое перевооружение у нас. Совершенно другой уровень. Вы ведь в курсе, руководством каких проектов занимается маршал Берия?

– Конечно. Ведь финансирование идет через мое министерство, – он опять задумался.

– Вероятно, это окажется очень перспективный рынок, – высказался, наконец, Зверев, – но, как мне кажется, необходимо будет создать еще одно министерство – внешней торговли. Моему не потянуть, или слишком раздуются штаты и аппарат станет неповоротливым, плохо управляемым.

– Возьметесь, Арсений Григорьевич? – спросил я, – На это новое министерство лягут еще и другие задачи.

– Конкретнее, пожалуйста, – потребовал он.

– Необходимо сделать рубль основной валютой мира, – я начал рассказывать о возможных способах.

О необходимости на несколько лет заморозить инфляцию, чтобы сделать наши деньги выгодными за границей для накопления капитала. О согласии продавать наши товары только за рубли. О необходимости создания нового бумажного рубля – значительно меньших размеров, но очень качественно защищенного от подделки методами, полученными в УСИ. О резком увеличении эмиссии, как только рубль окажется востребованным на международном рынке.

Зверев слушал и периодически, соглашаясь с моими словами, кивал головой. На его лице появлялось все больше заинтересованности.

– Наш советский рубль должен стать самой удобной валютой. А ведь контролировать выпуск будем только мы сами. Следовательно, мы будем продавать разрисованную бумагу, и весь мир с удовольствием будет ее покупать.

– У вас, Василий Иосифович, несколько упрощенный взгляд на мировую финансовую систему, но в целом правильный, – улыбнулся он.

– То есть вы, Арсений Григорьевич, согласны?

– Ну куда же я денусь от таких перспектив? Позволить стать самым крупным финансистом нашей планеты кому-нибудь другому? Никогда!

Глава 5

Ну ни хрена же себе! Вот это я прощелкал! И что теперь с этим делать? Нет, я, конечно, понимал, что работа в этом направлении ведется. И не просто ведется, а качественно. Синельников, в конце концов, уже больше полугода СГБ возглавляет. А там существует Пятое управление[26]. А ведь есть еще отдел агитации и пропаганды ЦК КПСС. И работники Политуправления Советской армии тоже не зря свой хлеб едят. Но чтобы все обстояло так хреново, я и представить себе не мог! Ну да, сразу после гибели отца мне было не до того. Потом впрягся в работу и положился на Егора в этом вопросе. Да нет, не полагался. Вообще не думал об этом. Неинтересно было. Других проблем оказалось выше крыши. Пока с аппаратом сработался, въехал в истинное состояние народного хозяйства, положение дел во многих направлениях нашей промышленности… А руководство на всех уровнях? Правильно отец говорил: «Кадры решают все!» Перестановок практически не потребовалось. Умел папа в людях разбираться, тут не поспоришь. Мне достался великолепно отлаженный аппарат управления огромной державой. Каждый человек на своем месте. Но вот что мне теперь с самим собой делать, никак не понимаю!..