Держава под зверем - Бриз Илья - Страница 21

Оп-па! Значит, конструкция не идеальна? Впрочем, в авиации это норма. Каждая модификация самолета доводится до тех пор, пока она летает.

– Значит, даже пользу принес, – констатировал я, – причем вполне безопасно для меня это было.

– Точно безопасно? – испытующе посмотрел на меня Берия.

– Точно, Лаврентий Павлович. Я знаю, о чем говорю, – примиряюще сказал я, – вот видите, даже какой-то прок от моих, как вы довольно точно выразились, чудачеств есть.

– Вот они у меня где, эти твои развлечения! – успокаивающийся маршал провел ребром ладони у горла и, не чокаясь, махнул рюмку коньяка.

Лаврентий Павлович Берия. Егор уже рассказал мне, что этот очень умный человек давно расколол его и держал под колпаком. Но не мешал работать, а, наоборот – помогал. Суд я по всему, он прекрасно понимает, что нам с Синельниковым дано несколько больше, чем обычным людям. Понимает и лишних вопросов не задает. Хотя вчера все-таки спросил: «И сколько таких уникумов на мою голову еще будет?» Пришлось клятвенно заверять, что больше ни одного. Во всяком случае, ближайшие полтора десятка лет.

– Ладно, Вася, уговорил. Я распорядился, чтобы для тебя специально усиленную машину сделали. Сказали, за неделю соберут. Потерпишь?

Ха! Так он заранее знал, что меня отговорить от полетов не удастся!

– Куда же я денусь, Лаврентий Павлович? – добавлять «с подводной лодки» я не стал. Не с тем человеком я разговариваю, чтобы такие плоские намеки делать.

Н-да. Тяжело все-таки быть для него и лидером, и одновременно мальчишкой. По-разному мы думаем. Очень по-разному…

А вечером начальник девятого управления СГБ[19] назначенный вместо погибшего на Гавайях генерала Власика, задал мне странный вопрос: «Кто, товарищ Сталин, имеет право входить в ваш кабинет без доклада?» Он, что, считает, что я уже выше маршала Берии? Пришлось ответить: «Ну, как минимум председатель ГКО и ваш непосредственный начальник – генерал-полковник Синельников». Правда, буквально через полчаса после этого разговора нашлось еще одно лицо, которое, как оказалось, может свободно, даже не предъявляя документов, приехать в Кремль и войти в мой кабинет без доклада. Хитрый Егор прислал Светку вытаскивать меня на ужин в, как он потом выразился, теплой домашней обстановке. А то телефонные звонки на меня, видите ли, не действуют. А сам Синельников все это время разбирался с документами у себя в домашнем кабинете. Вот ведь троглодит – сам работает, а другим не дает. Охрана, неоднократно видевшая сестру и, соответственно, знавшая ее в лицо, задерживать Светку не решилась.

– Васька, поехали домой, кушать, – на ее лице было столько простодушия, что можно было подумать, будто она всегда такая. Вот ведь противная девчонка!

Сигарета после плотного ужина, что может быть лучше? Причем не кислый «Беломор», а привычный «Лаки страйк» с фильтром! На одном из дипломатических приемов в МИДе в курительной комнате достал из кармана кителя пачку и с сожалением убедился, что несколько оставшихся папирос смялись в труху. Заметивший мои затруднения какой- то американский майор тут же предложил свои сигареты. А увидев, с каким наслаждением я курю продукцию американской табачной компании, уговорил забрать себе всю пачку. Видимо, этот майор рассказал об этом случае кому-то в своем посольстве, потому что на следующий день мне прислали большую картонную коробку с привычными мне по тому миру сигаретами. Упаковывать их в блоки по десять пачек здесь еще не догадались. Курево я взял, даже маленькую благодарственную записку состряпал. А порученца, которого отправил с этой запиской, попросил намеками на словах передать, чтобы не вздумали использовать мое имя в рекламных целях.

– Кайфуешь? – Егор указал рукой на яркую упаковку моих сигарет. Он ведь помнил, что я курил именно этот сорт еще в том мире.

Я кивнул, с удовольствием выпуская сизую струйку дыма.

– А что такое «кайфуешь»? – тут же спросила Светка.

– Ну, как бы тебе это объяснить, – на лице Синельникова было заметно явное затруднение. Потом в его глазах мелькнул озорной огонек: – Это примерно такие же ощущения, как у тебя, когда… – Егор нагнулся к уху сестры и прошептал ей что-то. На фоне музыки, доносившейся из колонок стереосистемы, даже я не расслышал его слов.

Светка стремительно покраснела до самых ушей, коротко бросила: «Пошляк», – и уткнулась Синельникову лицом в грудь. Егор радостно заржал, ласково поглаживая мою сестру своими ручищами по спине.

Ха! В кои веки он смог подколоть эту девчонку, а не она его! Спорт это у них такой, постоянно подкалывать друг друга, а потом обниматься, что ли? Причем делают они это только не при мне, а наверняка один на один.

– Слушайте, хватит обниматься, а не сгонять ли вам на юга? – пришла мне в голову идея. – Отдохнули бы немного и место под штаб-квартиру ООН подыскали бы…

– А чего его искать? – тут же отреагировал Егор. – Под Сочами ей самое место.

Несмотря на его местный жаргон – тут или, точнее, сейчас почему-то про Сочи говорили именно так – я сразу понял Синельникова. Расположить комплекс зданий Организации Объединенных Наций там, где в нашем прошлом мире строили спортивные сооружения для Олимпиады. Собственно говоря, места там на все хватит.

– Это надо еще с Лаврентий Палычем посоветоваться, – добавил Егор, – он же по образованию архитектор и, кажется, любит это дело. Но вот приходится ему заниматься несколько другими стройками.

– Какими это другими? – встряла Светка. – Как вы с ним болтать начинаете, так сразу о строительстве каких-то железнодорожных станций речь заходит.

Мы переглянулись с Синельниковым и рассмеялись. Ну не объяснять же девчонке, что атомные электростанции к железной дороге имеют не совсем прямое отношение? Придет время, и весь мир узнает, что такое ядерные технологии.

– Во-первых, не болтать. Работа у нас такая, вопросы решать. Транспортом у нас Каганович занимается, Лазарь Моисеевич, – я легенько щелкнул сестренку по носу, – а маршал Берия строит несколько другие станции. Тебе, вообще-то, спать не пора?

Светка согласно улыбнулась и тут же, в подтверждение моих слов, зевнула, прикрывая рот кулачком, и капризно потребовала:

– Егорушка, отнеси меня, пожалуйста.

Вероятно, такие требования здесь бывали достаточно часто, потому что громадный Синельников с заметным удовольствием подхватил хрупкую девушку на руки и понес в другую комнату. Сестренка для него была явно не в тягость.

А я задумался о дорогах. Не о железных, а об обычных трассах, асфальтовых, очень редких бетонках и повсеместных грунтовках. Состояние автогужевых дорог, надо признать, было ужасным. Средняя скорость движения не превышала тридцати километров в час. А ведь предстояло резко увеличить нагрузку на них. В планах было через год все-таки начать строительство большого автозавода на Каме. Грузовиков, особенно полноприводных, катастрофически не хватало. На фронте частенько цепляли прицепы к бэтээрам, чтобы вовремя доставить все необходимое войскам. Хорошо хоть, что в данный момент в боевых действиях была передышка. Черт, сколько же еще предстоит построить в стране?! Дороги, жилье, связь – у нас ведь нормой считается, если на одну деревню из десяти телефон есть, – заводы и фабрики. Где же на все рабочих рук и специалистов набрать? Надо будет на одном из следующих совещаний ГКО поднять вопрос о расширении сети высшего образования. Успеть бы подготовиться. Ничего, еще пару ночей не посплю…

Советская армия… отдыхала. Нет, часть войск на линии соприкосновения с противником держала фронт. Но никаких наступательных действий мы сейчас не предпринимали. Более-менее активно работала только авиация. Бомбились транспортные узлы фашистов, немедленно уничтожался подвижной железнодорожный состав, как только воздушные разведчики, круглосуточно висевшие на большой высоте, засекали хоть какое-то движение. Истребители пресекали любые попытки редкой вражеской авиации подойти к линии фронта. Штурмовики уничтожали любые скопления техники, замеченные разведкой. Господство в воздухе было абсолютным. Не очень легко приходилось внутренним войскам, которые чистили освобожденные территории Восточной Пруссии и центральной Польши. Кенигсберг взяли, как говорил Папанов в известном кино, «без шума и пыли». Ну, не совсем так. Вот как раз шума и пыли на первом этапе было много. Зато потерь с нашей стороны, можно считать, не было. Сначала точечным бомбометанием подавили зенитные средства противника, которых там и так было относительно мало. Не предполагали гитлеровцы перед войной, что у нас такая мощная авиация. Затем ОДАБами начали крушить стены считавшегося ранее неприступным замка. Когда полностью уничтожили один участок стены, второй и приступили к третьему, немцы выкинули белые флаги. С ними было относительно просто. Немецкий орднунг и в плену орднунг. А вот поляки… «Союз вооруженной борьбы», переименованный в том мире в сорок втором в «Армию Крайову», который кое-как управлялся из Лондона Владиславом Сикорским – радиосвязь глушилась советской техникой радиоэлектронной борьбы – пытался сопротивляться. Но хорошо обученные и прекрасно вооруженные солдаты внутренних войск безжалостно уничтожали всех, кто хоть как-то пытался навредить как советским военным, так и новым мирным гражданам СССР.