У фламандцев - Сименон Жорж - Страница 6

Затем шла река. Здание таможни. И наконец, совсем на краю, на границе с полями, дом фламандцев: бакалейная лавка, набитая товарами; маленькая стойка для любителей можжевеловой водки; кухня и старик, впавший в детство, сидящий в своем плетеном кресле, придвинутом к печке; столовая, она же гостиная, а в ней рояль, скрипка, удобные стулья; домашний пудинг; Анна и Маргарита; клетчатая скатерть; Жозеф — длинный, тощий и болезненный, приезжающий на мотоцикле и окруженный всеобщим обожанием.

В гостинице «Мёза» обычно останавливались коммерсанты. Хозяин всех их знал. У них были постоянные места в ресторане.

Около девяти часов Жозеф Питере нашел Мегрэ в ресторане и сообщил:

— Есть новости!

Так как любопытные стали смотреть в их сторону, Мегрэ предпочел увести молодого человека в свой номер.

— Что случилось?

— Вы в курсе дела насчет объявления? Так вот, объявился один мотоциклист… Хозяин гаража из Динана, который проезжал в тот вечер, около половины девятого, мимо нашего дома…

Мегрэ сел на край кровати, предоставив единственное кресло своему посетителю.

— Вы в самом деле любите Маргариту?

— Да… То есть…

— То есть?

— Это моя кузина! Я собирался взять ее в жены… Это было решено уже давно…

— Но, несмотря на это, у вас ребенок от Жермены Пьедбёф.

Молчание. Потом едва слышное:

— Да…

— Вы ее любили?

— Не знаю.

— Вы могли бы на ней жениться?

— Не знаю…

При ярком свете Мегрэ отчетливо видел его усталые глаза, утомленное лицо. А Жозеф Питере не осмеливался посмотреть на комиссара.

— Как же это случилось?

— Мы встречались, Жермена и я…

— А Маргарита?

— Нет! Это совсем другое…

— И что же дальше?

— Она мне объявила, что у нее будет ребенок… Я не знал, что делать…

— Это ваша мать вам…

— Мать и сестры… Они мне доказали, что я у нее не первый, что у Жермены уже были…

— Приключения?

Окно выходило на реку как раз в том месте, где волны били об опоры моста. И здесь не прекращался шум, беспрерывный, могучий…

— Вы любите Маргариту?

Молодой человек поднялся встревоженно, беспокойно.

Что вы этим хотите сказать?

— Вы любите Маргариту или Жермену?

— Я… То есть…

На лбу у него выступили капли пота.

— Что я могу знать?.. Моя мать уже договорилась для меня об адвокатском кабинете в Реймсе…

— Для вас и Маргариты?

— Не знаю… С другой я познакомился в танцевальном зале…

— С Жерменой?

— Да, в танцевальном зале, куда мне запрещали ходить… Я проводил ее домой… По дороге…

— А Маргарита?

— Это совсем не то… Я…

— Вы не уезжали из Нанси в ночь с третьего на четвертое?

Мегрэ знал уже достаточно. Он уже составил себе представление о пришедшем: слабохарактерный молодой человек, честолюбие которого подогревалось восхищением сестер и кузины.

— Что вы делаете с того времени?

— Готовлюсь к экзамену… Это последний… Анна телеграфировала мне, что я должен приехать и встретиться с вами… Разве…

— Нет! Вы мне больше не нужны! Можете возвращаться в Нанси!

Лицо, которое навсегда сохранится в памяти Мегрэ: большие светлые глаза, от волнения и усталости окаймленные красным ободком. Слишком прямо скроенный пиджак. Брюки с карманами на коленях…

В этом же костюме, надев только плащ, Жозеф Питере вернется в Нанси на своем мотоцикле, не превышая указанной скорости…

Маленькая комната, снятая у какой-нибудь старой нуждающейся дамы… Занятия, которые он, должно быть, никогда не пропускает… Кафе в полдень… Бильярд вечером…

— Если вы мне понадобитесь, я дам вам знать.

И Мегрэ, оставшись один, остановился у окна, подставив лицо ветру, дующему с долины. Он глядел, как Мёза несется к равнине, и различал вдали тусклый огонек: дом фламандцев.

Во мраке неясно виднелось скопление судов, мачт, труб, надстроек. Среди которых была и «Полярная звезда».

Мегрэ набил трубку и вышел, подняв воротник пальто. А ветер был такой сильный, что комиссар с трудом ему противостоял.