Ва-банк (ЛП) - Миллер Рейн - Страница 14

— Мне так жаль... — сказал я тихо, но твердо, стремясь убедить ее в искренности своих чувств. — Послушай, детка, ты не можешь винить себя в том, что с тобой произошло, — я ближе прижался к ее уху. — Ты стала жертвой преступления, с которой очень мерзко обошлись. Это не твоя вина, Брианна. Я надеюсь, теперь ты это понимаешь, — я водил ладонью вверх и вниз по ее руке, омывая ее кожу теплой водой.

Она устроилась поудобнее в моих объятиях и глубоко вздохнула:

— Думаю, что теперь понимаю это, по большей части. Доктор Розуэлл помогла мне, помогла найти свое место в мире. Но тогда я была на пределе. Была готова покончить с жизнью. Я не видела другого пути.

Ранее обретенное тепло покинуло меня, и я приготовился к тому, что за этим последует. Подобно тому, как вы не можете не смотреть на крушение поезда, я должен был узнать, что с ней случилось, но в то же время не хотел этого знать. Я не хотел идти с ней в эту темноту.

Она немного сдвинулась и нервно сжала пальцы под водой, когда опять заговорила:

— Я никогда не чувствовала себя так спокойно, как в тот день. Я проснулась и поняла, что должна делать. Дождалась, пока папа уйдет на работу. Мне было неприятно, что я собиралась сделать это в его доме, но понимала, что мама никогда не простит меня, если я совершу это у нее. Я написала им прощальные письма и положила их на свою кровать. Затем взяла горсть снотворного, украденного из маминого тайника, забралась в ванну и вскрыла вены на запястьях.

— Нет, — мое сердце сжалось от мучительной боли и все, что я мог сделать, это держаться за нее, чувствовать ее теплое тело, и благодарить ее за то, что она сейчас со мной. Представляя ее в момент, который разрушил всю ее жизнь в таком юном возрасте, и понимая, что у нее не было других вариантов, я более-менее успокоился. Я понял, что чувствую к Брианне, и меня это до смерти напугало.

— Но даже в этом я потерпела неудачу. Я стала засыпать и сделала не слишком глубокие порезы, чтобы кровотечение было серьезным, или, по крайней мере, мне так позже сказали. Таблетки, которые я приняла, оказались намного опаснее. Папа нашел меня вовремя. В обед он пришел домой, чтобы проверить, как у меня дела. По его словам, все утро его преследовало нехорошее предчувствие, и он вернулся домой. Он спас меня, — Брианна слегка вздрогнула и немного повернула голову, чтобы прижаться щекой к моей груди.

Спасибо, Том Беннет.

— Я так рад, что у тебя ничего не вышло, — прошептал я. — Моя девочка не может быть идеальной во всем, — я пытался, как мог, поднять ей настроение, но этим разговором было трудно управлять. Моя роль заключалась в том, чтобы слушать, так что я снова поцеловал ее волосы и приложил руку к ее сердцу. — Когда я буду разговаривать с твоим отцом, то обязательно его поблагодарю, — прошептал я.

— Я очнулась в психиатрической клинике. Первые слова моей матери были о том, что у меня произошел выкидыш, что я совершила кое-что невероятно глупое и эгоистичное, и что врачи вынуждены были поставить меня на учет как суицидального пациента. Она плохо разбиралась в ситуации. Я знаю, что стала ей обузой. И теперь, когда я стала старше, могу только представить, через что я заставила пройти своих родителей, но, по всей видимости, она даже не хотела разбираться в мотивах моего поступка. Мама снова и снова говорила о том, что беременность — это благословение, но в данных обстоятельствах, похоже, это ее серьезно беспокоило. У нас непростые отношения. Она осуждает практически все, что я делаю.

Брианна снова вздохнула у моей груди. Я просто продолжал прикасаться к ней, чтобы убедить себя в том, что она действительно здесь. Моя девочка рассказывала мне о своих самых сокровенных тайнах, находясь в горячей ванне, обнаженная, в моих руках после умопомрачительного траха. У меня не было никаких жалоб. Ну, может быть, несколько, но я бы не высказал их Брианне. Я продолжал омывать теплой водой ее руки и грудь и размышлял о том, насколько я не одобрял ее мать. Какая мать сказала бы такое дочери после попытки самоубийства?

— Когда все было кончено, родители отослали меня в милое место в Нью-Мексико. Прошло время, мне стало лучше, и я, наконец, научилась жить со своим прошлым. Не безупречно, но я добилась определенного прогресса. Я обнаружила в себе интерес к искусству и повзрослела.

Брианна снова замолчала, прервав свою историю, словно оценивала, как я воспринял ее рассказ, и был ли я в шоке или в ужасе от нее. Она слишком сильно переживала. Я обхватил ее запястье со шрамами и поцеловал неровные рубцы. Незначительные белоснежные царапины контрастировали с идеальной кожей с полупрозрачным блеском и проступающими голубыми прожилками вен. Мысль о том, как по этой коже проводили лезвием, огорчала меня, как и мысль о том, что ей пришлось пережить.

И тут меня осенило… Ведь Брианна пыталась покончить с собой в то же самое время, когда я находился в афганской тюрьме, собираясь…

Она сплела наши пальцы вместе, вырывая меня из моих мыслей. Она поднесла наши руки к своим губам и на этот раз Брианна поцеловала мою руку. Я почувствовал прилив тепла по всему телу и попытался задержать то восторженное чувство, которое она во мне вызвала, потому что этот ее жест просто оставил меня без слов.

— Я не знала, что мой папа ходил к сенатору Оукли и, в сущности, шантажировал его. Он был разозлен тем, что чуть не потерял меня и обвинял во всем Лэнса Оукли. Папа хотел выдвинуть обвинения, но понял, что я была не в состоянии выдержать суд и, вероятно, никогда не буду к этому готова. Плюс ко всему мама просила его бросить это дело и дать мне возможность обрести душевное спокойствие, убедила его ограничиться чисто формальным расследованием. Но папа по-прежнему жаждал возмездия в той или иной форме. Сенатор Оукли просто хотел всю мерзость засунуть как можно подальше от своей политической карьеры, поэтому он вынудил сына поступить на службу в армию и, когда Лэнс был отправлен в Ирак, он устранил тем самым свою основную проблему. Затем он организовал мое поступление в Лондонский университет, и, когда пришло время, я была вполне готова покинуть Нью-Мексико и отправиться в колледж. Мы выбрали Лондон главным образом потому, что он был далеко от дома, и там тоже присутствовало искусство. Я хорошо владела языком, а тетя Мари уже жила здесь какое-то время, поэтому я бы не осталась одна-одинешенька в чужой стране без поддержки семьи.

— Так сенатор точно знал, где ты жила все эти годы? — ситуация была ужасной, намного хуже, чем я предполагал, и риск для Брианны был просто огромен.

— Я не знала об этом до прошлой недели, — прошептала она. — Я думала, что получила стипендию за свои собственные заслуги.

— Я понимаю, как это тебя беспокоит, но твоя стипендия была заработана заслуженно, как образцово-показательная в данной области. Я видел тебя в деле, и знаю, что ты блестяще со всем справляешься, — я поддразнил ее своим тоном и поцеловал в щечку, — мой обожаемый анорак, профессор Беннет5.

— Анорак? — рассмеялась она. — Что это за сумасшедший британский жаргон?

— Да, я думаю, вы, янки, зовете их ботаниками или вундеркиндами. Это про тебя. Высокохудожественный анорак, которого я обожаю, — я повернул ее голову к себе и прикоснулся к ее губам в очередном поцелуе. Я знал, что мы оба помнили нашу забавную утреннюю беседу в машине о профессоре, задерживающим нерадивого студента, в которой она была профессором, а я нерадивым студентом.

— Ты сумасшедший, — сказала она мне в губы.

— Я сошел с ума из-за тебя, — произнес я, легко сжав ее. — Но этот сенатор Оукли действительно задолжал тебе, черт подери, гораздо больше, чем дал, к тому же меня не радует, что он прекрасно осведомлен, в какой части света ты находишься и что делаешь каждый день.

— Я знаю. И это меня немного пугает. Папа сказал, что Эрик Монтроз погиб в случайной драке в баре, когда Лэнс находился дома в увольнительной. Он… он был одним из них... на видео, но после той ночи я больше никого не видела. Даже Лэнса Оукли.