Гарри Поттер и Орден феникса (с илл. из фильма) - Роулинг Джоан Кэтлин - Страница 69

Профессор Амбридж тоже это заметила, но, похоже, у нее была выработана тактика именно на такой случай. Она не притворилась, будто не видит поднятой руки, а, наоборот, встала, прошла вдоль переднего ряда и, остановившись перед Гермионой, наклонилась к ней и шепотом, чтобы не слышали остальные, спросила:

— Что на этот раз, мисс Грейнджер?

— Я уже прочла вторую главу.

— Тогда переходите к главе третьей.

— Ее я тоже прочла. Я прочла всю книгу.

Профессор Амбридж моргнула, но быстро овладела собой.

— В таком случае вы можете сказать мне, что говорит Слинкхард в главе пятнадцатой о контрзаклятиях.

— Он говорит, что это неправильное наименование. Он говорит, «контрзаклятием» люди называют свои заклятия для того, чтобы это звучало более приемлемо.

Профессор Амбридж подняла брови, и Гарри понял, что это произвело на нее впечатление.

— Но я не согласна, — продолжала Гермиона. Брови у Амбридж поползли еще выше, и взгляд стал еще более холодным.

— Не согласны?

— Да. — Гермиона, в отличие от Амбридж, не шептала, а говорила звонким голосом, так что их слышал весь класс. — Мистер Слинкхард не любит заклятий, правда? Но, думаю, они могут быть очень полезны, если ими пользоваться для защиты.

— Вы так думаете? — Профессор Амбридж перестала говорить шепотом и выпрямилась. — Боюсь, что в этом классе нас интересует мнение мистера Слинкхарда, а не ваше, мисс Грейнджер.

— Но... — хотела возразить Гермиона.

— Довольно, — Амбридж отошла и повернулась лицом к классу, от веселости ее не осталось и следа. — Мисс Грейнджер, я снимаю с Гриффиндора пять очков.

По классу пробежал шумок.

— За что? — сердито спросил Гарри.

— Только не задирайся, — шепотом взмолилась Гермиона.

— За неоправданное нарушение хода занятий, — спокойно произнесла профессор Амбридж. — Я здесь для того, чтобы внедрить одобренную Министерством методику, не поощряющую учеников высказывать свое мнение о предметах, в которых они мало смыслят. Ваши прошлые преподаватели этой дисциплины, по-видимому, давали вам больше воли, но ни один из них — за исключением, возможно, профессора Квиррелла, который хотя бы ограничивался темами, проверенными на протяжении веков, — не удовлетворил бы министерскую инспекцию.

— Да, Квиррелл был чудесный учитель, — громко сказал Гарри, — только с одним маленьким недостатком: у него Волан-де-Морт торчал из затылка.

Оглушительная тишина, какой никогда еще не слышал Гарри. Затем:

— Я думаю, еще одна неделя дополнительных занятий принесет вам пользу, мистер Поттер, — вкрадчиво проговорила Амбридж.

Порезы на руке Гарри, только-только зажившие, наутро снова кровоточили. Отбывая вечером наказание у Амбридж, он не жаловался — решил, что не доставит ей такого удовольствия. Снова и снова писал он: «Я не должен лгать», но ни звука не слетало с его губ, хотя порезы с каждой буквой углублялись.

Самым худшим во второй неделе наказания, как и предсказывал Джордж, была реакция Анджелины. Во вторник, когда он пришел на завтрак, она набросилась на него с таким криком, что профессор Макгонагалл прибежала к ним от преподавательского стола.

— Мисс Джонсон, как вы смеете поднимать такой шум в Большом зале? Минус пять очков Гриффиндору!

— Профессор, ведь он опять оставлен после уроков!

Макгонагалл повернулась к нему:

— Что еще, Поттер? Наказаны? Кем?

— Профессором Амбридж, — промямлил Гарри, боясь взглянуть в глаза за прямоугольными очками.

— То есть как? — Она понизила голос, чтобы не услышали любопытные когтевранцы позади. — Несмотря на предупреждение в прошлый понедельник, вы опять не сдержались на уроке профессора Амбридж?

— Да, — потупясь, сказал Гарри.

— Поттер, вы должны держать себя в руках! Вы напрашиваетесь на серьезные неприятности! Снимаю еще пять очков с Гриффиндора!

— Но... почему?.. Профессор! — Гарри был взбешен этой несправедливостью. — Меня она уже наказала, почему еще вы отнимаете пять очков?

— Потому что наказания на вас, очевидно, совсем не действуют, — едко ответила она. — Никаких возражений, Поттер! А что до вас, мисс Джонсон, впредь прошу упражнять голос на стадионе, если намерены остаться капитаном команды!

Профессор Макгонагалл зашагала обратно к преподавательскому столу. Анджелина наградила Гарри взглядом, полным отвращения, и удалилась, а он, кипя, сел на скамью рядом с Роном.

— Оштрафовала Гриффиндор за то, что мне каждый вечер разрезают руку! Это что, честно?

— Нет, — сочувственно сказал Рон и положил на тарелку Гарри ломоть бекона. — Это ни в какие ворота не лезет!

Гермиона же только листала «Ежедневный пророк».

— По-твоему, Макгонагалл права? — сердито обратился Гарри к портрету Корнелиуса Фаджа, скрывавшему лицо Гермионы.

— Мне жаль, что она оштрафовала, но, по-моему, она дала тебе правильный совет, чтобы ты не связывался с Амбридж, — раздался голос Гермионы позади Фаджа, который энергично жестикулировал на первой странице, явно произнося какую-то речь.

На заклинаниях Гарри не разговаривал с Гермионой, но, когда они пришли па трансфигурацию, вмиг забыл свою обиду. В углу с блокнотом сидела Амбридж, и при виде нее всякое воспоминание о завтраке выветрилось.

— Отлично, — шепнул Рон, когда они заняли свои места. — Тут уж Амбридж свое получит.

Профессор Макгонагалл вошла в класс твердым шагом и так, как будто не заметила присутствия Амбридж.

— Успокоимся, — сказала она, и все сразу утихли. — Мистер Финниган, будьте добры подойти и взять проверенные сочинения и разнести их ученикам. Мисс Браун, пожалуйста, возьмите этот ящик с мышами... без глупостей, милая, они вас не съедят... и раздайте по одной каждому...

— Кхе, кхе...

Тем же дурацким покашливанием профессор Амбридж прервала в первый вечер Дамблдора. Профессор Макгонагалл предпочла ее не услышать. Симус передал Гарри его сочинение. Гарри взял его, не взглянув на Симуса, и с облегчением увидел, что каким-то непостижимым образом сумел написать его на «В».

— Итак, прошу внимания. Дин Томас, если вы еще раз поступите так с мышью, я оставлю вас после уроков... Большинство из вас добилось исчезновения улиток, и даже те, у кого сохранились заметные остатки раковины, уловили принцип превращения. Сегодня мы будем...

— Кхе, кхе...

— Да? — Профессор Макгонагалл обернулась, брови ее сошлись в прямую жесткую черту.

— Я хотела узнать, профессор, получили ли вы мою записку с датой и часом инспекции вашего...

— Очевидно, получила — в противном случае спросила бы вас, что вы делаете на моем уроке, — сказала профессор Макгонагалл и решительно повернулась спиной к профессору Амбридж. Ученики обменялись злорадными взглядами. — Повторяю: сегодня мы будем упражняться в гораздо более трудном исчезновении — мыши. Заклятие исчезновения...

— Кхе, кхе...

— Интересно, — Макгонагалл с холодной яростью повернулась к профессору Амбридж, — как вы собираетесь ознакомиться с моим методом преподавания, если намерены ежеминутно меня прерывать? Видите ли, я обычно не позволяю разговаривать в классе, когда говорю сама.

У профессора Амбридж сделался такой вид, как будто ей залепили пощечину. Она промолчала, но раскрыла блокнот и принялась с остервенением писать.

Даже не взглянув в ее сторону, Макгонагалл снова обратилась к классу:

— Как я уже сказала, Заклятие исчезновения тем сложнее, чем сложнее строение животного, которое мы хотим подвергнуть исчезновению. Улитка, беспозвоночное, не представляет трудной задачи. Мышь — млекопитающее, и работать с ней гораздо труднее. Поэтому магическое действие такого рода нельзя осуществить, мечтая об ужине. Итак, заклинание мы знаем, а теперь посмотрим, что у нас получится...

— Как она может отчитывать меня за несдержанность с Амбридж! — шепнул Гарри Рону. Но он уже улыбался, злость на Макгонагалл прошла.