Сесиль умерла - Сименон Жорж - Страница 14

Не обращайте, пожалуйста, на это внимания… Жерар, тебе деньги не нужны? Поцелуй за меня Элен и скажи ей, что я зайду к ней завтра или послезавтра…

В магазине мне дали отпуск на три дня…

Она направилась к двери, с порога улыбнулась обоим мужчинам и вышла.

— Вот до чего мы докатились, — заключил Жерар. — Она сошлась с женатым человеком! Ах, если бы наша бедная мать…

— Скажите, с какой целью Сесиль передала вам этот ключ?

— Вы обязательно хотите это знать? Хорошо, я скажу вам. И тем хуже для вас. Она дала мне ключ, потому что полиция не выполняет своих обязанностей! Потому что, когда туда обращаются бедняки, их не хотят даже выслушать! Сесиль не раз приходила к вам, вы не посмеете это отрицать. Она призналась вам, что ей страшно, что в квартире происходит что-то непонятное. А вы?

Вы стали над ней насмехаться. Вы дважды присылали какого-то жалкого бригадиришку, и он слонялся перед домом… А когда Сесиль окончательно убедилась в том, что ночью кто-то проникает в гостиную, и явилась к вам, она почувствовала, что все там у вас в полиции смеются над ней… Подумать только, инспектора один за другим нарочно проходили мимо зала ожидания, чтобы поглазеть на нее…

Мегрэ опустил голову.

— И вот тогда она заказала ключ… Она попросила меня…

— Простите! Где вы встречались с сестрой?

— На улице! А когда мне нужно было ее видеть…

— Чтобы попросить у нее денег?

— Вот именно, попросить у нее денег! Можно подумать, вам доставляет удовольствие повторять это! Ей действительно удавалось выкроить для меня несколько франков из денег на хозяйство. Я поджидал ее на углу в тот час, когда она ходила за покупками… Вы это хотели знать? Пожалуйста!.. А дней десять назад она дала мне этот ключ… Она попросила меня иногда ночью приходить в квартиру, чтобы выяснить наконец, в чем дело.

— Вы приходили?

— Нет… Из-за жены. Врач боится преждевременных родов. Но я пообещал себе прийти после того, как она родит…

— А как бы вы вошли в подъезд?

— Сесиль все предусмотрела. Каждый вечер в семь часов консьержка разносит почту. Она всегда задерживается поболтать у Дезеглизов, которые живут на третьем этаже слева… И вот я должен был проскочить как раз в это время…

— А тетка?

— Ну что ж! Я знаю, мои слова могут обернуться против меня! Это ведь так легко! У тетки болели ноги, и каждый вечер в это самое время ей делали массаж горячим воздухом. Это ей как будто помогало. Сестра использовала электросушилку для волос, такую, как в парикмахерской… Она сильно гудит… Я должен был открыть дверь своим ключом и спрятаться под кроватью в комнате Сесили. Ну, вы удовлетворены?.. А теперь признаюсь, что я голоден и жена ждет меня… Вы и так достаточно напугали ее своим посещением… Если я сейчас не вернусь, она вообразит невесть что… Или арестуйте меня, или разрешите уйти. Что касается наследства, на которое у нас все права, так мы еще посмотрим…

Он отвернулся, но Мегрэ успел заметить слезы бессильного гнева, сверкнувшие в его глазах.

— Можете идти, — сказал комиссар.

— Неужели? — с иронией спросил молодой человек. — Вы меня пока не арестуете? Вы слишком добры, и я, право, не знаю, как благодарить вас…

Когда Жерар подходил к дверям, ему почудилось, будто он услышал — правда, он не был в этом уверен, — что Мегрэ, пожимая плечами, проговорил:

— Дурачок!

Не иначе как Нуши решила соблазнить комиссара!

Во всяком случае, она делала для этого все возможное, действуя со странной смесью наглости и наивности.

Она даже постаралась, усаживаясь напротив него, задрать юбку так, чтобы были видны ее острые коленки.

— Где вы были в тот вечер? — спросил он хмуро.

— На улице.

— А что вы делали на улице?

— Разговаривала с одним знакомым…

— Вы уверены, что это было накануне преступления?

— Это записано в моем дневнике… Каждый вечер я записываю в дневник, что я делала в течение дня…

Мегрэ подумал, что в смешном дневнике этой беспутной девчонки, верно, найдется кое-что и о нем. Нуши была из тех, кто влюбляется без разбору — в полицейского на перекрестке, в соседа, проходящего мимо каждый день в один и тот же час, в киноактера, которого видела только на экране, или в знаменитого убийцу. А сейчас героем дня стал Мегрэ!

— Я не могу назвать вам имя моего друга, потому что он женат.

Ну и ну! Впрочем, Берта, благоразумная Берта в вишневой шляпке, тоже путается с женатым!

— Так, значит, вы находились на улице, неподалеку от дома… Вы не боялись, что вас увидят родители?

— Родителям нет до этого дела… Они у меня молодцы…

— Вы утверждаете, что видели, как Жерар Пардон вошел в дом…

— Он был одет точно так, как сегодня, в том же плаще и серой шляпе с опущенными полями. Он оглянулся и бросился в подъезд.

— Который был час?

— Семь часов вечера. В этом я уверена: как раз перед ним прошел почтальон с последней почтой.

— Благодарю вас.

— Это важно, да?

— Я еще не знаю.

— Но ведь если брат Сесили был в тот вечер в доме…

— Благодарю вас, мадемуазель…

— У вас больше нет ко мне вопросов?

— На сегодня нет.

Она все не вставала, она еще надеялась…

— Вы можете рассчитывать на мою помощь… Я хорошо знаю дом. Я многое могла бы рассказать вам…

— Благодарю вас.

Она направилась к двери. Проходя, Нуши задела его своим телом, упругим, как натянутая струна.

— Мне не нужно явиться в ваш кабинет и продиктовать свои показания?

— Не раньше, чем получите повестку.

— До свидания, господин комиссар.

— До свидания.

Положив ключ в карман, Мегрэ спустился по лестнице. На тротуаре по-прежнему дежурил инспектор Журдан. Мегрэ знаком приказал ему оставаться на месте и подозвал такси.

Дома на бульваре Ришар-Ленуар жене не удалось за завтраком вытянуть из него ни слова. Положив локти на стол, он крошил хлеб на скатерть, громко чавкал — все это были дурные признаки.

— Но ведь не ваша вина, что эта Сесиль… — рискнула она.

В такие минуты она обращалась к нему на «вы».

Иногда даже называла его «комиссаром». А порой, случалось, даже говорила: «Я спрошу у господина Мегрэ, сможет ли он…»

Заметил ли он хотя бы, что ест чудесный карамельный крем? Едва он вытер губы салфеткой, как рука его уже потянулась к вешалке, где висело пальто, жесткое, как солдатская шинель. По выражению его лица госпожа Мегрэ поняла, что бесполезно спрашивать, когда он будет дома.

— Гостиница «Центральная», бульвар Монпарнас, — буркнул он, усаживаясь в такси.

Это была тихая гостиница, где останавливались провинциалы, наезжавшие в Париж по делам. В вестибюле стоял запах жареной телятины под соусом и сухого печенья.

— Мне нужен господин Монфис…

— Он уже ждет вас в оранжерее.

В гостинице действительно была оранжерея или, вернее, частично застекленное помещение с искусственным гротом, экзотическими растениями и фонтаном. Господин Монфис, по-прежнему в глубоком трауре, с платком в руке, с влажными, воспаленными ноздрями, расположившись в плетеном кресле, курил сигару. Рядом с ним сидел человек, чье лицо показалось Мегрэ знакомым.

— Представляю вам своего адвоката, мэтра Лелу. Отныне мэтр Лелу будет защищать мои интересы в Париже.

В противоположность тощему Монфису Лелу был весьма упитанным; на столе перед ним стоял большой стакан, из которого он потягивал коньяк.

— Добрый день, комиссар… Присаживайтесь… Мой клиент…

— Однако я не знал, что господину Монфису уже требуется адвокат, — прервал его Мегрэ.

— Не адвокат, а поверенный в делах! Ситуация выглядит и теперь достаточно запутанной, и до тех пор, пока завещание не будет найдено…

— Кто сказал вам, что завещание существует?

— Позвольте, но ведь это очевидно!.. Такая деловая женщина, ведущая денежные операции, как госпожа Буанэ, урожденная Казенов, не могла не подготовить…

В эту минуту в оранжерее появились госпожа Монфис и ее пятеро сыновей, шедшие гуськом по росту.