Гаяна (Художник П. Садков) - Аматуни Петроний Гай - Страница 31

Нина наклонилась к тетради и, погруженная в свои размышления, что-то торопливо записала.

— До выздоровления — несколько дней, может быть, неделя-две, — сказал Дарсушев, — но я с уверенностью могу заявить: и этот возбудитель уже нам не опасен — мы знаем верное средство спасения от него. Но более страшной болезни я еще не видел! Конечно, у кролика реакция происходит быстрее и сильнее. Но и человеку несдобровать, если…

— Что вы посоветуете на будущее, профессор?

— Мне еще не ясно происхождение возбудителя. Странно, как до сих пор ему удалось «оставаться в неизвестности». Очень серьезная для меня загадка! Надо посоветоваться с коллегами.

— А до тех пор?

— Я вас понимаю, товарищ Рязанов. Возбудитель нам пока нужен, и его уничтожать нельзя.

— Вам же известно, что за ним охотились и… могут повторить попытку…

— В «Санусе» есть и надежная «кладовая»: даже если произойдет землетрясение, особые лучи убьют все микробы мгновенно. Не бойтесь, мы предусматриваем все!

— Хорошо, профессор.

Алексей крепко пожал всем руки и ушел.

Полтора часа спустя первым попутным самолетом Рязанов вылетел из Ростова-на-Дону в Москву для доклада полковнику Козлову.

— Ваш приезд очень кстати, — сказал полковник, выслушав Рязанова. — О том, что на Пито-Као готовится одно из самых опасных преступлений против человечества, есть еще один документ. В Тихом океане, примерно в тысяче километров от Пито-Као, недавно находился наш экспедиционный корабль «Армения»… Вот сообщение капитана. Рязанов взял протянутую ему бумагу и прочел:

— Пито-Као! Дорт! — воскликнул Рязанов.

— У меня в столе уже выросло целое генеалогическое древо этих Дортов, — сказал Козлов. — «Деревце» в общем неплохое, да вот последний плод гнилой — с гитлеровской начинкой. «Ваш» Эмиль Дорт был действительно одним из лучших в Германии укратителей и охотников (немцы мастера в этих делах). А его единственный сын Густав стал преступником.

Козлов рассказал Рязанову о личности Густава Дорта, его карьере, судимости и «помиловании».

— После тюрьмы следы Дорта-микробиолога затерялись, но мы уже знаем, где он; знаем также, что именно Дорт послал Сардова, хотя тот и скрыл от нас имя своего хозяина.

— Все остальное мне понятно, товарищ полковник.

— Теперь, имея перехваченную радиограмму, мы сможем скорее привлечь внимание мировой общественности к «рыбной компании» и начать борьбу, — сказал Козлов. — Но почему все-таки… эта страшная болезнь оказалась только на Пито-Као?..

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ

«Космонавты в Тихом океане!»

1

За два года Дорт хорошо изучил своего компаньона, знал его слабости и отдавал должное его таланту крупного дельца. Но сам оставался для Бергоффа неразгаданным. Радиограмма, случайно перехваченная Хентом, раскрыла глаза Бергоффу: он понял, что Дорт скрывает от него нечто очень значительное, лишь прикрывается вывеской фирмы «Бергофф и K°», заботится только о своих барышах в будущем.

Отношения между компаньонами испортились. Страх обуял Бергоффа: если радиограмма принята на материке и попадет в газеты — доброе имя фирмы пропало, прибыли, как по мановению волшебной палочки, превратятся в убытки!

Неделю Бергофф прослушивал чуть ли не все радиостанции мира и просматривал газеты. «Слава богу! — мысленно восклицал он. — Все тихо… Надо сказать Хоутону, чтобы он ничего больше не посылал в свою газету. Молчание о Пито-Као сейчас дороже золота…»

Но именно в этот день, когда Бергофф облегченно вздохнул, ему принесли корреспонденцию Хоутона. Секретарь вошел в кабинет Бергоффа в такой растерянности, что осмелился обратиться первым:

— Сэр…

— Я вас не звал, — буркнул Бергофф.

— Это очень прискорбно, сэр, но я… Если вы позволите… Прошу прощения, сэр…

— Что у вас в руках?

— О сэр! Необычайно! Соблаговолите прочесть, сэр, и вы сами…

— Да расскажите толком, черт бы вас побрал!

— Я не уверен, что вы поверите мне, сэр.

— Можно подумать, — проворчал Бергофф, — будто я когда-либо верил газетам… Ну, давайте, что вы там такое принесли?

Приняв пачку газет, Бергофф пробежал взглядом первую из них и уже не мог оторваться от пестро сверстанной полосы с броским, ярким заголовком:

Чело магната покрылось испариной.

Дойдя до этого места, Бергофф потемнел от злости и, стукнув кулаком по газете, прорычал:

— Трезвость… скромность… проницательность!!! Я его в пор-р-рошок сотру!..

— Я вам нужен, сэр?

— Что? Вон, проходимец!

— Слушаюсь, сэр… — Пораженный секретарь словно провалился сквозь землю.