Гаяна (Художник П. Садков) - Аматуни Петроний Гай - Страница 14

Перед отъездом из станицы Рязанов зашел к директору Дома пионеров, местному старожилу и краеведу Сергею Ивановичу Карпенюку. Поблагодарив за разрешение «портить» дерево, он осторожно завел разговор о Павле Александровиче Тверском. Сергей Иванович, не решавшийся до сих пор сам поговорить с приезжим, охотно поддержал беседу.

— Замечательный человек был Павел Тверской, — сказал он в конце разговора и с гордостью добавил: — О нем уже пишут монографию! Скоро о нашем земляке узнает вся страна… — Кто пишет?

— Да вот незадолго перед вами приезжал сюда представитель из Московского медицинского института, дня три прожил у нас, беседовал с жителями, все искал архивы Тверского. — Это такой высокий и худой? — взволнованно спросил Рязанов.

— Напротив, плотный… Я бы сказал, атлет.

Карпенюк подробно рассказал о «представителе» из института. Записав все, что относилось к внешности неизвестного, Рязанов в сопровождении Сергея Ивановича прошел по станице.

Из разговоров с теми, с кем встречался «представитель» института, Рязанов узнал, что последний довольно настойчиво расспрашивал о Тереховой.

— Кто это, Сергей Иванович? — спросил Рязанов, когда они остались одни.

— У Павла Тверского был слуга Федор Иванович Терехов. Помню, еще в годы нэпа его сын женился на городской.

— Имя и отчество ее знаете?

— Нет, товарищ Рязанов, да и вряд ли кто-нибудь здесь знает ее сейчас. Кажется, она ростовчанка…

Вечером Алексей был в Ростове-на-Дону. Доложив Козлову по телефону о результатах своей поездки, Рязанов отослал ему фотографию с надписью на дереве и принялся за поиски Тереховой.

— Горохов работает не один, — сказал Козлову Алексей, — я иду по следам его сообщника…

4

Когда Козлов показал академику фотографию, полученную от Рязанова, Константин Павлович был озадачен.

— Помилуйте, — воскликнул он, — но я совсем не знаю этой фамилии!

— Вы знали ее, но забыли, — подсказал Козлов.

— Впрочем, вы правы, конечно. Прошло столько лет… Но вдруг это совсем не укротитель, а кто-нибудь другой?

«Надо покопаться в архивах библиотеки имени Ленина… — решил Козлов. — О его гастролях в России, наверное, писали».

Просмотрев комплекты журналов и газет за 1913 год, полковник нашел нужную заметку. Одна из петербургских газет писала:

Так забытая статья болтливого корреспондента помогла Козлову точно установить фамилию человека, в чьи руки могла попасть часть архива врача-путешественника.

«Еще шаг вперед, — размышлял Козлов. — Надо выяснить дальнейшую судьбу Эмиля Дорта и его наследников и… найти остров.»

Вошла секретарша и доложила:

— Товарищ полковник, ни один московский медицинский институт не направлял своего представителя в станицу Задонскую…

— Хорошо, Любовь Васильевна, я так и думал. Что о Стасе?

— Пока ничего. Из лаборатории прислали записную книжку Павла Тверского, ту, что передавал им товарищ Рязанов, и восстановленный текст.

— Положите на стол и минут двадцать никого не пускайте ко мне.

— Хорошо, товарищ полковник.

Козлов даже не предполагал, какую добрую услугу оказали ему терпеливые, настойчивые лаборанты. Им удалось восстановить следующую запись:

Упоминание о Сергееве заставило Козлова вновь отправиться в библиотеку имени Ленина, в отдел рукописей. Научные сотрудники библиотеки без труда отыскали ему «Записки русского морехода».

Сергеев рассказывал обо всем увиденном так подробно, что Козлов узнал в его описаниях остров Статуй.

Как писал мореход, суеверные туземцы ни под каким видом не соглашались приблизиться к острову Статуй (то же название, что и в дневнике Тверского!), говоря, что его жители навлекли на себя гнев божества, наславшего на них мор (та же легенда!).

Тогда Сергеев направился к острову без проводников. Однако на расстоянии видимости берегов он велел повернуть «прочь от сатанинского места» потому что на поверхности океана, даже на таком удалении от острова, им повстречалось с десяток трупов, обезображенных неведомой болезнью. Дальше плыть было просто безрассудно.

Сергеев ограничился тем, что вычислил и записал координаты острова. Козлов отложил на карте указанные градусы южной широты и западной долготы, и их перекрестье легло на остров Пито-Као.

«Ну что ж, — подумал довольный Козлов, — клубок начинает распутываться! Мы уже знаем остров… А ведь недавно я читал о нем… Гм… Пито-Као!.. Ах, да, в наших газетах была заметка о скандале с новым предприятием рыбной компании… В ней писалось о болезнетворности консервов… И в дневниках Тверского (и Сергеева) упоминается о болезни…»

Козлов посмотрел на раскрытый «Атлас мира». Взгляд его неторопливо скользил от берегов Чили влево и остановился на крохотной желтой точке. Разве мало таких предприятий разбросано по миру, особенно на островах Тихого океана?!

Но если Стась шпионит в пользу этой компании и его работа носит характер «частного шпионажа», что встречается не так уж редко, то какой толк для рыбной компании в рукописях Павла Тверского?

«Да, теперь не мешало бы нам чуть поближе познакомиться с этой рыбной компанией… Наведем справки в торговом мире, — решил Козлов. — А пока…»

Зазвонил телефон. Козлов взял трубку: вызов из Ростова-на-Дону.

— Докладывает капитан Рязанов, — услышал он знакомый голос. — Здравствуйте, товарищ полковник… Напал на след Горохова…

— А его сообщник?

— Не найден.

— А Терехову нашли?

— Никак нет, товарищ полковник. Терехова в Ростове не проживает!

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Задание Бергоффа. Паола. Колорадский Жук

1

Мистер Бергофф начал свой день с просмотра деловой корреспонденции. Кабинет его состоял из двух частей; просторного зала, достаточно длинного для того, чтобы посетитель, идя по ковровой дорожке от двери, имел время ощутить и оценить растояние, отделяющее его от рыбного короля, и тоже просторной, меньшего размера части кабинета, где находился сам Бергофф. Благодаря возвышению, на котором стоял письменный стол, посетитель, разговаривая с Бергоффом, вынужден был смотреть на него снизу вверх.

— Мистер Хоутон ожидает в приемной, — доложил секретарь. — Просите.

— Да, сэр.

Хоутон, изобразив приятную улыбку, приветствовал патрона.

— Вы чудесно выглядите, Боб! — довольно потирая руки, произнес Бергофф.

— О, сэр! Я обязан этим вам, мистеру Оскару и… и…

— И? — поднял брови Бергофф.

— Чудесному воздуху Пито-Као.