Конец подкрался незаметно - Веллер Михаил Иосифович - Страница 45

Иностранец привык работать и воевать в простом и прямом социальном пространстве, где торжествует детская справедливость. Но в русской жизни он беспомощен — наша жизнь крива, хитра, несправедлива и требует для достижения результата «нерабочих», «нештатных» качеств. Умений пить, обольстить, обаять, обмануть, сбежать, предусмотреть.

Если «условный иностранец» — добросовестный и высококвалифицированный работник, то «условный русский» — это разведчик во вражьем стане, накинувший личину простака и рубахи-парня: готов любой обман предвосхитить собственным обманом.

«Мы пьем, мы разгильдяи, мы бесхозяйственные, зато мы душевные, щедрые, простые, добрые, очень талантливые, просто жизнь наперекосяк, амбиций нам не хватает и усидчивости, а они настойчивые, мелочные, подсчитывают все». Вот — разница народного трафарета.

Так есть ли мы Европа при такой оценке своей разницы с Европой?

Мироотношение. Ребята. У нас мало улыбаются. Мало шутят. Мало радуются жизни. Когда мне — еще студенту! — это сказали иностранные стажеры, я не поверил и обиделся. Потом стаз присматриваться. Потом посмотрел мир.

Потом я понял, чем мне всегда были отвратны наши исторические фильмы о допетровских временах. Не обращали внимания? Абсолютным и принципиальным отсутствием юмора. Словно там не было веселья — кроме натужного фольклора. Церковные службы мрачны. Совещания мрачны. Отношения тяжелы. Обязанности суровы.

Французские, английские, итальянские «кина» — с весельем! с мушкетерами! там шутят и священники, и генералы! У нас — только шут, и то мрачно.

Европейцы ржут больше. Их жизнь меньше задолбала? Они в принципе оптимистичнее?

Все уже обращали внимание, что большинство русских юмористов — евреи? Евреям что — живется лучше? Или врожденные идиоты, трудностей жизни не понимают? Или именно издеваются над русскими?

Так вот — английские, французские, итальянские юмористы — это англичане, итальянцы и французы. А у русских — евреи. Почему для юмора русским нужны евреи? Жизнь хуже европейской — или юмор хуже?

Англичанин сжимает зубы, делает дело, ругается и шутит. Немец сжимает зубы, ругается, делает дело, может не шутить. Итальянец шутит, ругается, может не сжимать зубы, может не делать дела. Русский сжимает зубы, ругается, может не делать дела, не шутит.

Вот по совокупности всех причин, сознательно, подсознательно и бессознательно, — жизнь русскому менее весела и легка, чем европейцу.

Трудовая этика. Хотя работать можно и нужно меньше. Протестант — он трудяга уже генетический. Труд — это не проклятие, а удел свободного созидателя, богоугодное и богоподобное занятие, а богатство в результате труда — знак богоизбранности, основание для уважения другими, награда за душевную правильность.

Не нищета блаженного угодна Богу протестантов — а достаток работника! Не молитва в храме (ибо в душе каждого живет Бог в каждый миг) богоугодна — а дело по заповедям Его, трудиться же и кормить семью и окружающих Он заповедал.

Быть трудолюбивым, честным и добродетельным — просто надо, надо — и все, это хорошо и правильно уже само по себе. Прямиком от эллинской рационалистической философии идет этот германский христианский комплекс.

Лютер, Мюнцер и Кальвин создали новую Европу. А мы тут при чем?.. Вечно на барина пахали. «Не обгребешь — не проживешь!»

Языковая группа. Ну тоже индоевропейский. Но не романо-германская! А язык — это поле мышления и мировоззрения, как-никак!

Климат и территория. Много, холодно, темно. Просторно, бесхозно. Проще свалить вдаль, чем что переделать.

Идентификация. Она должна быть взаимной. Вам известно мнение Европы — она считает Россию Европой? Нет? Театр: Россия: «Я — ты!!» Европа: «Ты — не я!!!» Россия: «Пусти!» Европа: «Рано!» Россия: «Я уже улучшилась!» Европа: «Я проверю!».

Гибель Запада

1. Депопуляция. Рождаемость европейских народов в последние двадцать лет прочно установилась на уровне ниже простого воспроизводства. Численность европейцев продолжает сокращаться. По всем прогнозам, на обозримое будущее эта тенденция сохранится. Такие богатые и преуспевающие — а размножаться не хотят. Психологические и экономические объяснения и попытки исправить положение дел успеха не имеют.

Аналогии: простые и неутешительные. Закат цивилизаций всегда сопровождался сокращением рождаемости. Словно биологический завод к концу подходил. На эту беду жаловались еще римские историки периода упадка. Объяснение: простое и неутешительное. Фокус в том, что «природное предназначение» человека — в том, чтобы максимально преобразовывать окружающий мир. Биологический путь — размножение до полной насыщенности ареала особями своего вида: их простая жизнедеятельность изменяет окружающую среду насколько можно. К чему и стремятся все биологические виды, останавливаемые в своей экспансии лишь природными ограничениями, борьбой за выживание против врагов вила, «прокормочным ресурсом» пространства. Водоросль в пруду, волк среди оленей, кролик в Австралии. До поры до времени преобразовательные возможности человека прямо зависели от численности его группы и вида. Но по мере научно-технического прогресса многочисленность стала не нужна: малочисленная группа перелопачивает окружающую среду посредством трактора, конвейера и водородной бомбы куда активнее огромных диких орд. Высокая энергетичность человека в природе трансформировалась из биологической формы в техногенную. С «природной точки зрения» это рациональнее, экономичнее, перспективнее — это эволюция формы энергопреобразования Вселенной на очередной, более высокий уровень. Роль гениталий уменьшается, мозга — увеличивается.

И дело здесь не в расе. Японцы, быстро достигнув высокого научно-технического уровня, впали в ту же проблему: перестали размножаться.

На объективном, природном, общем уровне мы столкнулись с эдаким «природным переключателем» с одной формы экспансии на другую: переход на более низкий биологический уровень и более высокий «трудовой». Не числом, значит, а уменьем. Один пулемет вместо ста копий.

Природе больше не требуется нас так много, как раньше.

Мы достигли высочайших умений и добились черт-те каких свершений. И это, казалось бы, хорошо.

Но одновременно мы выработали свой биологический ресурс. И это плохо. Для нас.

2. Бесплодие. Можно какими угодно уговорами и деньгами стимулировать рождаемость, но вот против возможностей организма переть трудно. Врачи знают это лучше прочих.

В странах «первого мира» продолжает повышаться, расти бесплодие женщин и импотенция мужчин. Более того: по данным медицинской статистики — уменьшился в среднем объем эякулята и концентрация сперматозоидов в нем. Вот тебе питание, вот тебе витамины, вот тебе право на гарантированный отдых.

3. Однополый секс. Можно сколько угодно оправдывать и уравнивать в правах гомосексуалистов и лесбиянок с сексуально нормальными гражданами, но дети от этого не родятся.

Умрем — но свободными? Свобода туманна — смерть конкретна. Тех, кто не родился, не утешишь даже свободой. Больше гомосексуалистов — меньше людей. Побоку идеологию, сейчас речь только о вымирании.

4. Прекращение естественного отбора. Медицина — гуманнейшая из наук, и жизнь каждого человека драгоценна и даже, кто хочет, священна. Но в результате ее достижений, кроме всего хорошего, есть и то плохое, что все больше цивилизованных граждан страдают наследственными болезнями. Здоровье из нормы понемногу становится исключением, а болезни превращаются в норму: кто ж чем-нибудь не страдает. Спасаем нежизнеспособных, и они передают свои гены.

Что же, сбрасывать хилых младенцев со скалы и отправлять больных в газовые камеры?! Упаси Бог. Но вынуждены констатировать — уровень здоровья понижается, со всеми вытекающими из этого последствиями. Несколько поколений скрещиваний больных одним с больными другим — и что? И то. Сериал «Госпиталь».