Иллирия (СИ) - Заболотская Мария - Страница 34

- Я не помню, - тихо произнесла я. - Эти слова словно вложили в мои уста.

Лгать Ремо оказалось очень сложным делом. Его холодные светлые глаза неотрывно следили за мной, и я знала, что он подмечает даже дрожь в моих пальцах.

- Попытайтесь все же вспомнить, - сказал он мне, улыбнувшись ласково и пугающе одновременно. - У вас еще есть время. И, кстати - вам, разумеется, нет дела до судьбы презренного Викензо Брана, но я все же сообщу: он в добром здравии, хоть и ненадолго. Вы, как женщина милосердная, можете поставить свечку за спасение его души, когда в следующий раз пойдете в храм.

Тон Ремо был красноречивее его слов - я поняла, что он думает, будто с Вико мы встречались во время моих походов к утренней службе. Оставалось возблагодарить бога за то, что мой жених считал меня столь добропорядочной женщиной. Наверняка он и представить не мог, что Вико приходил прямо к дому Эттани в ночи, а я впускала его в свою комнату.

Но еще больше меня обрадовала весть о том, что у Вико получилось сбежать во время неразберихи. Уж не знаю, захотел ли наказать меня господин Ремо за эту радость или же его глазу оказались столь приятны следы побоев на моем лице, но после этих слов он, переменившись, вдруг подался ко мне и поцеловал меня в третий раз, да так, что я едва не вскрикнула от боли.

- Выздоравливайте поскорее, Годэ, - прошептал он мне и со зловещей нежностью провел руками по моим волосам.

Я с облегчением выдохнула, когда он, наконец, попрощался и ушел. Арна принесла мне молока с медом, выпив которое, я тут же уснула, измученная происходящим.

Очнулась ото сна я, когда давно стемнело. На столе служанка оставила поднос с уже остывшим ужином, рядом с которым почти догорела свеча. С трудом мне удалось подняться. Сначала я проковыляла к дверям своей комнаты и убедилась, что они заперты. Другого ожидать и не приходилось, хотя я даже вообразить не могла, чем бы мне могла пригодиться незапертая дверь. Мне было некуда бежать и не у кого просить защиты.

Я медленно жевала пищу, кривясь от боли, когда услышала тихий стук в окно. Даже внезапный раскат грома не заставил бы меня вздрогнуть сильнее. Я торопливо встала, и, не задумываясь, отворила решетку.

Первым делом Вико чертыхнулся, увидев, как я выгляжу.

- О чем вы думали, когда устроили то представление? - сердито напустился он на меня. - Вас могли серьезно покалечить!

- А вас могли убить, - мрачно отозвалась я. - И раз уж вы не желали этому помешать, то мне пришлось пойти на сумасбродство, за которое мне отвесили сначала полсотни пинков в храме, потом десяток оплеух дома, и ровным счетом - ни одного слова благодарности.

- Ремо вас избил?

- Нет, господин Альмасио с удовлетворением наблюдал за тем, как меня бьет господин Эттани. Его время забавляться еще не пришло.

Вико коснулся кончиками пальцев моей щеки и сказал без тени насмешки в первый раз на моей памяти:

- Мне очень жаль.

- Какого дьявола, Вико, - тихо и зло произнесла я, - вы изображали покорную жертву? На кой черт вы явились в храм? Что вы желали доказать?

- Вы побледнели, Годэ, - озабоченно сказал Вико, пропустив мои слова мимо ушей. - Вам нужно лечь.

И в самом деле, я почувствовала, как пол уходит у меня из-под ног. Вико едва успел подхватить меня.

- Да вы едва живы, - пробормотал он, неся меня к кровати. - Не думал я, что все так худо...

- Вико, почему вы так поступили? - я, обессилев, смогла лишь повернуть голову в его сторону, когда он положил меня на подушки. - Вам нельзя было сдаваться, ведь это обрекало и меня. Неужели вы настолько возненавидели меня за те слова?

- Возненавидел, - хмуро ответил Вико. - И вас, и себя. Подумать только, я сделал для вас столько добра, сколько ни для одного другого человека. Я вообще редко совершаю хорошие поступки, о чем известно почти каждому. И после всех моих попыток, после всех усилий, я услышал в очередной раз, что недостаточно хорош. Мне пришлось прикончить несколько бутылок какого-то пойла, чтобы голоса в моей голове, повторяющие на разные лады ваши слова, заткнулись. Потом я подумал, что заслужил все это и ничего другого не получу, как бы ни старался. Мне казалось, что я хочу не так уж много - еще пару раз заснуть рядом с вами, а проснувшись - увидеть, что вы мне улыбаетесь. Но даже этого не произошло. Что за ирония - принадлежать к самой могущественной семье в этом треклятом городе, и при этом не суметь заполучить одну вашу ночь. Ну ладно, две-три ночи.

- Снова вы за свое... - простонала я.

- Годэ, я предложил вам все, что мог дать, и оказалось, что у меня почти ничего нет, - Вико с усмешкой развел руками. - Вы хорошо мне это объяснили, я более ни на что не претендую.

- Почему вы не сказали своему отцу о заговоре? - спросила я, желая подтвердить свою догадку.

- Ремо прибьет вас после свадьбы, отец бы передушил всех Эттани еще вчера. Пара месяцев жизни - не самый щедрый подарок, но, как я уже говорил, мне почти нечего вам дать...

- Ах, Вико... - я, не зная, что сказать, отвернулась от него, не в силах больше выдерживать его взгляд.

- Годэ, я пришел спросить вас все о том же, - Вико дотронулся до моего плеча и в прикосновении этом не чувствовалось его обычного напора. - Безразлична ли вам моя судьба? Вы спасли меня вчера - неужели и это было только ради того, чтобы расстроить планы Ремо?

Я молчала, устав взвешивать все доводы рассудка и бояться последствий каждого произнесенного мной слова. Внезапно я ощутила, как болит все мое тело, никогда еще не знавшее таких побоев. Возможно, будь мне чуть полегче, я бы заплакала, но даже слез уже не осталось.

Вико присел рядом, так что я чувствовала спиной тепло его тела, и тихо сказал:

- Что бы вы не ответили - это уже ничего не изменит, так что оставьте всякую осторожность и будьте честны со мной, прошу. Причинять вам вред я не хочу, помочь - не могу. Отобрать невесту у Ремо означает начало войны, а дурной мир все же ее лучше. Мой отец, понимая это, переломает мне руки и ноги, а вас тут же вернет Ремо, если ему покажется, что это сможет остановить кровопролитие. Если же будет слишком поздно - убьет, не задумываясь, и оставит ваше тело у ворот дома Альмасио, чтобы показать в очередной раз, кто распоряжается каждой жизнью в этом городе, Сейчас наши дела обстоят не лучшим образом - почти все верные люди уехали вслед за Рагом, подавлять восстание в Лимерии. Вернуть хотя бы часть из них - означает ослабить позиции там, да и путь неблизкий... За это время Ремо может серьезно навредить нам, если все же решится на бунт. Похитив при подобных обстоятельствах невесту господина Альмасио, от которой тот без ума, я нанесу удар в спину собственному отцу. И добро бы я хотел использовать госпожу Эттани как заложницу - но нет, просто от всего сердца желаю ей как-то помочь... Я сказал, что отец переломает мне руки и ноги?.. Нет-нет, это маловероятно при подобных обстоятельствах - он своими же руками просто перережет мне горло, едва узнав о моем проступке. Кто я такой? Всего лишь болван, которого обрядили в тогу, не найдя никого более подходящего, и приказали иногда присутствовать в храме, вовремя принимая чаши да подсвечники из рук священнослужителей. Если я подложу свинью своей семье, то долго мне не жить. Привести во дворец десяток шлюх мне не воспрещено, а вот одну-единственную женщину, которую я хотел бы видеть рядом с собой - нет...

- А как же кольцо? - спросила я, все еще не поворачиваясь к нему.

Вико хмыкнул.

- Когда я вам его отдал, вы не были еще невестой Ремо, и он в ту пору к вам явно охладел. Поправьте меня, если я ошибаюсь, но для своего отца вы не составляете такую уж ценность, да и все его влияние давно уж зависит лишь от благосклонности господина Альмасио, которую тот проявлял в обмен на деньги и жизнь вашей красавицы-сестры. Купленная милость всегда оказывается с гнильцой. Не думаю, что Ремо в тех условиях счел бы позор, павший на дом Эттани, достаточным основанием для объявления войны. Разве что умело воспользовался бы, придав своему восстанию очарование праведной мести... Но тогда я еще не знал, что Ремо столь далеко зашел, и посчитал, что вы не обойдетесь мне так уж дорого.