Я учился жить... (СИ) - "Marbius" - Страница 50

Объект размышлений сидел рядом, внимательно глядя на рассеянного Оскара.

- У меня к чаю только мед, - наконец выплыл из оцепенения Оскар и посмотрел на Генку прохладными глазами.

- Да я бы с ужина начал, - честно признался Генка, - а после сытного ужина все причиндалы к чаю утрачивают свою сакральную необходимость.

Оскар улыбнулся неожиданно солнечной улыбкой.

- Ужин, - задумчиво сказал он. – Конечно.

Генка задохнулся и застыл, беспомощно глядя на него. Оскар склонил голову к плечу, покачал ей, снисходительно посмеиваясь, и повернул ключ зажигания. Генка не смог отвернуться от него и перевести взгляд на дорогу, он так и смотрел на изящный профиль и небрежно убранные в пучок и перехваченные шнурком волосы Оскара. Время от времени их владелец поворачивался к нему и вопросительно и изучающе смотрел; на его приглащающе приподнятые брови Генка слабо улыбался и отрицательно качал головой.

Генка настоял на том, чтобы Оскар нес только Локи. Сам он охотно нагрузил на себя остальные пакеты, которых было немало, и послушно плелся за неторопливо шагавшим к подъезду Оскаром, время от времени подмигивая Локи, который возникал над его плечом и заинтересованно смотрел, чтобы затем потянуться к носу Оскара и что-то ему сообщить. Оскар посмеивался, гладил хорька и что-то объяснял, и Генке яростно хотелось оказаться на его месте, чтобы его вот так гладили, щекотали шейку и обещали вкусностей, если он будет хорошо себя вести. Генка был согласен, на все согласен, лишь бы только…

Ужин был великолепен, хоть и с рыбой вместо мяса, чай был зеленым с какими-то цветами, которые выглядели куда лучше, чем пахли, на пристрастный Генкин взгляд. Но Оскар именно в созерцании и находил особую прелесть, что немало забавляло Генку: у него складывалось стойкое впечатление, что Оскар – яркий кинестетик, какой бы ересью эта заумь ни была; он с особым, почти эротичным удовольствием проводил кончиками пальцев по корпусу своей камеры, Генка до хруста сжимал зубы, глядя, как он замедлял шаг, проходя мимо лавки с цветами, прикрывал глаза и втягивал воздух, и как он бережно касался ужасных несуразных убогих плюшевых игрушек, просто касался, не глядя. И болезненным удовольствием было смотреть, как он гладил Локи. Забавным было то, что Оскар неожиданно для своей кинестетической натуры оказывался очень хорошим фотографом, раскрывающим в визуальном образе много больше, чем человек сам знал о себе, и показывающим через визуальные образы много больше, чем простой образ простой, пусть и генетически благословлённой модели. Так что идея с яркой рубашкой была неплохой идеей. Не самым умным было решение снова уложить волосы, пусть даже пенкой, не гелем – если дело дойдет до тактильных ощущений, напененные волосы окажутся в явном проигрыше. И Генка шел за Оскаром, одетым в просторные штаны и просторную рубаху, обутым в невзрачные, но удобные сандалии, и плавился. Генка смотрел, как Оскар бережно берет маленькую пиалу из тонкого и гладкого фарфора, приятно-горячую, и подносит ее к носу, прикрывает глаза, вдыхает аромат этих непонятных цветов и замирает, и плавился. Генка следил за тем, как Оскар нагибается, подхватывает Локи, устраивает его на коленях и осторожно, даже нежно скармливает ему кусочек сахара, гладит и выпускает, и запоминал рассеянную и немного недоуменную улыбку, с которой Оскар следил за хорьком, по которому кругу обегавшим комнату и возвращавшимся то к Оскару, то к Генке.

Стол был совсем небольшим, Оскар сидел за ним на расстоянии даже не вытянутой руки, но Генка не решался потянуться к нему, не робея, но испытывая чувство, странным образом похожее на благоговение, насколько, разумеется, Генка мог о нем хоть что-то знать. А Оскар сидел, подобрав под себя ноги, задумчиво глядя куда-то в никуда, время от времени вдыхая аромат чая и встряхивая запястьями, чтобы браслеты, фенечки и непонятные шнурки, водившиеся на них в изобилии, не мешали ему. От таких незамысловатых жестов искушенный Геннадий Юрьевич превращался в пубертатного Генку и злился на себя за испарину, выступавшую на шее и загривке.

Оскар краем глаза любовался безмятежным Генкой, сидевшим перед ним, следившим за ним цепким взглядом и насмешливо-ласково улыбавшимся, когда в поле его зрения возникал Локи, и размышлял, стоит ли овчинка выделки. С одной стороны, с другой стороны,.. у него в любом случае оказывалась фигура с бесконечным множеством сторон, и Оскар в некоторой растерянности пытался определиться, насколько он хочет, чтобы знойные взгляды и не менее знойные намеки получили достойное развитие. Не тот человек был его визави, чтобы рассчитывать на его надежность. Оскар прикрыл глаза, пытаясь получить удовольствие от жасминового аромата, и поправил себя. Как раз надежным Генка был. Верным, постоянным – едва ли.

Генка потянулся и легонько щелкнул Оскара по носу. Тот открыл глаза и вопрошающе посмотрел на него.

- Тук-тук, кто в тереме живет? – с любопытством глядя на него, поинтересовался Генка. – Думают ли в тереме обо мне, горемычном?

Оскар скосил глаза на свой нос, перевел их на Генку и приподнял брови. Генка облокотился о стол и ухмыльнулся.

- Мы поужинали, чаю попили, пора и честь знать? – беспечно произнес Генка. – Или мне будет позволено составить тебе компанию и дальше?

Оскар в задумчивости опустил взгляд.

- Все зависит от того, что ты понимаешь под этим, - размеренно отозвался он наконец и поднял на Генку испытующие глаза. – Что ты понимаешь под этим?

Генка замер. С этими интровертами одни сплошные проблемы, подумал он, один Кедрин чего стоит: напридумывает себе проблем и носится с ними. Только с Глебом было куда проще, все эти заигрывания, на которых Генка настаивал, яйца выеденного не стоили в перспективе, и они оба знали, что из них ничего не получится. Поэтому Генка ни в чем себе не отказывал, беспощадно флиртуя с ним, потому что знал, что ничем не рискует, и Кедрин ни в чем себе не отказывал, язвительно отфутболивая флирт, зная, что ничем не рискует. А тут Генка внезапно оказался на тонком льду метрах так в пятнадцати от берега, и ему ничего не оставалось, как только замереть, боясь пошевелиться, и попытаться определить, что делать дальше.

- То есть? – сделал он невинные глаза. Судя по скептически поджатым губам Оскара, у Локи они получались на порядок лучше.

- Мне не нужна простая авантюрка, - кротко пояснил Оскар. – Если ввязываться в отношения, то только в постоянные, долгосрочные и стабильные. И если ты вознамерился составить мне компанию и дальше, то только на таких условиях. Оно тебе надо?

Генка осторожно опустил ладони на руку Оскара и игриво улыбнулся.

- Зачем все усложнять? – легко поинтересовался он. – Ты привлекателен, я чертовски привлекателен, и дальше по тексту. Жизнь слишком хороша, чтобы заморачиваться всеми этими экзистенциальными прибамбасами.

Оскар опустил ладонь сверху и снисходительно похлопал его. Он мягко сказал:

- Ты не поверишь, именно потому, что жизнь слишком хороша, и не следует размениваться на невнятные пародии на чувства.

Он убрал свои руки и встал. Генка откинулся на спинку стула.

- То есть нет? – небрежно поинтересовался он. Оскар замер и обернулся.

- То есть да, но. - Пояснил он.

Генка встал следом и подошел к нему. Он крадучись подошел к Оскару, который методично составлял посуду в посудомоечную машину, дождался, пока тот выпрямится, и положил руки ему на талию.

- Я согласен, - промурлыкал он Оскару в затылок и решил разыграть очень рискованную комбинацию. – Но мне нужно учиться. Я не имел удовольствия узнать, что есть постоянные, долгосрочные и стабильные отношения.

Он вдыхал аромат шампуня, туалетной воды и тела Оскара, терпеливо ожидая его реакции и яростно обдумывая, что и как делать дальше, и желательно в рамках приличий. Пока.

- Трудное детство, скользкий подоконник, деревянные игрушки, прибитые к полу? – усмехнулся Оскар, не пытаясь высвободиться.

- Не без этого, - неожиданно искренне и почти зло огрызнулся Генка. – Но я готов изменить прошлому. С тобой я готов на многое, - игриво добавил он, осторожно водя ладонями по талии Оскара, стараясь дышать ровно и не очень глубоко. Оскар, к его удовлетворению, дышал редко и неровно. Генка склонил голову к его шее и осторожно подул на нее, провел губами по контуру плеча, почти касаясь его, не видя – чувствуя, как Оскар откинул голову назад и задержал дыхание. – Поможешь? – прошептал он рядом с уголком рта Оскара.