Как Петюня за счастьем сходил (СИ) - "Marbius" - Страница 5

Удивительное дело, но за битом Петюня начал слышать музыку, сверкания и переливы не отпугивали, а интриговали, а в толпе, оказывается, можно здорово расслабиться. Петюня и расслаблялся. Он вспомнил все свои занятия хореографией и под одобрительные жесты Манюни устраивал половецкие пляски. Потом его зажал мужчина явно не «не той» ориентации. Петюня дернулся испуганно, обоснованно опасаясь очень сильно получить по шее, если что, но Манюня ревностно следила, чтобы все было прилично, и Петюня расслабился, с удовольствием отдаваясь музыке.

Потом Петюня уверенным неровным шагом направился к туалетам, у того, физиологически мотивированного, с буквой «М», развязно хихикнул и, четко помня Манюнины инструкции, прошествовал дальше. «Ну «Жо» и «Жо», – бурчал он себе под нос, справляя нужду, – и чего они так носятся с этим разделением? Кабинки глухие, и вообще, я за равенство полов. Манюня молодец, что феминистка».

Оправившись, прихорошившись у зеркала, игриво подмигнув себе в зеркале (А я ничего, даже хорошенькая!), Петюня походкой от бедра направился в зал.

Панкратов сидел за столиком подальше от сцены, потягивал пиво и слушал треп приятелей. Было не то, чтобы скучно, но как-то никак. Настроения идти в клуб особо не было, но его вытянули, пообещали заплатить за вход и проставиться, и вот теперь бедный он страдает, расплачиваясь за неуемную жажду халявы. Наконец он встряхнулся, подался к туалетам, попутно отмечая все неполадки, за которые владельцев, конструкторов, дизайнеров и прочую шушеру стоило подвесить за яйца на стеле аккурат на центральной площади. Почти на исходе пути Панкратов даже озадачился, выдержит ли стела, настолько внушительный список набирался, и будучи глубоко погружен в свои мысли, отреагировал только на то, чтобы подхватить падающее прямо на руки женское тело, очень уж резво выпорхнувшее из-за угла.

– Ой, – издало вибрирующий смешок создание и посмотрело на него сквозь локоны рыжих волос. – Ой.

Глаза создания расширились, и оно повторило снова: «Ой»,– своим прелестным контральто, еще раз зарезонировало своим восхитительным грудным и смутно знакомым смешком у Панкратова на руках, из которых оно не спешило высвобождаться.

Панкратов одобрительно посмотрел на восхитительную амазонку (а что: стройная, на ощупь поджарая, длинноногая, да и сапожки эти, будь они неладны!) и интимно промурлыкал:

– Прекрасная фея, складываю к Вашим ногам мои глубочайшие извинения за то, что дерзновенно прервал Ваш полет.

Прекрасная фея высвободилась наконец из становившихся больно уж крепкими объятий, выпрямилась, склонила голову набок, ухмыльнулась и сказала:

– Это было слишком просто, я, кажись, на бреющем в зал несс…лась.

– Вы позволите в знак моего сожаления угостить Вас напитком на Ваш выбор?

– Ага! – беспечно улыбнулась фея. – Вы меня найдете?

– На том свете найду! – улыбаясь, заверил Панкратов.

– Вот и отлично! Ну что ж, проверим? –сказала фея, подмигнула и зашагала в зал.

Панкратов нашел ее в зале и больше не отлипал. Здоровая баба, подруга феи, с интересом созерцала их танцы, меланхолично пригубливая коктейль. А Панкратова не оставляло звенящее чувство, что он что-то упускает. Что-то было в фее знакомое, что-то очень знакомое…

Бой-баба выволокла фею с пола и зашагала к выходу. Панкратов, реагируя на виноватый взгляд феи, направился следом. Выйдя на свежий воздух, та, которая не фея, вдохнула полную грудь и сказала:

– Ну, Петюня, ты и зажег.

– Петюня. – Не особо удивившись, сказал Панкратов и напоролся на щенячьи глаза, поблескивавшие за рыжими волосами.

– Ага, Петюня, – сказала Манюня и повернулась к Панкратову. – Вы знакомы?

========== Часть 3 ==========

Панкратов с любопытством смотрел, как Петюня осторожно перемещается за плечо бой-бабы и выглядывает оттуда, с любопытством посверкивая глазами и явно не очень опасаясь стать жертвой активных боевых действий. Манюня с неменьшим, чем Панкратов, интересом посмотрела себе за плечо, грозно зыркнула на попытавшегося принять наиневиннейший вид Петюню и обратилась к начбезу:

– Так как нас зовут?

Панкратов не смог не улыбнуться.

– Панкратов, Сергей Львович.

– Женат?

– К счастью, нет, но был на грани. А с кем имею честь?

– Климова, Мария Ивановна.

– Да что вы говорите? – развеселился Панкратов. – Никаких Изольд, Маргарит или Кассиопей?

– Брунгильда бы мне больше подошло, – беззлобно хмыкнула Манюня. – Ладно, Панкратов, Сергей Львович, ловите такси и поехали.

– Манюнь, а может, по домам? – робко подал голос Петюня, вполне обоснованно доверяя своей заднице, которая не ныла, нет, вопила о неприятностях, которые на нее собираются. Манюня и в трезвом виде была не самым безобидным человеком, а после пары мохито она превращалась в бронепоезд, сносивший все на пути к светлому будущему, как Манюня себе его представляла. Единственным способом выбить что-то из ее головы была бы бейсбольная бита половчее, или гильотина как идеальный вариант, и Петюня иногда жалел об условностях, которыми так ограничивает себя цивилизация, предпочитая действовать словом, а не делом. Слова в случае с Манюней оказывались бесполезными: если бы она не была философом, она была бы базарной торговкой высшей квалификации, способной обгавкать, переругать и послать в пешее эротическое путешествие любого сантехника, парикмахершу или продавщицу в мясном отделе. Впрочем, и будучи представительницей наднауки – любви к мудрости, она не отказывала себе в удовольствии установить родословную до самой Евы очередного горемыки, буде тот простой работник от сохи и кувалды или член Высшей аттестационной комиссии.

Манюня степенно развернулась к Петюне и набрала было воздуха в легкие, чтобы озвучить свои размышления по поводу то ли Петюниных умственных способностей, то ли перверсий, которым предавались его предки, как он, слишком хорошо знакомый с симптомами, быстренько вякнул:

– Кажется, такси подъехало! – и поковылял на своих каблучищах к подошедшему экипажу.

Манюня царственно проследила за ним взглядом, осмотрела потешавшегося Панкратова с ног до головы и приказала:

– Пошли.

Панкратов не отказал бы себе в удовольствии продолжить знакомство ни за какие коврижки и поэтому позволил Манюне думать, что не посмел ослушаться ее приказа.

Манюня впихнула Петюню назад, торжественно уселась сама и проследила, как устраивается впереди Панкратов. Водитель, одобрительно осматривавший прелестную рыжеволосую барышню, всю дорогу до Манюниной квартиры, усердно подмигивал Петюне в зеркале. Петюня, вынужденный выдерживать до конца роль, ерзал, пытался смотреть в окно, переглядывался с Манюней и Панкратовым и все равно ловил в зеркале заднего вида масленый взгляд водителя. Манюня следила за ним со всем азартом арахнолога с арахнофобией: вроде и противно, но интересно!

Квартира Манюнина произвела на Панкратова неизгладимое впечатление. Это была дичайшая смесь палатки гадальщицы на картах Таро на восточном базаре, будуара мадам Блаватской и вирусологической лаборатории. Цветовая гамма сносила с ног, обилие всевозможных эзотерических примочек пугало, но при всем при этом Манюня смотрелась в этих джунглях духа очень даже уместно.

Петюня был сослан в ванную комнату принимать оригинальный облик, Панкратов усажен на канапе в откровенно барочном стиле, а сама Манюня уселась в глубокое кресло у письменного стола и спросила:

– Ну и как вам барышня?

Панкратов с интересом посмотрел на Манюню.

– Что вы имеете в виду?

– Насколько барышня была для вас привлекательна в качестве объекта гона, разумеется.

Панкратов насторожился.

– Я вас не понимаю.

– От вас это и не требуется. Я сманипулировала Петюню в этот маскарад с одной целью: посмотреть, как на юношу в женском платье отреагируют мужчины.

– Петюня не юноша, – холодно отметил Панкратов. – То, что он и до метра восьмидесяти не дотянул, не делает его менее мужчиной.

– Я в курсе, – спокойно отозвалась Манюня. – Петюня очень достойный молодой человек. Но выглядит он на не самые потрепанные двадцать. Так что в исходнике мы имеем очень молодого мужчину весьма небрутальной комплекции, наряженного как женщина. И как вы на него отреагировали? Что именно привлекло вас в этой рыжей красотке? Только не говорите, что парик.