Асгард Возрожденный - Перумов Ник - Страница 29

Мысли её плыли, несмотря на судорожно сжатую рукоять клинка, спокойно и невозбранно. Она не только валькирия, но также, пусть и немного, Водительница Мёртвых. Она это уже доказала; и сейчас именно как Воительница Райна тщилась обозреть все пределы владений Соборного Духа, понять, чем же это отличается от пресловутых залов Хель, столь ненавистных хозяину трактира.

Почему там души якобы рано или поздно «истаивают», а тут – нет?

В чём разница?

И как ей отыскать маму?

И что ей сказать, когда отыщет?

Или мама ничего не услышит и не поймёт? Не узнает её, маленькую Рани, как звала дочку Сигрун, пока О?дин не явился за ней, чтобы окончательно унести в Валгаллу и сделать там из неё Деву Битвы?

Валькирия лежала с открытыми глазами, мысленно воспаряя над трактиром, мельком замечая очередную компанию с мечами и копьями, подвалившую ко входу, видя расстилающиеся вокруг небольшие, но глубокие озёра над бьющими со дна ключами, болотца, перевитые жилами ручейков, плавные волны холмов, накатывающие, словно прибой, на далёкий-предалёкий горный кряж, – и совсем терялась.

Что это, видения? То, что должны видеть приходящие к Трактирщику гости? Чтобы им было привычнее? И чтобы, уходя дальше в царство Демогоргона, мёртвые так и оставались бы «почти сами собой», с оружием, одеждой? Когда они обращаются в серые тени, так напоминавшие привычное валькирии – души на Чёрном Тракте в Нифльхель? Это ж, наверное, страшно – как умирать ещё раз, поёжилась Райна. Или они ничего не чувствуют? Не замечают последнего преображения?

И что случается с ними дальше?

Какой-такой работой заняты они здесь?

И как далеко тянется этот милый пейзаж?

Где другие «аспекты», если верить Трактирщику, молвившему, что «его» тут «много»? Значит, должно стоять множество таких вот трактиров?

Нет конечно. Здесь владения Соборного Духа, и всё, привычное Райне, не исключая и чудесную Валгаллу, следовало забыть.

«Древо. Великое Древо, вот что мне сейчас нужно. Даже не золотая тропа, оставь её, Рандгрид. И пресловутых архонтов оставь тоже.

Ищи Древо. Иггдрасиль наверняка ведь просто его отражение, одно из множеств. Аспект, если угодно».

Кружась, Райна поднималась в небо, как встарь, когда её нёс за облака её скакун. Всё выше и выше, но, странное дело, земля – или её подобие внизу – не становилась мельче. Взор валькирии проникал всё глубже, ей открывалось всё больше из того, что выше и ниже, что по сторонам и что в глубине; она видела, например, сейчас все три Источника так же чётко, как словно бы стояла разом возле каждого из них.

Урд, Кипящий Котёл и Источник Мимира, или Мудрости.

Свет, Тьма, Разум. Ну, или душа, если угодно.

Валькирию вдруг охватил страшный холод, словно она достигла запредельных высот, где мчаться могут лишь дикие ветры и куда не поднимается ни одно живое существо, исключая лишь драконов.

Взгляд её пытался сейчас пробиться к самой сердцевине Источников; она видела оплетавшие их корни Великого Древа, всё правильно, они, эти корни, и должны орошаться влагой Урда или Кипящего Котла.

Но было там и что-то ещё, неуловимое, смутное, на самой грани доступного её и без того дивно обострившимся чувствам; движение незримой силы, словно бы выплёскивающейся из чрева волшебных ключей.

Райна знала, что именно эти три источника и даруют магию всему Упорядоченному. То есть что-то из них и должно «выплёскиваться», если, конечно, тут вообще уместны подобные грубые сравнения с тварным миром.

Но откуда эта самая магия бралась в самих Источниках?

Урд, святейший из святых. Он не иссякал никогда, как и Источник Мимира. Но обычные ключи бьют потому, что под землёй залегают водоносные пласты, и если наступит долгая засуха, такая, что иссякнут даже подземные воды, то исчезнут и сами родники.

Источники Магии не иссякали никогда.

Откуда-то в них сама собой появлялась та самая исходная сила, оплодотворяющая собой всё Сущее.

Райна вглядывалась до рези в бесплотных сейчас глазах – но всё равно последняя граница оставалась смутной, размытой и непреодолимой.

Зато открылось кое-что иное.

Отсюда, со страшной высоты, из домена Демогоргона, она увидела две тёмные нити, что тянулись куда-то к самым границам Упорядоченного, пронзая его глубины, его чрево – две тёмные пуповины, бравшие начала у Кипящего Котла и Источника Мимира.

«Эт-то что ещё такое?» – поразилась валькирия.

Попыталась проследить взглядом, куда вела эта пакость, но не преуспела. Даже отсюда, даже дарованного ей сейчас орлиного взора самого владыки этих пределов недоставало всё равно.

«Не было печали, – ошарашенно подумала Райна. – Кто-то нашёл, как присосаться к Источникам?! Знает ли отец, ведает ли Трактирщик, открыто ли сие его Единому, его Орлу?»

Она скажет и спросит. Обязательно. Но сперва – всё-таки найдёт свою мать.

Райна не сомневалась – мама где-то там, возле исполинского Древа, в бескрайних – и в то же время всё-таки конечных, где-то даже небольших пределах домена Соборного Духа.

Отбросив все остальные мысли, заставив себя забыть даже об открывшихся тёмных нитях-жилах, протянувшихся к двум Источникам из трёх, Райна расправила незримые крылья, устремляясь к Древу.

– Готово, великий бог. Вступи в открывшиеся врата, и вновь окажешься дома. – Маг Скьёльд тяжело дышал.

Портал пламенел алым, багряным, золотым. Из него дышало жаром, словно вёл он прямиком в не существующий больше Муспель.

– Комар носа не подточит, – гордо, несмотря на очевидную вымотанность, объявил чародей.

– Я ж туда не протиснусь! – Фенрир попытался было просунуть голову. Не прошёл даже нос.

– Не стоит твоего благородного внимания, могучий волк, не стоит твоего внимания. – Скьёльд потёр руки, словно мелкий приказчик в лавке. – Как только ты действительно сделаешь шаг в портал, он сам откроется тебе.

– Да, магия высшего разряда, – заметил О?дин. – Ты высоко поднялся, волшебник Скьёльд.

– Мы старались, – скромно заметил чародей. – Люди, великий бог О?дин, они такие – любознательные. И мы подобрали много… м-м-м… ненужного прежним владельцам.

– Это как же? – полюбопытствовал молчавший доселе Ястир. В голосе Водителя Мёртвых скользило что-то похожее на насмешку.

– Артефакты, – пожал плечами маг. – Книги, свитки, летописи, хроники. Своды заклинаний. Всё, наработанное их гением и оставшееся выморочным наследством. Разумеется, теперь соответствующим образом улучшенное и изменённое. Но, великий бог О?дин, великий Фенрир, великий Яргохор, нам не стоит терять время в приятных, но не слишком уместных сейчас и здесь беседах. Ученики Хедина, несомненно, уже поняли, куда вы скрылись с поля боя, и не жалеют сил, дабы настичь нас.

О?дин помедлил. Ему словно не очень-то хотелось полностью отдаваться в руки неведомому волшебнику.

– Пусть трижды прославленный О?дин не сомневается, – словно прочитал его мысли Скьёльд. – Мы повязаны накрепко. Подручные Хедина станут охотиться за мной и моей роднёй точно так же, как и за тобой, великий бог.

Старый Хрофт только недовольно пожал плечами:

– Никто ни за кем охотиться не станет, помяни мои слова, чародей.

– Тогда почему бы тебе, великий бог, не воззвать прямо к Познавшему Тьму? – дерзко подбоченился вдруг Скьёльд, резко переходя от почти подобострастного к режуще-насмешливому тону. – Почему бы не спросить его самого? Все эти речи хороши с нами, с теми, кто идёт в бой за тебя, а если попробовать с самим Хедином?

Фенрир глухо зарычал и подался вперёд, жуткие клыки обнажились.

– Спокойствие, племянник. Чародей Скьёльд, ты оказал нам слишком большие услуги, чтобы забыть их в один миг как ответ на дерзость, – пальцы Отца Дружин сжались в кулак, – но ты вступил на край. На самый край. Не забывай, кто я такой.

– Позволь мне, бог О?дин, – прогудел Яргохор, тоже делая шаг и поднимая серый клинок.

Скьёльд, однако, не выказал ни малейшей растерянности или испуга.