Необыкновенные приключения Карика и Вали (илл. А. Андреева) - Ларри Ян Леопольдович - Страница 2

Джек взвизгнул, пригнул голову к самой земле и, вытянув хвост, побежал по двору широкими кругами.

За ним бодро мчался фотограф.

Добежав до поленницы дров, Джек остановился и вдруг, подпрыгнув, встал на задние лапы, а передние положил на поленницу. Нос Джека очутился перед мордой кота Анюты.

«Р-р-ра-аз-зо-ор-р-р-ву!» — зарычал Джек.

Кот вскочил, изогнулся в дугу и, сверкнув зелёными глазами, зашипел, как змея: «Меня? Ш-ш-ш-али-ш-ш-шь!»

Джек попытался схватить его за хвост. Кот ощерился и закатил Джеку такую оплеуху, что бедный пёс завизжал от боли и от досады, но тотчас же оправился и с громким лаем снова кинулся на Анюту. Кот зашипел ещё громче, поднял лапу и закричал на своём кошачьем языке: «Пош-ш-ш-шёл вон! Заш-ш-ш-ш-шибу!»

— Ну-ну, довольно, Джек, — сказал сердито фотограф. — Не отвлекаться! — И он так сильно натянул поводок, что собака присела на задние лапы.

— А теперь ищи!

Сердито тявкнув на кота, Джек побежал дальше. Он обежал весь двор, остановился у водосточной трубы и, шумно втягивая ноздрями воздух, посмотрел на хозяина.

— Понятно! Всё понятно, Джек! — кивнул головою фотограф. — Ты хочешь сказать, что они сидели тут и, наверно, играли с Анютой? Прекрасно! Но куда же они пошли отсюда? Ну? Ищи, ищи, собачка!

Джек заюлил, завертелся волчком, поскрёб лапами землю под трубой, потом с громким лаем помчался к парадному подъезду.

— Ага, ага, вы видите? — крикнул Шмидт. — Он уже напал на след.

Шаркая сандалиями, фотограф вприпрыжку побежал за собакой.

— Если найдёте ребят, пошлите их домой! — крикнула мама и направилась через двор к воротам.

«Наверное, они в соседнем дворе», — подумала она и, уже не обращая внимания на Джека и его хозяина, вышла за ворота дома.

Натягивая с силой цепочку, Джек тащил толстяка по лестнице вверх.

— Тише, тише! — пыхтел толстяк, еле поспевая за собакой.

На площадке пятого этажа Джек на секунду остановился, взглянул на хозяина, потом, отрывисто тявкая, бросился к дверям, обитым клеёнкой и войлоком. На дверях висела белая эмалированная дощечка с надписью:

Профессор Иван Гермогенович Енотов

Пониже была приколота записка:

Звонок не действует. Прошу стучать.

Джек с визгом подпрыгивал, царапая когтями клеёнчатую обивку двери.

— Тубо, Джек! Тут просят стучать, а не визжать.

Фотограф Шмидт пригладил ладонью причёску, обстоятельно вытер платком потное лицо, потом согнутым пальцем осторожно постучал в дверь.

За дверью послышались шаркающие шаги.

Щёлкнул замок.

Дверь приотворилась. В щели показалось лицо с мохнатыми седыми бровями и жёлто-белой бородой.

— Вы ко мне?

— Простите, профессор, — смущённо сказал фотограф, — я только хотел спросить вас…

Но не успел толстяк договорить, как Джек вырвал из его рук поводок и, чуть не сбив профессора с ног, бросился в квартиру.

— Назад! Джек! Тубо! — закричал Шмидт.

А Джек уже громыхал цепью где-то в конце коридора.

— Извините, профессор, Джек так молод… Разрешите войти. Я сейчас же уведу его обратно.

— Да, да… Конечно, — рассеянно сказал профессор, пропуская в квартиру Шмидта, — войдите, пожалуйста! Надеюсь, ваша собака не кусается?

— Очень редко! — успокоил профессора Шмидт.

Фотограф переступил порог. Закрыв за собой дверь, он сказал негромко:

— Тысяча извинений! Я на одну минутку… У вас, товарищ профессор, должны быть ребята… Карик и Валя! Из второго этажа…

— Позвольте, позвольте… Карик и Валя? Ну да! Конечно. Прекрасно знаю. Очень славные ребята. Вежливые, любознательные…

— Они у вас?

— Нет! Сегодня их не было у меня.

— Странно! — пробормотал толстяк. — Джек так уверенно шёл по следу…

— А может быть, это вчерашний след? — вежливо спросил профессор.

Но Шмидт не успел ответить. В дальней комнате звонко залаял Джек и тотчас же что-то загремело, задребезжало, зазвенело, как будто на пол упал шкаф или стол с посудой. Профессор вздрогнул.

— Да ведь он перебьёт всё! — закричал он плачущим голосом и, схватив Шмидта за рукав, потащил за собой по тёмному коридору.

— Сюда! Сюда! — бормотал он, толкая дверь.

Как только профессор и фотограф переступили порог комнаты, Джек кинулся хозяину на грудь, взвизгнул и с лаем бросился назад.

Он носился по комнате, волоча за собой цепочку, обнюхивал книжные шкафы, вскакивая на кожаные кресла, вертелся под столом, бестолково бросался из стороны в сторону. На столе звенели, подпрыгивая, колбы и реторты, качались высокие прозрачные стаканы, дрожали тонкие стеклянные трубочки.

От сильного толчка качнулся, сверкнув на солнце, микроскоп.

Профессор еле успел подхватить его. Но, спасая микроскоп, зацепил рукавом сияющие никелем чашечки каких-то сложных весов. Чашечки упали, подпрыгнули и со звоном покатились по жёлтому паркетному полу.

— Что же ты, Джек, — угрюмо сказал фотограф, — оскандалился? Лаешь, а зря. Ну? Где же ребята?…

Джек наклонил голову набок. Насторожив уши, он внимательно смотрел на хозяина, стараясь понять, за что же его ругают.

— Стыдно, Джек, — неодобрительно покачал головой фотограф, — а ещё ищейка! С дипломом! За кошками тебе гоняться, а не по следу идти! Ну, пошли домой! Извините великодушно, товарищ профессор, за беспокойство!

Фотограф неловко поклонился и шагнул было к двери. Но тут Джек словно взбесился. Он схватил своего хозяина зубами за брюки и, упираясь лапами в скользкий паркетный пол, потащил к столу.

— Да что с тобой? — удивился толстяк.

Повизгивая, Джек снова принялся бегать вокруг стола, а потом прыгнул на диванчик, который стоял перед открытым окном. Положив лапы на подоконник, он коротко, отрывисто залаял.

Шмидт рассердился.

— Тубо! К ноге! — закричал он, хватая собаку за ошейник, но Джек упрямо мотнул головой и снова бросился к дивану.

— Ничего не понимаю! — развёл руками фотограф.

— Наверное, мышь за диваном! — попробовал догадаться профессор. — А может, корка хлеба завалилась или кость? Я ведь часто и обедаю тут. — Он подошёл к дивану, отодвинул его от стены.

Что-то зашуршало и мягко шлёпнулось на пол.

— Корка! — сказал профессор.

Джек рванулся вперёд. Он протиснулся между стеной и отодвинутым диваном, завертел хвостом и, кажется, схватил что-то зубами.

— А ну, что там у тебя? Покажи! — крикнул фотограф.

Джек попятился, мотнул головой, круто повернулся к хозяину и положил к его ногам детскую стоптанную сандалию.

Фотограф растерянно повертел находку в руках.

— Кажется, детская обувь, так сказать…

— Гм… Странно, — сказал профессор, разглядывая сандалию, — очень странно!

Пока они вертели в руках находку, Джек вытащил из-за дивана ещё три сандалии: одну такую же и две поменьше.

Ничего не понимая, профессор и толстяк смотрели то друг на друга, то на сандалии. Шмидт постучал согнутым пальцем по твёрдой подошве одной сандалии и неизвестно для чего сказал:

— Крепкие! Хорошие сандалии!

А Джек между тем вытащил из-за дивана синие трусики, потом ещё трусики и, прижав их лапой к полу, негромко тявкнул.

— Это ещё что такое? — совсем уже растерялся профессор.

Он нагнулся и протянул к трусикам руку, но Джек, оскалив зубы, так зарычал, что профессор поспешно отдёрнул руку.

— Какой у него, однако, неприятный характер! — смущённо сказал профессор.

— Да, он у меня не очень вежливый! — согласился фотограф.

Он взял трусики, встряхнул их и, аккуратно сложив, передал профессору.

— Прошу!

Профессор покосился на Джека.

— Нет, нет, не надо, — сказал он, — я и так всё вижу… Ну да… Ну да… Вот и метки!.. «В» и «К» — Валя и Карик! — И потрогал пальцем белые буквы, вышитые на поясах трусиков.

Толстяк вытер ладонью потное лицо.

— Ванна в квартире есть? — деловито спросил он.