Новая жизнь Димки Шустрова - Добряков Владимир Андреевич - Страница 8

— Не сказала, — виновато пожал он плечами. О сапожнике Сомове и куче тюльпанов Димка говорить не стал. Догадывался: дядя Боря этого знать не должен.

Минут пятнадцать они сидели молча — слушали песни, которые звучали по «Маяку».

— А не дома ли она? — неожиданно сказал Борис Аркадьевич. — Мы, как олухи, сидим здесь, дуемся, а мамулька твоя из магазина вернулась и поджидает нас, беспокойные взгляды на часы бросает. Возможна подобная ситуация?

Димка в «подобную ситуацию» слабо верил, однако возражать сразу оживившемуся Борису Аркадьевичу не стал. Лишь напомнил:

— Мы позвонить можем.

— Не надо! — решительно отверг такой вариант дядя Боря. — Оставлю записку и поедем. Все равно должен тебя домой отвезти.

И трех минут не прошло, как энергичный и подтянутый Борис Аркадьевич вернулся со своего седьмого этажа. Он включил зажигание, и машина, сделав разворот, выехала на улицу.

«Жалко, что мало покатались, — с тоской глядя на веселую, солнечную улицу, горевал Димка. — Не ушла бы мама — может, и меня свозили бы на природу…»

Скоро подкатили к той самой беседке в Димкином дворе, где час назад счастливый Димка садился в зеленые «Жигули».

— Я здесь обожду, — сдержанно сказал Борис Аркадьевич. — Помаши из окна рукой. А если Надежды Сергеевны нет, то передай, что непременно позвоню ей сегодня. Все понял?

— Понял, — печально кивнул Димка и, глядя в землю, добавил: — Дядя Боря, вы не сердитесь на нее. Мама… Она…

— Хорошо, хорошо, — улыбнулся Борис Аркадьевич. — Помашешь мне. Я буду смотреть.

По лестнице Димка не бежал. Не оттого, что трудно подниматься вверх, просто чувствовал: напрасные эти хлопоты.

Так и оказалось. Дома он застал лишь бабушку, готовившую на кухне обед, и любопытного Дымка, вышедшего в переднюю встретить хозяина.

— А мама не приходила? — на всякий случай спросил Димка.

— Не было, — ответила бабушка. — И не звонила… А ты где пропадал?

— Обожди, — горестно сказал Димка и прошел к окну.

Борис Аркадьевич стоял возле своей прекрасной машины и смотрел на окна четвертого этажа. Димка медленно и грустно из стороны в сторону помотал головой.

Инженер развел руками, затем торопливо сел в машину и, кажется, забыв об осторожности и дисциплине, с места взял скорость.

Хозяин в доме

Каждый из членов семьи Шустровых, прописанных в квартире номер 26, был уверен, что главным в доме является не кто-то другой, а именно он.

Димка так считал по своей наивности. Если, полагал он, почти каждое его желание здесь выполняют, заботятся о его здоровье, волнуются за учебу и следят, чтобы всегда был накормлен и прилично одет, значит, он и есть самое главное лицо.

Елена Трофимовна считала себя главной по старшинству и еще по той причине, что заботы о хозяйстве во многом лежали на ее плечах.

А уверенность Надежды Сергеевны в своем главенстве объяснялась совсем просто: годами упорного труда она завоевала прочное положение в жизни, была на хорошем счету в редакции, регулярно два-три раза в месяц выступала в газете с материалами о культурной жизни города и области, и теперь обеспечивала свою семью материальными средствами. К тому же и ордер на двухкомнатную квартиру выписан был на ее имя.

И каждый из них мог бы с улыбкой также сказать: «А еще у нас проживает важная персона по имени Дымок». Ироничность выражения «важная персона» как бы подчеркивала не очень серьезное отношение к полу сибирскому, пушистому, серой масти коту, который проживал в этой квартире все три года своей жизни.

Да, отношение к Дымку было не очень серьезное, а уж главным тем более никто его не считал. Однако самый важный представитель кошачьего племени был совершенно другого мнения о себе. Лично он нисколько не сомневался в том, что вся эта огромная территория — с комнатами, кухней, ванной, туалетом, кладовой, прихожей и балконом — принадлежит ему. Правда, тут проживают еще и люди, но Дымок по характеру был добрым котом и потому милостиво терпел присутствие двуногих квартирантов. Пусть себе живут. Тем паче, в чем-то они и облегчают его существование. Приветливая бабушка сытно кормит, ласкает, чешет за ушами и даже, когда он прыгает ей на спину и забирается на плечи, безропотно сносит это.

Молодая хозяйка уделяет Дымку меньше внимания, но зато очень интересно бывать в комнате, где она работает за столом или причесывается перед зеркалом. На туалетном столике у нее много пахучих флаконов и баночек. Здесь и Дымку можно вдоволь смотреться в зеркало, любоваться своим зеленоглазым двойником, который тоже внимательно смотрит на него и сразу же исчезает, как только взволнованный Дымок спрыгивает на пол.

Даже от младшего Шустрова есть польза. Иногда он приносит в ведерке свежего, желтого песку. Этот песок Дымок долго и с неясной тревогой обнюхивает, царапает пол когтями. Песок — с воли, из того неведомого, огромного мира, который он наблюдает лишь из окна или с высокого балкона.

А вообще, отношения с младшим из семьи Шустровых у Дымка сложные, настороженные. Придя из школы и бросив портфель, он может целый час играть с ним, носиться по комнате с бечевкой, к концу которой привязан клочок меха, похожего на мышь, но может вдруг больно дернуть за хвост, потянуть за усы или пугнуть страшной щеткой на длинной палке.

Но добродушный усатый хозяин в конце концов прощал Димке эти шалости. Что с него возьмешь, молодой еще, дурь в голове.

Но сегодня Дымок был в растерянности. В его большом и таком привычном доме происходило что-то непонятное. Мальчишка почти весь день сидит, как прибитый. Если бы книжку читал или смотрел телевизор — тогда понятно. А то замер за своим столом, голову положил на кулак, в стенку глядит.

Посидел кот возле него на полу, мяукнул тихонько, вызывая на разговор, только нет, не ответил Шустров. Поскучнел кот, зевнул, на кухню отправился. А там и бабушка сидит, молчит. Напружинился Дымок, сиганул метровым махом ей на спину. Только не удалось ему на этот раз уютно устроиться возле теплой шеи и пучка волос с торчащими шпильками: охнула бабушка и сердито скинула Дымка на пол:

— Брысь, негодник! Нашел время прыгать! Без тебя тошно.

Обиделся Дымок. И не повернулся, как бывало в таких случаях, к ней спиной, а вовсе ушел из кухни. Демонстративно. Подождал в передней, надеясь, что у бабушки все же заговорит совесть и она позовет его.

Не дождался.

Да, что-то в доме происходит непонятное.

В тишине громко зазвонил телефон. Кот выжидательно уставился на трубку — кто подойдет? Второй звонок, третий… Никто ни с места.

— Дима, да возьми же трубку! Вдруг снова — Борис Аркадьевич. Как мне говорить с ним?

Звонили настойчиво. Лишь на седьмой звонок подошел Димка. Послушал, сняв трубку, и совсем убитым голосом произнес:

— Нет, дядя Боря, не пришла… Хорошо, обязательно передам.

— О господи, — со стоном выдохнула Елена Трофимовна. — Девятый час. Может, беда приключилась? Темнеть стало.

Немного шампанского

А в это время Надежда Сергеевна уже поднималась по лестнице. Дымок первым услышал ее шаги. И когда звякнул ключ, подошел вплотную к двери, дымчатый хвост трубой поднял. Хоть от нее-то дождется он привета и ласки?

Как и неделю назад, Надежда Сергеевна вошла с большим букетом цветов. Только это были не тюльпаны, а пушистые ветки сирени и белой пахучей черемухи.

— Уфф! — сказала Надежда Сергеевна и первым делом скинула босоножки. — Устала — ноги не держат. Димка, мама! Где вы? Чего не отзываетесь? Один Дымочек меня встречает. На, мой хороший, понюхай. Из леса. Тебя бы туда. От одних запахов одурел бы.

Из кухни, тяжело ступая, показалась Елена Трофимовна. С укоризной посмотрела на дочь.

— Сердитесь, что поздно пришла? Что не позвонила? Неоткуда было. Сколько ни высматривала — ни одного телефона в лесу. А где мой сын? Димуша, покажись! Или тоже — в громах и молниях?

— Надежда, — удивилась Елена Трофимовна, — да ты никак пьяна?