Политическая история Первой мировой - Кремлев Сергей - Страница 4

В 2014 году прибавлю, что вышло тогда не так уж и плохо – первый блин оказался вовсе не комом. Книга была встречена с интересом, за первым тиражом последовали два дополнительных…

Но это лишний раз доказывает необходимость её переиздания после переработки, ибо сегодня, слыша и читая то, что говорят и пишут о Первой мировой войне, невольно вспоминаешь горькую сентенцию: «Лучшая ложь – правда».

За горами формально точной информации, статистики, за километрами тогдашней кинохроники скрывают то, что Первая мировая война была первой по-настоящему массовой Мировой бойней, организованной молодым мировым империализмом… Что эта война быстро лишилась флёра героизма, а для России и Германии эта война была полностью бессмысленной.

Однако сегодня приходится сделать некую поправку.

Десять лет назад, когда Россия ещё не была втянута в кризис так глубоко, как сейчас, я писал, что главным из наших войн с немцами должен быть вывод о том, что во внешнем мире у нас может быть лишь один разумный партнёр – Германия…

Увы, Германия опять ведёт себя не самым разумным образом (о России в формате Путина вообще не разговор), зато во Франции просыпается разумное национальное чувство самосохранения, выраженное в «лепенизме»… Нельзя допустить до того, чтобы возник новый исторический конфликт между французами и немцами. При этом оптимальную Европу будущего можно иметь лишь на базе тройственного партнёрства России, Германии и Франции.

Да, Россия может и обязана стать лидером новой Европы, но таковой может стать лишь новая Россия, сбросившая с себя олигархат, либерастию и «егэшный» путинизм, то есть Россия социалистическая, вновь объединившая вокруг себя народы Российского геополитического пространства.

Такая и только такая Россия сможет исправить ошибки прошлого и сделать Германию своим стратегическим партнёром в работе на благо Европы и всего мира.

Сергей Кремлёв (Сергей Брезкун),

10 июня 2014 года.

Часть первая. От седанской катастрофы До парижской конференции

Глава 1. Образование единой Германии и расцвет «колониальной» эпохи

ЭПОХУ между двумя мировыми войнами, как и нашу эпоху, нельзя понять, не зная и не понимая того, из чего возникала Первая мировая война.

И здесь есть ряд ключевых вопросов…

Готовилась ли война?

Если готовилась, то кем, как и зачем?

Насколько она была неизбежна?

И как протекали основные мировые и европейские события, которые ей предшествовали?

Между прочим, даже в те времена, когда всё и происходило, перед этими вопросами пасовали серьёзные европейские историки. Французский профессор Дебидур свой наиболее известный труд «История европейской дипломатии», закончил в 1891 году так: «Мы можем надеяться (не впадая в утопию), что наиболее опустошительные завоевательные войны, причинами которых почти всегда является честолюбие какой-либо династии или необдуманный порыв какого-либо народа, станут в Европе всё более и более редкими».

Здесь было ошибкой всё: и объяснение причин, и само предвидение хода событий. Через четверть века после прогноза Дебидура в самом центре Европы шла именно опустошительная завоевательная война с участием соотечественников профессора.

Но где и когда она началась?

На вопрос «Когда она закончилась?» ответить проще. Окончательно она завершилась 28 июня 1919 года во Франции, в Версале, когда были поставлены подписи под основным документом, фиксирующим итоги Первой мировой войны.

А если мы пойдём по шкале времени назад?

Тогда, перебирая прошлое год за годом, можно увидеть, что и начиналась Первая мировая там же – в Версале. Во всяком случае, в Версале во второй половине XIX века начался отсчёт подготовки условий для такой европейской войны, в малейшее сравнение с которой не шли даже наполеоновские войны.

ВЕРСАЛЬ – это бывшая деревушка, позже – маленький городок в восемнадцати километрах от Парижа. Людовик XIV устроил в нём свою блестящую резиденцию, и с тех пор Версаль вошёл не только в придворные хроники, но и в историю дипломатии. В 1763 году – за шесть лет до рождения Наполеона – Генуэзская республика передала здесь Франции Корсику. В 1783 году Версальский мирный договор утвердил независимость США. В свете будущих далеких событий – деталь символическая.

О красоте Версальских фонтанов слышали все. Менее известно, что, для того чтобы Король-Солнце мог любоваться блеском водяных струй, тут вначале рекой лились и золото, и кровь. На постройку водопровода для версальских каскадов королевская казна за три года истратила девять миллионов ливров. У тридцати же тысяч солдат и каменщиков, занятых на строительстве, были только жизни. Жизнью и пришлось заплатить за королевское удовольствие десяти тысячам из них. А весь Версальский комплекс обошелся народу Франции деньгами в полмиллиарда ливров.

Общий итог человеческих жертв, понесённых Францией ради создания красот Версаля, от историков ускользнул.

Версаль столетиями был символом вечного празднества, но его подлинная символическая суть иная: за внешним золотым блеском для сотен избранных – нищета, страдания и смерть сотен миллионов тех, кто этот блеск создавал.

Ко второй половине девятнадцатого века в версальских прудах отразилось много великих событий. Здесь французская монархия достигла пика своего могущества при Людовике XIV, отсюда же король Людовик XVI и королева Мария-Антуанетта отправились в путь, закончившийся для них на гильотине.

Здесь проходил короткими шажками император французов Наполеон, и здесь же красовался – значительно позже – его племянник, император Наполеон III. Вторая империя третьего Наполеона закончилась вместе с капитуляцией французской армии при Седане во время франко-прусской войны.

ОБ ЭТОЙ ДАВНЕЙ войне, имевшей эпохальное значение не только для обеих стран – её участниц, но и для остального большого мира, в Советском Союзе писали всегда невнятно. До прямых фальсификаций дело не доходило, однако ракурсы подачи эпохи были смещены серьёзно.

В чем тут дело? Пожалуй, в том, что одним из результатов войны стало вначале образование, а затем падение Парижской Коммуны. И причастность Пруссии, Бисмарка, Мольтке к разгрому Коммуны программировала негативное отношение к победе немцев в трудах советских историков.

У «историков ЦК КПСС» выходило так, что угрюмая, воинственная, милитаристская, кровожадная и агрессивная Пруссия, желающая поскорее выполнить программу объединения Германии «железом и кровью», вторглась в солнечную и жизнерадостную Францию, жестоко подавила её, отняла у неё провинции Эльзас и Лотарингию и ограбила побеждённых французов, наложив на них контрибуцию в 5 миллиардов франков.

Бисмарка же вообще обвиняли в подлоге. Он якобы и спровоцировал войну, вычеркнув несколько существенных фраз из так называемой «Эмсской депеши», перед тем как передать её в печать.

Имея перед глазами такую схему, не сразу можно было разобраться в том, что войну-то 19 июля 1970 года объявила Пруссии Франция! Причём великий наш писатель Иван Сергеевич Тургенев, связанный с французской общественной средой теснейшим образом, тем не менее оценил это объявление как «бесправное (то есть необоснованное. – С. К.), дерзко-легкомысленное».

И заносчиво-агрессивное, прибавлю уже я. Французская империя Наполеона III вознамерилась как минимум присвоить Рейнскую провинцию с историческими городами Кёльном, Аахеном, Триром (родиной Карла Маркса), то есть, как комментировал всё тот же Тургенев: «едва ли не самый дорогой для немецкого сердца край немецкой земли».

Французы были заранее уверены в победе. Их ружьё Шаспо по дальности (до 1800 м) и скорострельности (9 выстрелов в минуту) превосходило прусское игольчатое ружьё Дрейзе. Решительный перевес у немцев был в артиллерии: крупповские стальные нарезные орудия стреляли на 3,5 километра, а французские бронзовые – не далее 2,8 километра. Зная это, можно сказать, что война оказалась неким противостоянием фанфаронистой «бронзы чувств» и современных, новейших «стальных воли и ума».