Мой друг Мегрэ - Сименон Жорж - Страница 22

— Вероятно, в Ницце к телефону подходит Жинетта.

— Да, она ведь там управляющая.

— Ну а когда Жюстина говорит с Парижем?

— Это бывает реже. И всегда с одним и тем же, неким господином Луи. Каждый раз она требует женщин.

Он сообщает ей возраст и цену. Она отвечает «да» или «нет». Иногда торгуется, как на деревенской ярмарке.

— Вы не замечали последнее время чего-нибудь необычного в этих разговорах? Сам господин Эмиль никому не звонил?

— Думаю, что он не осмелился бы.

— Что, мать не разрешает?

— Она ему почти ничего не разрешает.

— А Марселей кому-нибудь звонил?

— Я как раз собиралась об этом сказать. Он приходил на почту редко, только чтобы получить денежный перевод. Думаю, что за год ему не случалось говорить по телефону и трех раз.

— С кем?

— Один раз он звонил в Тулон, заказывал какую-то запчасть мотора для своей лодки. Другой раз в Ниццу.

— Жинетте?

— Да. Сообщал, что не получил денежного перевода. Он получал их почти каждый месяц. Оказалось, что Жинетта ошиблась. Сумма, указанная прописью, не соответствовала той, что была написана цифрами, и я не могла выдать деньги. Она выслала другой перевод со следующей почтой.

— Когда это было?

— Месяца три назад. Дверь тогда была закрыта, значит, было холодно, была зима.

— А последний разговор?

— Сначала я слушала, потом пришла мадам Галли купить марок.

— Долго он говорил?

— Дольше, чем обычно. Это легко проверить. — Аглая полистала свою книгу. — Два раза по три минуты.

— Вы слышали начало. Что же Марселей говорил?

— Приблизительно вот что: «Это ты?.. Да, я… Нет, дело не в деньгах… Денег я мог бы теперь иметь сколько захочу…»

— А она ничего не ответила?

— Она только пробормотала: «Ты снова пил, Марсель?» Он поклялся, что у него с утра капли во рту не было. Потом попросил: «Не могла бы ты оказать мне услугу… Есть у вас в доме „Большой Ларусс“[6]? Вот и все, что я знаю. В эту минуту на почту вошла мадам Галли, а клиентка она не из приятных: всегда уверяет, что своими налогами оплачивает служащих, и всегда грозит, что будет жаловаться.

— Поскольку разговор длился только шесть минут, мало вероятно, что Жинетта успела за это время посмотреть в словарь, вернуться к аппарату и дать Марселену интересующие его сведения.

— Она ответила ему телеграфом. Вот! Я вам приготовила. — И Аглая протянула ему желтый бланк:

«Умер 1890 Жинетта».

— Вот видите, насколько хуже было бы для вас, если бы вы не поднялись сюда и не поговорили со мной.

— Следили вы за лицом Марселена, когда он читал телеграмму?

— Он перечитал ее два-три раза, чтобы удостовериться, что это действительно так, потом вышел, насвистывая.

— Словно узнал что-то приятное?

— Точно. И еще, кажется, у него был такой вид, будто он кем-то восхищается.

— Вы слушали вчера разговор Шарло?

— С Бебе?

— Кого вы имеете в виду?

— Так Шарло называет свою приятельницу. Она должна была приехать нынче утром. Если хотите, я могу повторить, что он ей сказал: «Ну как, Бебе, все в порядке?.. У меня тоже все помаленьку… Спасибо… Так вот, я остаюсь здесь еще на несколько дней, и мне хотелось бы немного порезвиться. Приезжай ко мне».

— И она приехала, — заключил Мегрэ. — Благодарю вас, мадемуазель. Мы с другом посидим на скамейке возле двери, подождем звонка из Парижа.

Прошло три четверти часа. Мегрэ с англичанином следили за игрой в шары. Пара новобрачных пришла отправить почтовые открытки. Явился и мясник, чтобы заказать обычный разговор с Йером. Время от времени м-р Пайк поглядывал на церковные часы. Иногда открывал рот, собираясь задать вопрос, но всякий раз передумывал.

От жары оба они погрузились в приятную истому.

Издали им было видно, как мужчины собираются на большую партию в петанк, в которой участвуют с десяток игроков.

Дантист принимал участие в игре. «Баклан» отошел от острова и направился к мысу Жьен, откуда должен был доставить инспектора Леша и Жинетту.

Наконец раздался голос Аглаи:

— Париж на проводе.

На вызов ответил Люка, который в отсутствие Мегрэ всегда сидел у него в кабинете. Из окна Люка мог видеть Сену и мост Сен-Мишель, а Мегрэ лишь рассеянно смотрел на Аглаю.

— Часть сведений уже собрана, шеф. Скоро поступят материалы из Остенде. С кого начинать?

— С кого хочешь.

— Тогда начнем с Морикура. С этим было нетрудно.

Торранс вспомнил, что видел такую фамилию на обложке книги. Это действительно его настоящее имя. Отец его был капитаном кавалерии, он давно умер. Мать живет в Сомюре. Насколько мне удалось узнать, состояния у них нет никакого. Филипп де Морикур много раз пытался жениться на богатой наследнице, но всякий раз свадьба расстраивалась.

Аглая без всякого стеснения слушала их разговор и через стекло подмигивала Мегрэ, чтобы показать, какие фразы ей особенно понравились.

— Морикур выдает себя за литератора. Опубликовал два сборника стихов, оба у одного из издателей на левом берегу. В Париже был завсегдатаем кафе «Флора», где его многие знают. При случае сотрудничал в газетах. Это вы и хотели узнать?

— Продолжай.

— Больше никаких подробностей не знаю: я ведь справлялся по телефону, чтобы выиграть время. Но я отправил кое-кого за сведениями, и не далее чем сегодня вечером или завтра вы будете иметь дополнительные. Жалоб на него нет, вернее, была одна, пять лет назад, но потом дело уладилось.

— Я слушаю.

— Одна дама, живущая в Отеле, имя которой мне должны сообщить, доверила ему редкий экземпляр книги, которую он взялся перепродать. Но проходили месяцы, а Морикур к ней больше не показывался. Тогда она подала жалобу. Удалось узнать, что книгу он перепродал какому-то американцу. Что касается денег, то он обещал их выплатить в рассрочку. Я говорил по телефону с его бывшим квартирным хозяином. Обычно Морикур платил за квартиру неаккуратно, опаздывал на два-три срока, но в конце концов уплачивал по частям.

— Это все?

— Почти. Вы знаете людей этого сорта. Всегда хорошо одеты, всегда безупречно себя держат.

— А как насчет пожилых дам?

— Точно не выяснено. Связи у него были, но он всегда хранил их в строгой тайне.

— Ну а другой?

— Вы знаете, что они были раньше знакомы? Кажется, де Греф — способный человек. Некоторые даже уверяют, что он мог бы, если захотел, стать одним из лучших художников своего поколения.

— А он этого не хочет?

— В конце концов, он со всеми перессорился, да еще увез девушку из почтенного бельгийского семейства.

— Знаю.

— Так вот, когда де Греф приехал в Париж, он устроил выставку своих работ в маленьком зале на улице Сены. Продать ничего не удалось, и в день закрытия выставки голландец сжег все свои полотна. Некоторые уверяют, что у него на лодке происходили настоящие оргии. Он иллюстрировал эротические книжки, которые продают из-под полы. На это он, главным образом, и жил. Вот и все, шеф. Теперь я сижу у телефона и дожидаюсь звонка из Остенде. У вас там все в порядке?

Через стекло кабины м-р Пайк показал Мегрэ часы.

На них было ровно пять, и англичанин удалился по направлению к вилле майора.

Комиссар сразу повеселел; ему даже показалось, что У него начинается отпуск.

— Ты передал мои поздравления Жанвье? Позвони моей жене и попроси, пожалуйста, от моего имени, чтобы она навестила его жену и отнесла ей подарок или цветы. Только, ради Бога, не серебряный стаканчик.

Он опять остался наедине с Аглаей, отделенный от нее только решетчатой перегородкой. Девушка явно веселилась. Нисколько не стесняясь, заявила:

— Интересно бы посмотреть какую-нибудь книжку с иллюстрациями де Грефа. Как вы думаете, они у него с собой, на лодке? — Затем, без всякого перехода, продолжала: — Забавно! Оказывается, ваша профессия намного легче, чем думают. Со всех сторон к вам стекаются сведения. Так вы считаете, что убил кто-то из них двоих?